Наталья Александрова - Крест командора
– Кто вы? – спросил его Артем, хотя уже начинал догадываться. – О чем вы хотите говорить?
– Кто я – вы, наверное, понимаете. Можете называть меня по званию – подполковник. А говорить мы будем о вашем знакомом. Об Аркадии Глебовиче Летунове.
Артему как будто обожгло лицо.
– Летунов мне не знакомый! – выкрикнул он с раздражением. – Я не хочу о нем даже слышать!
– Я вас очень хорошо понимаю, Артем, – неожиданно мягко проговорил подполковник. – Понимаю и разделяю ваши чувства.
– Что вы можете понимать… – с горечью выдохнул Артем.
– Уверяю вас, очень даже понимаю. Вы воевали за свою страну, проливали кровь, а в это время какой-то штатский соблазнил вашу невесту…
Слова подполковника падали на благодатную почву. Артему показалось, что он наконец нашел человека, который действительно понимает его боль.
– Я скажу тебе больше, Артем! – продолжил подполковник, и то, что он перешел на «ты», сделало его слова еще доверительнее, доходчивее. – Летунов – не только твой враг. Он – наш общий враг, враг нашей страны. Он работает на потенциального противника…
– Неужели он шпион? – непослушными губами выговорил Артем.
Он испытывал странную мстительную радость: он ведь чувствовал, что Летунов – мерзавец, враг! Но теперь получается, что он гораздо хуже, гораздо подлее… Он – враг всего того, за что Артем сражался в афганских горах… враг всех честных, хороших людей…
И еще в его душе засияла надежда: если все так, Летунов ему больше не соперник. Его устранят, уберут с дороги, и Татьяна будет свободна. Больше того, Артем должен, просто обязан спасти ее, вырвать из рук грязного мерзавца, диссидента и шпиона!
В сильном волнении молодой человек объединил эти понятия. Но тут же в его душе шевельнулся червячок сомнения: а почему он так сразу безоговорочно поверил незнакомцу? Да и подполковник ли он? И точно ли он представляет ту могущественную организацию, о которой подумал Артем? И что ему нужно от него, Артема?
«Я поверил ему, потому что сам чувствовал, что Летунов – враг, – подумал Артем, отметая собственные возражения. – А что ему нужно…»
– Наверное, ты задаешься вопросом: что мне от тебя нужно? – проговорил подполковник, как будто прочитав мысли Артема. – Мне нужна от тебя помощь. Помощь в разоблачении врага. Впрочем, ты, конечно, можешь отказаться…
– Нет, я согласен! – выпалил Артем.
Он должен помочь подполковнику, таков его долг перед страной – и перед Татьяной. Он должен спасти ее, вырвать из лап типа, который охмурил ее, заморочил ей голову, сделал ребенка и рано или поздно бросил бы. Еще бы, ведь у него своя миссия! Он работает на врагов, не принадлежит сам себе! Да как же он посмел бросить взгляд на такую девушку?!
– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул подполковник. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Теперь слушай, что нужно будет сделать. Мы приедем к мастерской Летунова сегодня ночью, в два часа. Ты постучишь и скажешь, что пришел по просьбе Татьяны. Мол, заболела девочка и Татьяна очень просит Аркадия Глебовича приехать… Вот, собственно, и все, что от тебя требуется.
– А зачем это нужно? – спросил Артем.
Он был разочарован. Думал, от него потребуется нечто героическое, опасное, мужское… а тут пахло ложью и провокацией. И так неприятно было ссылаться на просьбу Татьяны, на вымышленную болезнь ребенка…
– Нужно, чтобы без шума проникнуть в мастерскую Летунова, – холодно ответил подполковник, – чтобы он не успел уничтожить компрометирующие его бумаги. Ну и чтобы не привлекать внимание соседей, не поднимать шум посреди ночи. А вообще, Погудин, задавать такие вопросы вам не к лицу. Вы прошли войну и должны понимать, что такое дисциплина. Вы согласились нам помогать – значит, должны доверять во всем!
Подполковник снова перешел на «вы», чтобы показать, как Артем его разочаровал, и подчеркнуть дистанцию между ними.
– Нет, я согласен… – поспешно проговорил Артем.
Он устыдился своих сомнений. И еще… еще он испугался, что, сомневаясь, теряет право на победу, на главный приз в этой борьбе – на право спасти Татьяну из рук мерзавца и шпиона…
– Хорошо, – кивнул подполковник. – Тогда мы ждем вас около мастерской без десяти два. Надеюсь, вам не нужно напоминать, что нашего разговора не было.
Без одиннадцати минут два Артем стоял возле мрачного кирпичного здания на Васильевском острове.
Через минуту из темноты беззвучно появились пять фигур. Четверо – крепкие молодые парни, пятый – старше, внушительнее, с представительной осанкой и уверенными, властными движениями. В слабом свете дальнего фонаря Артем узнал лицо своего давешнего собеседника.
Подполковник кивнул Артему как старому знакомому и уверенно шагнул в арку.
Миновав три двора, они остановились перед угловой дверью. Подполковник взглянул на своих подчиненных, и они, словно по команде, натянули черные трикотажные шапочки с прорезями для глаз.
Это почему-то не понравилось Артему – как будто его спутники из сотрудников спецслужбы превратились в банальных грабителей… Но он не сказал ни слова. В конце концов, никто не принуждал его к участию в ночной операции. Да и поздно уже было что-либо говорить.
Подполковник толкнул дверь подъезда, один из оперативников остался снаружи, остальная группа устремилась наверх. Восхождение заняло считаные минуты, и скоро они стояли перед дверью мастерской.
Намалеванный масляной краской номер, скрученный провод звонка… Артем почувствовал боль и горечь. И еще – странное сомнение: правильно ли он поступает? Эта слаженность движений его спутников, эти крадущиеся в ночи шаги… Как будто они чего-то или кого-то боялись. В Афгане они с ребятами тоже научились передвигаться бесшумно и понимать друг друга с полувзгляда. Но там от таких способностей зависела их жизнь, а здесь… Невозможно представить, чтобы немолодой, сугубо штатский человек засел по ту сторону двери с автоматом или противотанковой гранатой…
Подполковник показал на циферблат часов. Его подчиненные, как по команде, заняли места сбоку от двери. Артем замешкался, подполковник подтолкнул его…
Отбросив сомнения, Артем шагнул к двери, несколько раз ударил в нее кулаком.
Минуту или две в мастерской было тихо. Наконец послышались приближающиеся шаги, и хриплый со сна голос озабоченно спросил:
– Кто здесь? Что случилось?
– Это я, – отозвался молодой человек, – Артем Погудин… Таня очень просила вас прийти, девочка тяжело заболела…
– Одну секунду, – взволнованно отозвался из-за двери Летунов, – сейчас я открою…
Звякнули засовы, дверь приоткрылась, и Артем увидел художника – встревоженного, всклокоченного со сна, в полосатых пижамных брюках…
В ту же секунду двое оперативников оттолкнули Артема, ворвались в квартиру, заломили Летунову руки за спину и поволокли его вглубь мастерской. Но в последнюю секунду художник успел повернуться, нашел Артема взглядом и прохрипел:
– Дурак!
Артем несказанно удивился. Он понял бы, если бы тот изрыгал проклятия, стыдил его, укорял в обмане… но назвать дураком? Почему?
Впрочем, думать над словами Летунова было некогда.
Подполковник переглянулся с одним из своих подручных, коротко бросил:
– Ждите! – и шагнул вслед за своими людьми в длинный коридор мастерской.
Дверь за ними была неплотно закрыта, и вскоре из квартиры донеслись хриплые возгласы и звуки ударов.
Артем встревожился. Оперативники явно избивали Летунова. Что-то их действия не были похожи на законный обыск или допрос… Артем вспомнил старые фильмы про работу органов. Те приходят открыто, с понятыми и дворником, перебудят всю лестницу, при обыске ведут себя подчеркнуто вежливо. А тут ворвались хитростью и сразу же стали бить… Да действительно ли люди, которых он привел, сотрудники спецслужб?
– Я пойду… – проговорил Артем, покосившись на оставшегося с ним парня. Ему не хотелось присутствовать при дальнейшем, не хотелось умножать свои вопросы, тем более что подполковник ясно сказал, что его миссия закончится, когда оперативники проникнут в квартиру.
Артем шагнул к лестнице, но оперативник положил ему на плечо тяжелую руку и тихо произнес:
– Ты куда?
– Но товарищ подполковник сказал…
– Я знаю, что он сказал! – Оперативник вытащил из спрятанной под одеждой наплечной кобуры пистолет с навинченной на ствол болванкой глушителя и приказал: – Стоять на месте!
Артем вернулся к двери, неприязненно оглядываясь на своего спутника. Зародившиеся в душе сомнения постепенно крепли, перерастая в уверенность: он влип в какую-то скверную историю. И Летунов был совершенно прав, назвав его дураком! Ведь он даже не знает, как фамилия подполковника. Да и подполковник ли он и в какой организации работает? Он даже не видел его удостоверения, поверил на слово. Так ненавидел Летунова, что почувствовал в незнакомце человека, облеченного государственной властью. А ведь все, кажется, совсем не так?..
