Арнальд Индридасон - Трясина
— Я тебе покажу, если только посмеешь не разобраться! — заорала Ева Линд. — Сколько лет не ходит к врачу! Трус! Тряпка!
— Хорошо, первым же делом, как завтра проснусь, — поклялся Эрленд, заставив себя наконец посмотреть дочери в глаза.
— Я проверю, — был ответ.
Эрленд уже собирался ложиться, когда зазвонил мобильный. Снова Сигурд Оли. В полицию поступило сообщение — взлом в морге на Баронской улице.
— Эй, ты понял, в морге на Баронской улице, — повторил Сигурд Оли, когда босс не отреагировал.
— О боже мой, — простонал Эрленд. — И что там?
— Не знаю, — сказал Сигурд Оли, — мне только что сообщили. Я обещал, что вызову тебя. Ребята понятия не имеют, какой может быть мотив. Что там есть-то, в морге этом, кроме горы трупов?
— Встречаемся там, — распорядился Эрленд. — И вызови мне сразу нашего патологоанатома.
Эрленд зашел в гостиную за шляпой и плащом — Ева Линд уже спала в кресле. Посмотрел на часы — начало первого ночи. Аккуратно закрыл за собой входную дверь, чтобы не разбудить дочь, и сбежал вниз по лестнице.
У морга уже стояли три полицейские машины с включенными мигалками, рядом с ними — машина Сигурда Оли. Заходя в здание, Эрленд услышал скрип тормозов — подъехал патологоанатом. Выражение лица такое, словно он сейчас порвет Эрленда на мелкие кусочки.
Вдоль коридора стояли полицейские, навстречу Эрленду из секционной вышел Сигурд Оли.
— Кажется, ничего не пропало, — доложил Сигурд Оли, увидев босса.
— Рассказывай, что тут было, — велел Эрленд и зашел в секционную.
На столах ничего нет, все шкафы закрыты, никаких явных следов взлома.
— Тут весь пол был в мокрых следах, но сейчас уже все почти высохло, — сказал Сигурд Оли. — Здание оборудовано сигнализацией, на центральный пульт поступил сигнал тревоги, и четверть часа назад известили нас. Похоже, взломщик проник в здание через окно со двора — разбил стекло, а затем рукой открыл защелку. Просто, как пробка. Как только открыл окно, чтобы влезть внутрь, сработала тревога. Времени у него было в обрез.
— Но ему явно хватило, — бросил Эрленд.
К ним присоединился страшно недовольный патологоанатом.
— Нет, ну что за черт! Какому придурку пришло в голову грабить морг? — возмущался он.
— Где Хольберг и Ауд? — спросил Эрленд.
Врач глянул на Эрленда:
— Это связано с убийством Хольберга?
— Кто его знает, — сказал Эрленд. — Не томи, отвечай, я в гневе страшен.
— Тела хранятся в холодильнике, вот здесь, — сказал врач и направился к боковой двери.
— Эти двери не запирают? — спросил Сигурд Оли.
— Кому нужны дохлые трупы? — сплюнул в ответ патологоанатом, но тут же замер, едва оглядев комнату.
— Что такое? — спросил Эрленд.
— Девочки нет на месте, — произнес врач таким тоном, словно не верил своим глазам. Он бегом ринулся в другой конец комнаты, открыл еще одну дверь и включил свет.
— Что еще? — спросил Эрленд.
— И гроб ее тоже пропал, — был ответ.
Врач в недоумении посмотрел сначала на Сигурда Оли, затем на Эрленда.
— Мы для нее заказали новый гроб. Кому он только понадобился? Какой извращенец станет красть тридцатилетней давности труп девочки и новый гроб?
— Его зовут Эйнар, — сказал Эрленд, — и, к сожалению, он не извращенец.
Эрленд развернулся и зашагал прочь. Сигурд Оли едва поспевал за ним.
43
На дороге в Кевлавик почти не было машин, и Эрленд выжимал из своей десятилетней японки все, на что та была способна. Дождь лил как из ведра, «дворники» не успевали убирать воду с лобового стекла, и Эрленд вспомнил, как несколько дней назад впервые ехал в гости к Элин. Похоже, этот дождь никогда не кончится.
Сигурду Оли он приказал объявить тревогу в кевлавикской полиции и выслать бригаду быстрого реагирования из Рейкьявика. Заодно связаться с матерью Эйнара и сообщить ей о развитии событий. Сам он решил немедленно выехать на кладбище, надеясь застать там Эйнара с телом Ауд. Конечно, он мог направиться куда угодно, но, скорее всего, он решил вернуть сестру в могилу.
У ворот кладбища на Китовом мысу Эрленд увидел машину Эйнара — водительская и задняя дверь открыты. Эрленд заглушил мотор и прислушался. Кроме дождя, ничего не слышно. Ветер стих. Эрленд поглядел в черное небо, затем опустил глаза и увидел вдали свет — лампочку над входом в церковь. Оттуда — он хорошо помнил план кладбища — он нашел взглядом могилу Ауд. Там что-то блестело. Кажется, рядом с могильным камнем кто-то ходит.
Ага, вот и крошечный белый гроб.
Эрленд тихонько стал продвигаться к могиле и копошащемуся возле нее человеку, предположительно Эйнару. Свет исходил от мощного фонаря — похититель гроба прихватил его с собой и поставил на землю. Эрленд ступил в круг света и остановился. Похититель оторвался от своего занятия и посмотрел Эрленду в глаза. Эрленд видел несколько фотографий молодого Хольберга и сразу его узнал — всякий, кто отрицал сходство между этими двумя людьми, откровенно выдавал желаемое за действительное.
Низкий лоб, немного округлый, широкие брови, близко посаженные глаза, выдающиеся скулы, лицо осунувшееся, резцы немного торчат. Нос узкий и губы тонкие, но зато тяжелый подбородок и длинная шея. Мужчины постояли так несколько мгновений.
— Вы кто?
— Меня зовут Эрленд. Я расследую дело Хольберга.
— Удивлены, насколько я на него похож? — спросил Эйнар.
— Некоторое сходство есть, — сказал Эрленд.
— Вы знаете, он изнасиловал мою мать.
— Ну, вы-то в этом не виноваты.
— Он мой отец.
— За это вы тоже едва ли можете отвечать.
— Зачем вы это сделали, а? — спросил Эйнар, указывая на гроб.
— Мне казалось, это необходимо. Так я установил, что она умерла от той же болезни, что и ваша дочь.
— Я хочу вернуть ее на место, — сказал Эйнар.
— Отличная идея, — кивнул Эрленд, делая полшага к гробу. — Думаю, это вы тоже захотите положить в гроб.
Эрленд протянул Эйнару кожаный портфель — тот не покидал его машину с тех пор, как Эрленд попрощался с коллекционером.
— Что это?
— Та самая болезнь, — сказал Эрленд.
— Не понимаю.
— Это мозг Ауд. Мне кажется, нам стоит вернуть его владелице.
Эйнар в некотором замешательстве переводил взгляд с портфеля на Эрленда. Эрленд подошел вплотную к гробу — Эйнар стоял у другого конца, — положил портфель на крышку и вернулся туда, где стоял до этого.
— Я хочу, чтобы меня кремировали, — вдруг сказал Эйнар.
— У вас впереди целая жизнь, еще успеете составить завещание, — отозвался Эрленд.
— Ага, щас, целая жизнь. — Эйнар повысил голос. — Что такое целая жизнь? Что это за жизнь, семь лет? Что это за жизнь такая? Можете мне сказать?
— Не могу, — признал Эрленд. — Дробовик у вас с собой?
— Я был у Элин, — сообщил Эйнар, проигнорировав вопрос. — Да вы небось и так знаете. Мы говорили про Ауд. Мою сестру. Я много про нее знал, но до самого последнего времени не понимал, что она мне сестра. Я видел, как вы вынимаете ее из могилы. Когда Элин попыталась на вас наброситься, я не мог ей не сочувствовать.
— Откуда вы узнали про Ауд?
— Из нашей базы. Я отыскал всех, кто умер от этой конкретной вариации болезни. Я тогда еще не знал, что я сын Хольберга, а Ауд моя сестра. Это я узнал потом. Узнал, как был зачат. Это мне мама рассказала.
Он поднял глаза на Эрленда.
— После того, как определил, что я сам носитель.
— Как вам удалось связать Хольберга и Ауд?
— Все в базе, все в базе. Одна и та же болезнь. Этот конкретный вариант опухоли мозга встречается так редко, что найти все очень просто.
Эйнар замолчал на миг, а затем заговорил, в мельчайших подробностях и без отступлений изложив все, что думал и делал. Казалось, рассказ отрепетирован, так четко и без пауз он говорил. Говорил негромко, не меняющимся, ровным тоном, лишь иногда переходя на шепот. Дождь барабанил по земле и по крышке гроба, во тьме ночи раздавалось слабое эхо. Эйнар рассказал, как дочь внезапно заболела, когда ей исполнилось четыре. Болезнь не сумели сразу диагностировать, прошло несколько месяцев, пока врачи не пришли к выводу, что речь идет о редком заболевании нервной системы. Считалось, что болезнь передается по наследству и прослеживается в ряде семей, однако вот же странность, Эйнар выяснил, что ни в семье со стороны матери, ни в семье со стороны отца ею никто не болел. Возможно, сказали врачи, это редкая девиация, а может быть, и просто мутация. Но объяснить случившееся не получалось.
Врачи сказали, что в результате течения болезни в мозгу у девочки растет опухоль, которая угрожает ее жизни, смерть прогнозируется в течение двух лет. После этого начался кошмар, который, как сказал Эйнар, он не в силах передать Эрленду.
