Карл Вебер - Тайна двух медальонов
— Позвоните портнихе госпожи и скажите, что она, к сожалению, сегодня прийти не сможет. — Врач говорил безучастным, деловым тоном, но, когда служанка ушла, его губы слегка дрогнули в насмешливой улыбке, и Ирэна почувствовала, как новая волна страха подступила к ее горлу.
— Что с тобой происходит? — спросила она, улыбаясь своей чарующей улыбкой. Ее голос был теплым, проникновенным, а взгляд кротким и ласковым. Эта тысячекратно проверенная уловка в этот раз не возымела действия. Доктор Лупинус стоял у двери неприступный, как утес, он медленно поднял руку, элегантным движением провел по волосам и апатично опустил ее вниз.
— Мое терпение иссякло, — сказал он монотонным, бесцветным голосом, — я не могу больше жить во лжи. Когда я увидел веранду в доме Эрики, то понял, что ее убили. Я поспешил со звонком в полицию, а следовало бы вызвать врача. Не знаю, кто убил Эрику, но подозреваю, за что с ней расправились. Они решили, что после ее смерти я наследую медальон и они легко получат его, поскольку держат меня в руках. Так они и сделали. В моем деле очень жесткая конкуренция, я не могу допустить скандала и дать повод для пересудов прошлого Ютты. К тому же моя жизнь с Эрикой не была образцом, ты… Если захотят, то грязи найдут достаточно. Кроме того, я попал в затруднительное финансовое положение, в последнее время мы жили далеко не по моим средствам, Ирэна; я постоянно искал новые источники дохода и не только обманывал налоговое управление… У гинеколога есть определенные возможности добыть деньги незаконным путем… Всем этим могут воспользоваться мои конкуренты и недоброжелатели, чтобы доконать меня. Поэтому я и поехал к Эрике, мне надо было заполучить ее медальон, в обмен на который два ну, скажем, господина обещали свое молчание. Но я появился у нее слишком поздно. «Господа» уже сделали свое грязное дело, они больше не верили тому, что мне удастся уговорить Эрику. Наверняка эти двое замешаны в убийстве. Правда, я не знаю, сделали ли они это своими руками. А завтра я получу этот медальон законным путем, по наследству, свяжусь с этими «господами» или Кайльбэром, их посредником. Как договорились, мне заплатят за него сорок пять тысяч марок и отстанут от меня. Я спасен, я свободен, я смогу жениться на тебе. Естественно, по окончании траура и…
Вернулась служанка и, сделав реверанс, доложила:
— Милостивая госпожа ошиблась. Примерка назначена через неделю, то есть на следующий понедельник.
Лупинус кивнул. В уголках его рта затаилась та же насмешливая и слегка грустная ухмылка. Не глядя на свою любовницу, он повторил:
— Милостивая госпожа ошиблась. — Затем вплотную подошел к Ирэне и взглянул на нее сверху вниз: — Я хотел тебя пощадить, — выкрикнул он внезапно, — я хотел, чтобы ты ничего не знала об этом. Если бы ты была на моей стороне, но теперь…
— Ты что задумал? — заорала она на него. — Теперь, когда ты у самой цели! Ты хочешь сдаться?
Эберхард Лупинус оставил без внимания ее вопрос.
— Я пощадил бы тебя, — повторил он, — но теперь ты уже не моя, Ирэна. Нет, не потому, что я ревную тебя к кому-то. Я никогда не шпионил за тобой, ты могла бы завести себе любовника, лишь бы это не делало меня посмешищем. Ты уже не моя, Ирэна, потому что ведешь свою собственную жизнь, в стороне от меня, хотя мы живем под одной крышей.
Лупинус замолчал, на его лице отразились боль и разочарование. Затем, с трудом сдерживая гнев, он спросил:
— Куда ты собралась? Скажи правду, куда ты собралась?
Ирэна бросила взгляд на часы. Она почувствовала, что опасность, исходившая от Лупинуса, миновала. Оставалась другая, значительно большая, связанная с Лёкелем. Неужели его схватили? Здесь было только два варианта: либо Лёкель вернулся с повинной, либо его арестовали. Как бы то ни было, вывод тут очевиден — она должна покинуть Гамбург, покинуть Германию, и сделать это как можно скорее.
Ирэна медленно поднялась.
— Ты же слышал, — сказала она подчеркнуто скучающим и усталым голосом. — Я ошиблась в дате ровно на неделю. Пойдем.
Ирэна шла не оглядываясь, но знала, что Лупинус следовал за ней. Они сели в его кабинете. Девушка не сняла плащ, в кармане которого лежал пистолет. Лупинус схватился за сигарету, торопливо закурил и после нескольких коротких затяжек оставил ее в пепельнице.
— Я расскажу комиссару всю правду, — начал доктор. При этом он вопросительно посмотрел на Ирэну, видимо полагая, что она будет перечить или уговаривать его. Но та не перечила и не уговаривала. Она молча пожала плечами.
— Завтра, когда я прилечу в Берлин, дам ему показания. Расскажу все, что знаю.
— А что ты знаешь?
Доктор опустил голову.
— Ты права, — заметил он. — Что я знаю! То, что за медальоном охотятся, что за эту поделку хотят заплатить сорок пять тысяч марок, что Эрику…
Он умолк и снова взглянул на нее.
— А может, ничего не говорить? Молчать дальше? Посоветуй, Ирэна! Мне надо молчать?
Это был уже прежний Лупинус: слабовольный, нерешительный, беспомощный. У Ирэны было огромное желание расхохотаться или плюнуть. Ей не терпелось сказать ему какую-нибудь гадость, оскорбить его, причинить ему страдание и боль. Но она плотно сжала губы. Ей надо было поднять у него настроение, поскольку она непременно должна уйти.
Несмотря на это, Ирэна не видела никакой возможности покинуть этот дом по-хорошему. Ведь доктора Лупинуса понесло, он вспоминал о давних и стародавних временах, распространялся о своей жизни чуть не с самого рождения, говорил с пятого на десятое, сбивчиво, торопливо, будто у него осталось совсем мало времени.
Бинц не слушала его. Ее мысли витали далеко отсюда, за пределами Гамбурга. И чем больше Лупинус болтал, тем больше в ней росло раздражение. Наконёц она не выдержала.
— Да прекрати же ты! — выкрикнула Ирэна и направилась к двери. — Разве можно так распускать слюни!
— Ну, тогда посоветуй что-нибудь, — умолял Эберхард Лупинус и, шаркая ногами, поплелся за ней.
— Посоветовать что-нибудь? — Она махнула рукой. Теперь ей было все равно, пора кончать эту комедию. — Я дам тебе добрый совет. Уймись и забейся поглубже в какую-нибудь нору, трус несчастный. Хочешь — жди медальон, хочешь — не жди, но веди себя спокойно! И оставь в покое меня! Что я думаю о твоем дерьмовом деле? Оно вызывает у меня отвращение. Мне тошно смотреть на то, как ты боишься за свой паршивый престиж! Как лжешь и причитаешь, вопишь и суетишься, и тем не менее топчешься на месте! Делай что хочешь и как знаешь, но только оставь меня в покое. Твой медальон интересует меня как дерьмо, твоя репутация для меня — дерьмо, и сам ты… ты сам опротивел мне!
Она стряхнула руку, которую доктор положил ей на плечо, распахнула дверь кабинета и выбежала в холл. «В сущности, как просто устраиваются дела! — подумала она. — Просто, когда бросаешь их». Бинц отыскала в сумочке ключи, ее пальцы уже не дрожали, когда она открывала дверь на веранде, ее лишь позабавил Лупинус, который тащился вслед за ней и причитал:
— Ты все еще думаешь, что я делал это только ради себя? Я знаю, ты честный, искренний человек, и сам хочу стать таким же искренним и честным, хочу во всем признаться, почему же ты осуждаешь меня… Ведь я делал это только ради тебя, Ирэна!
— Ради меня! Я как-нибудь сама о себе позабочусь. Лучше, чем ты можешь себе представить. Но одно я скажу тебе: если мое имя будет упомянуто в твоих так называемых признаниях, то я не останусь в долгу! Тогда ты действительно потеряешь репутацию, это я тебе гарантирую. И тогда откровения этих «господ» покажутся тебе Святым писанием. Я выплюну всю мерзость, которую мне пришлось проглотить, живя с тобой, ты смешон, ты…
Впервые в жизни Эберхард Лупинус ударил женщину. Ударил открытой ладонью, сначала справа, потом слева и опять справа и слева. Бил наотмашь, уже не видя, куда бьет. Он непроизвольно сжал руки в кулаки и обрушил их на женщину, уже неподвижно распростертую на полу. Лупинус очнулся лишь тогда, когда на веранде появился его сын со своей парижской подружкой.
Глава 19
Главный комиссар Майзель сидел в обеденном зале ресторана и неторопливо черпал ложкой компот. Он искоса поглядывал на газеты, лежавшие на полке, и боролся с искушением. Его мучило любопытство — как сыграла «Герта ВСК»? Для этого стоило только раскрыть спортивную страничку и бросить короткий взгляд на таблицу ну и, может быть, еще на комментарий и результаты других игр.
Любопытство боролось против принципов.
Поединок закончился со счетом один-ноль в пользу любопытства. Официант был очень любезен и принес сразу все газеты. Майзель налил себе кофе, отодвинул в сторону чашку с компотом и погрузился в изучение прессы. Газета дрожала в его руках, поскольку «Герта ВСК» сыграла вничью. «Большего от нее и не следовало ожидать», — прокомментировал этот результат Майзель. И ХСВ выиграла, и «Кайзерслаутерн» тоже, и португальцы разгромили турок, и…
