Юлия Винер - Бриллиант в мешке
– Это долго, но, главное, возникла проблема, и не с кем посоветоваться… Может быть, вы… Вы помните, рядом со мной лежал старик ювелир, хулиганистый такой… и вот теперь он… вы имеете на него большое влияние благодаря справкам, ему для суда, и вообще… нужно, чтобы он… не могли бы вы…
Ясно вижу, что ничего мне не объяснить, а ему не понять, и не его это дело вообще, и сижу я перед ним дурак дураком. Теперь вижу, а что же раньше не сообразил?
Врачишка мой еще больше нахмурился и вдруг как рассмеется:
– Ну как же, как же, помню твой бриллиант. Очень ценный. И что? Неужели опять потерял? Опять старый паршивец отобрал? Ах ты, бедолага! Ну, прости… – заглядывает в мою историю болезни, – Михаэль, теперь ничем не могу помочь, ты уж меня прости. Счастливо!
Хлопнул меня по плечу и убежал.
Вот и весь разговор. Он даже имени моего не запомнил, а меня самого запомнил исключительно в разрезе шейки бедра. И спондилайтиса. И вся любовь.
Сижу в полунадетых штанах и вдруг вспомнил еще важное.
– Доктор, – кричу, – доктор!
Вошла сестра, спрашивает, чего шумлю. И Таня тоже вбежала, я им всем велел ждать в коридоре.
– Позовите его обратно! Я лекарство забыл!
– Какое лекарство?
– От боли! Перкосет!
Сестра пролистнула историю болезни и говорит:
– Нет, перкосет вам больше не нужен. Доктор ничего не написал.
– Как это не нужен? У меня боли! Как это…
– Да, – говорит сестра, – небольшие боли еще будут некоторое время. Можете принимать акамол, он без рецепта. В крайнем случае акамол форте.
– Да вы что! – кричу. – Что мне ваш акамол! У меня знаете какие боли? Позовите врача! Он забыл!
– Доктор Сегев ничего не забывает, – говорит сестра. – А вы одевайтесь, вот вам жена поможет. Сами знаете, какая там очередь ждет.
18
Одеться-то мне Татьяна помогла. Все они вошли в кабинет, и быстро меня одели, и из больницы вывели, и в машину посадили, и домой привезли. А вот кто мне поможет в моей беде?
Всю дорогу они меня успокаивали и объясняли, какие есть замечательные средства от боли без рецепта.
– На меня, например, очень хорошо действует алголизин, – сообщает Кармела.
– Адвиль в капсулах еще лучше. – Это дочка.
И даже Азам вякает, а сам небось в жизни не болел:
– И акамол форте тоже совсем неплохо, и еще бывает жидкий оптальгин, этот самый эффективный. Даже от зубов помогает.
– Да пошли вы все со своими акамолами! – говорю.
Не говорю даже, а с визгом, они даже переглянулись, такого тона от меня никто, кроме Тани, не слышал. – Что я, не знаю, что мне нужно?
Но как раз Таня хуже всех. Включается, словно это не она ночевала черт-те где:
– Миша, перкосет тебе не нужен.
– Именно перкосет мне нужен!
– Ты знаешь, что это такое?
– Самое мягкое, самое спокойное средство, какое я в жизни пробовал! Слава Богу, опыт большой. Пойдешь на работу, непременно отыщи Сегева и возьми рецепт.
– Он не даст.
– Почему это он не даст?
– Да я и просить не стану.
Взял себя в руки, снизил тон и говорю:
– Танечка, это лекарство действует на меня очень хорошо и снимает все боли, в том числе старые. Наконец-то я нашел подходящее болеутоляющее! Ты же лучше всех знаешь, как это для меня важно. Пожалуйста, попроси.
– Нет, – говорит, – не стоит.
Выражения лица не вижу, она сидит сзади, но по голосу слышу, что в очередной раз наткнулся на неумолимый подводный камень. Это надо же, и по такому для нее неважному поводу.
Пробиться сквозь этот камень, я знаю, нельзя, значит, надо менять подход. Прежде всего, отставить панику. В самом деле, чего это я так? Лекарство добыть нужно? И добудем. Со временем, когда начну ходить получше, возьму рецепт в больничной кассе. А пока…
– Ладно, Танечка, – говорю совершенно спокойно, даже небрежно так, – не хочешь просить рецепт, и Бог с ним. А просто принеси мне десяток таблеток из больницы, у вас в отделении наверняка полно.
Молчит.
– Ты слышишь? Завтра же принеси, а то у меня всего три штуки осталось.
Кармела встревает:
– Мишен-ка, она принесет, принесет, успокойся.
– Нет, – говорит Татьяна, – не принесу. Они, оказывается, там в больнице, как выдадут такую перкосетную таблетку, за каждую расписываются! Тоже мне драгоценность. Ну и распишись, говорю.
– Нет, – говорит тихо, – и не распишусь и не принесу.
– Да почему же, почему такое упрямство?
– Ты привыкнешь.
19
Привыкнешь!
Да я сразу привык, но что в этом плохого? Ничего плохого, кроме хорошего. Серьезное медикаментозное подспорье для больного.
Вот, как, например, сейчас. Столько важных разговоров предстоит, и если бы не принял одну, то при теперешних расстроенных чувствах вообще был бы не в состоянии. Лег отдохнуть, но вместо этого одно волнение и паника. А принял – и очень скоро почувствовал, что все не так ужасно и могу провести беседу, как следует. Но надо экономить, всего две осталось.
Прежде всего, разобраться с Татьяной, а то опять убежит на работу, и все опять останется в неизвестности, а я без лекарства. А тут и Галка с Азамом подгоняют, Галка еще в машине начала:
– Ну, папаня, ты надумал? Пора решать, времени остается уже не так много!
Но стану я в машине, на ходу, обсуждать это дело. Да еще при Кармеле. И тем более что еще не решил.
Действительно, пора. Вот сейчас, пока Татьяна готовит обед, а я в улучшенном настроении, и надо решить.
Идея интересная, но слишком много неясных пунктов, не говоря уж о моменте передачи.
Например, Галина с Азамом ведь даже не знают, что часть камней потеряна. Как там в этой страхкомпании отнесутся к тому, что не хватает пяти штук? Ведь это надо как-то объяснять, не скажешь же просто «потеряли» – кто поверит? Решат, что удержали, присвоили себе, может, и платить не захотят… И потом, это же «коллекция» – может, неполная уже не имеет той ценности? А если камушки страховались поштучно, то я ведь не знаю даже, какие именно пропали и какая была их страховая ценность. Может, именно самые ценные-то и выбросила Татьяна… и за остальные вообще какие-нибудь гроши заплатят, если заплатят… То есть не считая Красного. А Красный…
Да, вот Красный. Неужели и его отдать? Я к нему как-то очень привык… Не то чтобы он был такой уж полезный талисман, этого не скажешь, но я с ним уже столько раз расставался, как-то не хочется снова… С остальными я вроде как почти и незнаком, и мне все равно, даже лучше, чтоб их не было, но Красный… Он мне вроде как родной, и в руках его держать очень приятно, от него что-то идет. Потом, я ведь его Татьяне подарил, хоть она и не захотела. Но все равно подарок, может, потом захочет… Как же его отдать?
В конце концов, страховщики должны сказать спасибо, если хоть что-нибудь получат. Сами же пишут «не вопросы спрошены», то есть вопросов, надо понимать, задавать не будут. Двадцать семь прекрасных бриллиантов – это тебе не медведь пукнул, это же огромная ценность. Так что половину-то по крайней мере должны заплатить. Четверть миллиона, тоже совсем неплохо!
Тем более я решил, что себе ничего не возьму. Разве что ссуду за квартиру выплатить… А остальное пусть Галина с Алексеем поделят между собой. Ну, и Азаму за идею… Эх, и почему я от него сразу не откупился, когда он первый раз пришел и Галки еще не видал! Если б только знал тогда, с кем имею дело, малой кровью бы мог отделаться! А теперь они вместе будут денежки тратить, в Лондон переселяться…
Короче, решил. Пусть открывают счет на Кипре, это никому не повредит, а что поженятся, так это разве настоящая женитьба? От такой женитьбы, я уверен, развестись ничего не стоит. А дальнейшее, тут надо еще обсудить. Это уже когда они вернутся и свяжутся со страховщиками. Посмотрим еще, какая будет оттуда реакция. И про Красный пока говорить не буду, лишние споры мне ни к чему, да и вообще, это не их камни и не их дело.
Тут же сообщил им свое решение и чек на тысячу шекелей выписал, чтобы шли билеты покупать, только бы ушли поскорей.
20
Потому что Татьяна кончила стряпать и боюсь, что опять убежит.
Я теперь даже расписания ее не знаю, в ночную ли она, или после обеда, или когда. Но наверняка не задержится, побежит либо на работу, либо к Алексею, либо на религиозные курсы, либо вообще к этому своему…
А мне поговорить с ней необходимо, важнее всяких камней, чтоб они провалились. Во-первых, ее поведение опять изменилось в худшую сторону, то она приходит, то не приходит, то опаздывает, так нельзя. Надо это ей объяснить. А главное, пробить это глупое упрямство, и чтобы принесла таблеток. Не пойму, чего она так уперлась.
Честность, что ли, вдруг одолела, социалистическую собственность бережет?
Так и есть, идет ко мне в спальню, и уже сумка в руках. Та самая красно-зеленая авоська, а в ней пластиковые коробки. Это она мне стряпала, а заодно, наверно, и Алексею что-то уделила. Или этому своему…
