Михаил Ежов - Лестница страха
— Слушай, главное ведь, что каждый получил то, что хотел. Ты полюбовался на черную мессу, а мы сцапали сатанюг на наркоте. Кстати, почерпнул что-нибудь полезное?
Смирнов покачал головой:
— Нет. Ничего общего с нашим делом.
— Ну, хотя бы твоего Породина мы возьмем.
— Да, глядишь, так по одному и пересажаем. Кого за что.
— И то хлеб! — Жериков вздохнул. — Все лучше, чем ничего.
— Возможно. Ладно, удачно вам расколоть сатанистов, а мне пора домой. — Смирнов стянул через голову мантию и бросил ее на пол.
Часовня опустела, в ней остались только он и Жериков. Откуда-то доносились приглушенные крики — видимо, забирали посетителей ночного клуба. Следователь взглянул на часы, стрелки показывали половину пятого.
— Ого, скоро опять на работу!
— Я раньше двенадцати завтра не приду, — сказал Жериков. — Просто не встану.
— Уверен, твои гости тебя дождутся.
— Да уж! Куда они денутся? Ладно, давай я тебя провожу до машины.
Полицейские вышли из часовни, пересекли сад и оказались в клубе. Здесь еще были люди, их строили, чтобы организованно вывести и распихать по фургонам.
— С этих мало будет толку, — проговорил Жериков. — Максимум наркотик или СПИД у кого-нибудь найдем.
— Они давно травку скинули, — отозвался Смирнов.
— В крови, — пояснил Жериков.
— Что, правда, будете делать всем анализы?
— Не знаю. Может быть.
— Сомневаюсь.
— Посмотрим.
Полицейские вышли на улицу. Здесь царил ажиотаж. Спецназ, мигалки, ошалевшие сатанисты, коллеги Жерикова из отдела по контролю за наркотиками. Из часовни вынесли носилки с жрицей, накрытой до подбородка простыней. Она была пристегнута двумя поперечными ремнями, но все равно билась и выкрикивала что-то нечленораздельное. Смирнов заметил, что ее понесли к машине скорой помощи, стоявшей поодаль.
— Ладно, давай! — сказал Жериков, протягивая руку. — Спасибо за все. Еще увидимся.
— Спокойной ночи, — усмехнулся Смирнов, пожимая крепкую ладонь.
— Шутишь?!
— Шучу.
Попрощавшись с Жериковым, Смирнов сел в «мицубиси» и минуты две сидел, приходя в себя. Не следовало вести машину в таком состоянии, но не оставаться же здесь. Следователь открыл оба окна и вставил ключ в зажигание. Посидел еще немного, надеясь, что наркота выветрится, но это не очень помогло. Что ж, тянуть дольше смысла не было.
Смирнов отправился домой. Глаза слипались, и всю дорогу полицейский думал о том, чтобы не заснуть. Невольно вспомнились истории о водителях, возивших в блокадный Ленинград хлеб по Дороге жизни. Следователь искренне пожалел, что у него нет консервной банки, подвешенной так, чтобы периодически бить по затылку.
Добравшись до дома, Смирнов припарковался на своем обычном месте — метрах в десяти от подъезда. Заглушив мотор, он достал сигарету и закурил. День был, мягко говоря, насыщенный — как и вообще последняя неделя. Если бы его не пытались убить, расследование можно было бы назвать даже познавательным. Следователь невесело усмехнулся, и тут в кармане зазвонил мобильный. На экране высветился номер Дымина. Смирнов вспомнил, что просил его последить за трудовиком, — может, что-то нарисовалось?
— Алло? — проговорил он, прижав трубку к уху.
— Это я.
— Я понял. Что случилось?
— Насчет Степаненко, трудовика.
— Выкладывай.
— Он сидит в машине в сотне метров от тебя. Если, конечно, это ты в «мицубиси».
Смирнов быстро огляделся.
— Не верти головой! — прикрикнул опер. — Он наблюдает за тобой в оптический прицел.
— Черт! — вырвалось у следователя.
— Слушай меня. — Дымин говорил торопливо, но четко. — Он держит тебя на мушке, и спрятаться тебе негде. Его пуля наверняка пробьет даже дверь, так что надо потянуть время. Нагнись, будто что-то ищешь.
Смирнов немедленно нырнул вниз.
— Стрелять он пока не будет — подождет, когда ты высунешься, — продолжал Дымин. — Со мной Никитин, мы в «опеле» на углу. Трудовик тебя тут караулит с десяти вечера. Мы, честно говоря, думали, что ты дома. Сейчас подрулим к Степаненко и будем его брать, так что сиди пока.
— Ясно, — прохрипел Смирнов. — Давайте быстрее!
— Уже едем.
Дымин отключился. Следователь замер, скрючившись на сиденье и отчаянно надеясь, что трудовик не станет палить, когда поймет, что к чему. Если не дурак — то не станет. Зачем ему обвинение в убийстве, да еще полицейского?
Смирнов понимал, что из машины ничего не услышит — если только выстрелы. А высунуться он не рисковал — откуда ему знать, что Степаненко уже лишили возможности открыть огонь? Оставалось только ждать звонка Дымина, — словом, ему предстояли не самые приятные минуты. Смирнов представил, как кровожадно суетятся демоны в винтовке трудовика — в предвкушении того, как вопьются в человеческую плоть. Мерзкие твари!
Спина начала ныть от неудобного положения и напряжения — следователь весь сжался, как пружина. Нервы были натянуты до предела. Если Степаненко пальнет — мало не покажется. Он почти попал с куда меньшего расстояния — там, на дороге, — так что здесь уж точно не промахнется. Интересно, он учился стрелять на флоте (вряд ли) или в тот год, на который приходится пробел в его биографии?
Откуда-то донеслись крики — похоже, все прошло не так уж гладко. Затем раздался выстрел — значит, кто-то из оперов открыл огонь (у трудовика, конечно, был глушитель). Интересно, он оказал сопротивление или полицейские шмальнули для острастки?
Смирнов понял, что не выдержит. Он протянул руку и открыл соседнюю дверь. Ужом выскользнул из машины, оказавшись по другую сторону, и выглянул над капотом. Дымин выволакивал из «шкоды» трудовика. Тот не сопротивлялся. Опера что-то кричали, в руках у Никитина был пистолет. Смирнов выскочил из-за машины и со всех ног помчался к «шкоде». Когда он подоспел, Дымин уже надел на Степаненко наручники и положил его лицом на капот. Никитин засунул оружие в кобуру и принялся обыскивать трудовика.
— Кто стрелял?! — выдохнул следователь, останавливаясь.
— Я, — отозвался Никитин и, протянув Дымину какую-то черную тряпицу, нырнул в «шкоду» и вытащил винтовку с глушителем.
— Ничего себе! — присвистнул он. — Винтарь Драгунова.
Смирнов взглянул на трудовика. На его лице нельзя было ничего прочитать.
— Одного патрона в обойме не хватает, — констатировал Никитин.
— Он стрелял в меня, — сказал Смирнов.
— Когда? — удивился Дымин. — Ты мог бы меня и предупредить!
— Извини.
— Где пуля?
— Прошла через стекло навылет.
— Блин! — Дымин покачал головой. — Знаешь, если бы мы были готовы, то сработали бы быстрее.
— Он стрелял? — спросил Смирнов, кивнув на трудовика.
— Пытался. В нас.
— Поэтому я и пальнул, — пояснил Никитин.
Смирнов заметил дырку в лобовом стекле «шкоды». Пуля должна была застрять в сиденье рядом с водительским. «Опель» стоял перед автомобилем трудовика — значит, опера его объехали.
— Что это? — поинтересовался следователь, забирая у Дымина черную тряпку, которую передал ему Никитин.
— Маска. У этого кекса нашли.
Смирнов расправил добычу и присвистнул: маска в точности соответствовала описанию демона, которого сын Растоповой видел в школе.
— Такие продаются в магазинах игрушек в отделе приколов, — заметил Никитин. — Я сыну как-то на Хеллоуин покупал похожую.
— На фига она ему? — осведомился Дымин, взглянув на трудовика.
— Дядя пугал детишек, — отозвался Смирнов. — Демона изображал. Того, который якобы плохих родителей наказывал.
— Что за маскарад? — нахмурился опер, взглянув на Степаненко.
Тот промолчал.
— Легенда должна быть надежной, — ответил за него Смирнов. — Нужны свидетели, желательно напуганные. Так? — обратился он к трудовику.
Тот только усмехнулся.
— Урод! — Дымин жестко ударил его носком ботинка по лодыжке. — Мы отвезем кекса в отдел, ты с нами? — деловито спросил он у Смирнова.
— Нет. Завтра и займемся. Сегодня уже не в состоянии. Был с Жериковым в сатанинском клубе.
— Да ладно?! — Дымин усмехнулся. — Что вы там забыли?
— Завтра расскажу.
Опер понимающе кивнул:
— Ладно, давай.
— Спасибо, парни! — с чувством сказал Смирнов. — Если бы не вы, я был бы труп.
— Не за что, — отозвался Дымин. — Просто помни, кто спас твою задницу! — добавил он с усмешкой.
— Уж не забуду.
— Загружай, — велел Дымин Никитину, и тот потащил Степаненко в машину.
Дождавшись, пока опера уедут с арестованным, Смирнов вернулся к «мицубиси», запер двери и пошел домой. Зная, что напьется. Невзирая на то, что и так надышался наркоты. И явится на работу черт знает когда.
Глава 11
Смирнов проснулся в девять утра от вопля будильника. Этим утром «Дым над водой», который исторгал безжалостный мобильник, показался ему звуками ада. Полицейский еле разлепил веки, чувствуя в них жуткое жжение, заставил себя сесть на постели, несколько раз крутанул головой и сделал наклоны, чтобы размять мышцы. Затем откинул одеяло и спустил ноги на пол. Паркет был холодным, но это бодрило, и Смирнов пошлепал в туалет, не надевая тапок.
