Дик Фрэнсис - Горячие деньги
— Селитра и дизельное топливо, — ответил эксперт.
— Что? — растерялся я. Смит снова улыбнулся.
— Нитрат аммония. Такое удобрение. Оно продается в любом хозяйственном магазине или в специальных магазинах для садоводов. Его смешивают с дизельным топливом. Чертовски просто. Нужно будет заглянуть в справочник, ко, насколько я помню, примерно шестнадцать частей селитры на одну часть горючего. Единственная загвоздка, — он сморщил нос, — его понадобится довольно много, чтобы произвести такие разрушения, как здесь. Я проверю по справочнику, но, кажется, объем в кубических метрах надо разделить на три, получим ответ в килограммах.
— Какой обьем?
— Объем пространства, которое нужно расчистить взрывом.
На моем лице отразилась целая буря чувств. Смит посмотрел на меня, но решил не обращать внимания.
— Скажем, вам нужно разрушить все в помещении площадью девять квадратных метров и высотой три метра. Значит, двадцать семь кубических метров, правильно? Примерно соответствует объему вашей спальни. Делим на три, получаем девять. Значит, потребуется девять килограммов взрывчатого вещества.
— Поэтому в репортажах о террористах всегда точно указывается вес бомбы? — медленно сказал я.
— Совершенно верно. Объем разрушений пропорционален размеру… э-э-э… бомбы. Если удается установить вид взрывчатого вещества и измерить участок разрушений, можно сказать, сколько на это ушло взрывчатого вещества.
Старший инспектор понимающе кивнул, как будто слышал это уже не в первый раз.
— Но вы же сказали, что бомба взорвалась не в моей комнате.
— Да. Если бы в вашей комнате взорвалось девять килограммов нитрата аммония, от комнаты бы ничего не осталось и вокруг нее образовалась бы приличная дыра. Но не думаю, что от этого разнесло бы полдома. А вот если разместить заряд в ящике возле кровати вашего отца, нужно рассчитывать где-то на… — он снова что-то просчитал, — …на почти семьдесят пять кубических метров спальни вашего отца… то есть двадцать пять килограммов взрывчатки.
— Довольно много, — задумчиво сказал я.
— Столько спокойно поместится в большом чемодане. Если использовать кордит, его тоже понадобится целый чемодан. Чтобы разрушить весь дом, потребовалось бы вчетверо больше, и разместить его надо было в четырех местах у опорных стен на первом этаже. Люди почему-то думают, что для большого взрыва нужен совсем маленький заряд, но это не так.
— А что вызывает взрыв? — спросил я.
Смит только вежливо улыбнулся, ему не хотелось делиться своими профессиональными тайнами. Потом все же сказал:
— Могу сказать только, что нужна гремучая ртуть и электрическая дуга.
— Объясните, пожалуйста. Он замялся, пожал плечами.
— НАМР не взрывается самопроизвольно, это слишком устойчивое соединение.
— Что такое НАМР? — вставил я.
— Нитрата аммония масляный раствор. По первым буквам — НАМР.
— Вот как… Извините.
— Чтобы он взорвался, нужно ввести в состав вещество, которое легко взрывается, — то есть детонатор. Потом надо сделать устройство, которое взорвет сам детонатор. Например, электрическую дугу, на обычных батарейках. От искры сработает детонатор и взорвет основной заряд НАМР. И бомба…
— Взорвется.
— Совершенно верно.
— Взрыв произошел в полпятого утра. Наверное, там был часовой механизм?
Эксперт довольно кивнул.
— Как раз его мы и ищем. Если он был сделан из будильника, должны были остаться части механизма, и мы обязательно должны их найти. Они всегда остаются после взрыва, часовой механизм не уничтожается, только разлетается на куски.
ГЛАВА 13
Я не спеша доехал до Эпсома, но, едва переступив порог своей квартиры, понял, что здесь не останусь. Она была слишком пустой, какой-то покинутой, нежилой, и вообще до смерти мне надоела. Я подумал, что больше не смогу здесь жить.
В почтовом ящике было несколько писем, какие-то счета, на автоответчике — несколько посланий. Но в общем ничего интересного. Если бы я погиб при взрыве в Квантуме вместе с Малкольмом, это никого бы сильно не расстроило. Мне было больно так думать, но это правда.
Я зашел в спальню посмотреть, что у меня осталось из одежды и наткнулся на белый кружевной пеньюар. Только эта женщина, может, и погоревала бы обо мне немного. Мне захотелось ей позвонить, но я никогда так не делал: трубку мог поднять ее муж, как уже однажды случилось. Слишком частые «Извините, я ошибся номером» возбудили бы подозрения даже в самом покладистом муже, а он и без того был слишком подозрительным.
Я покопался в памяти. Кроме этой дамы, я был знаком еще со множеством людей на ипподроме, но все они были скорее приятелями, чем друзьями. Этого было достаточно для того, чтобы приглашать друг друга на обеды и нормально работать вместе. Я знал, что в общем-то не особо нравлюсь людям. Но меня это устраивало. Раньше устраивало.
От общения с Малкольмом я получал гораздо больше удовольствия, чем мне казалось. И теперь мне все время его недоставало. За двенадцать дней, которые я провел с отцом, у меня успела выработаться привычка к частой перемене мест и внезапным поездкам. Я больше не мог жить в этой скромной холостяцкой квартире. Я уложил пару брюк и свитер, несколько старых рубашек вместе с новыми в чемодан от Симпсона, закрыл квартиру и спустился на автостоянку.
Моя машина была на месте, но я сел в арендованную, собираясь вернуть ее и приехать за своей на поезде. Я съездил в банк, опустил в почтовый ящик конверт с отцовскими чеками, чтобы деньги перевели на мой счет. Потом развернул машину и поехал в направлении Квантума, не особенно задумываясь, куда еду.
Мне ужасно не хотелось заниматься психологическими исследованиями среди своих родственников, но все равно нужно было найти место, откуда удобно будет к ним всем ездить. Я наудачу выбрал поворот к поселку Кукхэм и снял там номер в старенькой гостинице, построенной из темных дубовых бревен, с печным отоплением.
Я никак не мог связаться с Норманом Вестом. Звонил ему в четыре и в пять часов, но застал только в шесть. Он извинился и сказал, что прекратил заниматься делом Пемброков, поскольку больше ничего сделать не в состоянии. Ему очень жаль, что не получилось раскрыть это… э-э-э… дело, и куда ему следует прислать счет господину Пемброку — в «Савой» или в усадьбу Квантум?
— Хотелось бы попросить вас продолжить работу. — И я рассказал ему, что произошло с Квантумом и как мы сами чуть не погибли.
— Неужели!?..
Я чуть не рассмеялся, но решил, что это «неужели» — такое же подходящее восклицание, как и любое другое.
— Поэтому я хотел бы, чтобы вы еще раз побывали у всех моих родственников и расспросили их, чем они занимались позавчера с трех часов дня до полуночи.
Он долго молчал, потом сказал:
— Вы знаете, я уверен, что это снова не даст никакого результата. Ваша семья и раньше не была расположена помогать мне. Теперь же они будут вдвойне недружелюбны. Наверняка полицейские уже всех опросили? По-моему, пусть лучше этим занимается полиция.
Я не ожидал, что его отказ меня так огорчит.
— Пожалуйста, подумайте еще раз над моим предложением. Полиция действительно уже взяла показания. Конечно, мало кому понравится, если вы снова придете с теми же расспросами. Но если после этого приду я и тоже поговорю с ними, они могут достаточно сильно разволноваться или разозлиться и рассказать что-нибудь, что натолкнет нас на какую-нибудь идею. Надеюсь, это не кажется вам совершенной бессмыслицей?
— Вы помните, как предупреждали меня, что можно наступить на хвост змее?
— Помню.
— Сейчас вы предлагаете раздразнить змею палкой.
— Но нам обязательно нужно найти эту змею.
Вест вздохнул. Я почувствовал, что он в нерешительности.
— Послушайте, а не могли бы вы хотя бы встретиться со мной где-нибудь? Вы передали мне и отцу отчет о том, чем занимались наши родственники в те два дня, но вы ведь наверняка можете рассказать мне еще много интересного. Если вы не хотите снова к ним идти… помогите мне, пожалуйста.
— Думаю, мы можем встретиться.
— Сегодня вечером? Завтра?
Сегодня вечером он будет занят. А завтра воскресенье, и он собирается вместе с женой поехать навестить внуков. Но завтрашний вечер у него свободен. Норман Вест знает ту гостиницу, из которой я звоню, он сможет сюда приехать. Мы договорились увидеться в семь вечера.
Я поблагодарил детектива и позвонил еще в две конюшни неподалеку отсюда, в Даунсе. Спросил, можно ли будет несколько дней поупражняться в верховой езде на их лошадях. На первой конюшне мне отказали, на второй даже обрадовались: у них как раз не хватало пары работников и помощник пришелся бы как нельзя кстати. Начиная с понедельника, первая смена начинается в семь тридцать, не могу ли я приехать в семь пятнадцать?
Я согласился.
— Можете и позавтракать у нас.
