Василий Казаринов - Кавалер по найму
— Надо же. Ты мне не рассказывал про это. А как ты вообще попал в эту профессию?
Разве не рассказывал? Странно. Наверное, просто не было повода. А попал случайно. Это было летом, в тот год, когда я вернулся из армии. Не помню уж, по какой надобности занесло меня к гостинице «Россия», скорее, никакой надобности не было, я просто шлялся целыми днями без дела. Проходя мимо стеклянных дверей концертного зала, вдруг заметил внутри, в глубине холла, у подножия широкой лестницы, знакомый силуэт. Вошел. Не знаю, помнишь ли ты, но вроде я тебе рассказывал про свои героические армейские будни и про старшего сержанта, который бил меня в туалете ногами.
— Да, помню. И еще ты говорил, что потом сам избил его.
Да, было дело. Так или иначе, это был он. В классном костюме из темной английской шерсти он выглядел комильфо. Меня сразу узнал и, как ни странно, обрадовался встрече. Сказал: ты здорово мне врезал тогда, но кто старое помянет, тому глаз вон, правда? И я сказал: конечно, филин сычу глаз не выклюет, в конце концов, мы одной породы. Так мы стояли трепались, он спросил, чем я занят. Я был занят ничем. И спустя десять минут уже сидел в офисе конторы, которая, помимо всего прочего, несла охрану в концертном зале. Заполнил анкету, и меня приняли. Года полтора я болтался на вторых ролях — это называлось охранно-постовая служба, — а потом случилась эта встреча с Леней. Наши отношения длились достаточно долго. До тех пор пока я не выбил ему два передних зуба и не сломал челюсть.
— О господи… — тихо выдохнула она. — А что такое между вами стряслось?
— Это долгая история. Недавно я ее припомнил во всех деталях. И теперь жалею.
— О чем?
— О том, что плохо сделал свою работу тогда. И оставил его в живых.
Я подумал об этом, но мысль свою не озвучил.
— Ладно, зверек. Уже поздно. И мне пора. Скоро ночь.
— Приходи, когда освободишься.
— Не знаю, как сложатся дела. Не исключено, что освобожусь я поздно — и ты будешь спать.
— Ты знаешь, что можешь прийти ко мне в любое время.
Я положил трубку, вылетел в раскрытую форточку и сразу почувствовал некоторую скованность в крыльях — пиджак был узковат в плечах, — однако ощущение неуюта не прошло, даже когда я, усаживаясь в машину, сбросил пиджак напротив, оно росло и отозвалось сосущей ломотой под ложечкой. Такое с каждым из нас бывает, когда интуитивно угадываешь поблизости присутствие постороннего существа, которое за тобой внимательно наблюдает из укрытия. И держит тебя на поводке остановившегося взгляда, идет следом на бесшумных, мягких лапах: то ли зверь, то ли — что еще хуже — человек. Инстинкт подсказывал мне: путай следы! Я повертелся по Замоскворечью, а когда выбрался на набережную, наконец его обнаружил: это был красный «жигуль» первой модели, который в народе называют «копейкой».
…Оно и неплохо, что в отель, где проходила презентация, я подоспел в шапочному разбору — черный язык подиума, рассекавший пополам уютный зрительный зал, давно остыл от всплесков фотографических бликов, шелеста сдержанных аплодисментов и тех легких дуновений душистого парфюмерного ветерка, что тянется следом за длинноногими девочками.
Судя по той разрухе, которая царила в фарфоровых салатных блюдах, множеству пробелов в еще недавно безупречно стройных слоях мясной и рыбной нарезки и количеству грязных тарелок, разлетевшихся по всему пространству отделанного черным мрамором зала, застолье уже миновало точку зенита и клонилось к закату.
У столиков с напитками, отпрянувших в глубины зала, к узкой торцовой стене, я попросил одного из барменов плеснуть мне джину с тоником, смочил губы в душистой, густо дышащей ароматом можжевельника влаге и осмотрелся.
Девочек, недавно паривших над подиумом, можно было без труда опознать в массе расслаблявшихся после неизбежной официальной части зрителей: возраст, рост, отменное сложение сразу бросались в глаза. Но было еще нечто, что их отличало: некая напряженность поз, картонное выражение лиц, натянутость улыбок, промельк растерянности в красивых глазах. В них не было ощущения праздника.
Прихлебывая джин, я поймал себя на том, что толком не знаю, зачем посетил этот дружеский междусобойчик, и тут почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд.
Она стояла рядом с черным провалом камина, рассеянно кивая в ответ на велеречивые тирады тучного седогривого собеседника, богемность облика которого была подчеркнута пышными седыми усами и сиреневого оттенка шейным платком.
Улыбнувшись уголками мягких, ласковых губ, она тронула собеседника за локоть, деликатным жестом обрывая словесный поток, и плавной походкой двинулась в мою сторону.
Я поставил стакан на столик, выбрал в украшавшей его фарфоровой вазе цветок — темно-бордовую розу — и протянул ей.
— Хм, вы и это помните, — улыбнулась она.
— Ну разве такое забудешь… — Я коснулся губами тыльной стороной ее ладони.
Это была она, моя первая клиентка и крестница на трудном поприще наемного кавалера.
— Какими судьбами?
— Да как сказать… Скорее, по профессиональной надобности. Я ведь редактирую толстый женский журнал. Много моды, много косметики, парфюмерии, советов по уходу за фигурой, много светской жизни и мало здравых мыслей. — Она повела головой, окидывая взглядом банкетный зал. — Модельный бизнес тоже моя епархия. Хотя, сказать по правде, он сейчас переживает нелучшие времена. Вы уже слышали, что такие флагманы этой индустрии, как, например, «Рэд старз», уходят с нашего рынка?
— Да нет, — сказал я. — А что так?
— Трудно сказать. Нет прежних прибылей, инвесторы бегут. А впрочем, это вполне закономерно. По числу модельных агентств мы давно впереди планеты всей. Только в Москве их что-то около сотни. — Она усмехнулась. — Как думаете, на какие деньги могут существовать все эти наши мелкие и средние модельные лавочки?
— На какие?
— На спонсорские. Что касается устроителей этого шоу, то я определенно знаю — они получают около пятидесяти тысяч в месяц от своего банка. На мелкие расходы, так сказать. Разумеется, есть на рынке и солидные фирмы, вроде той же «Рэд старз», «Модус вивенди», «Президент», «Фэйс фэшн» или «Престиж»… Последняя фирма, кстати, принадлежит «Русскому золоту». Так же как наши сегодняшние радушные хозяева — одному из банков.
— Какому? — спросил я, хотя в общем-то догадывался.
— Дельта-банк, знаете такой?
Ну-ну. Выходит, помимо Фонда информационных технологий этому банку принадлежит еще и модельное агентство.
— Знаю, — кивнул я. — У меня были с ним кое-какие дела. И они мне здорово задолжали. Как вы думаете, можно потребовать с них долг натурой, так сказать?
Помолчав, она покачала головой и неожиданно сказала:
— Я здесь с Николаем.
— Надеюсь, он на меня зла не держит? — спросил я.
Она с улыбкой покачала головой и опустила взгляд в пол, возвращаясь, как видно, памятью к тем забавным играм, которыми мы так увлеклись год назад, — ведь первым свиданием наши отношения не ограничились.
— Так у вас все наладилось?
— Да-да, конечно. Спасибо вам. — Она легко тронула меня за локоть. — А вот и он. — Дама махнула рукой импозантному джентльмену лет сорока в изящном костюме, во внешности которого, выражении холеного лица и манере держаться угадывалась уверенная повадка крупного деятеля солидной компании.
— Я чем-то опять провинился? — улыбнулся он, вопросительно глянул на жену, потом протянул мне руку. — И мы вернулись к прежним играм?
— Да нет, — возразил я. — Оказался тут случайно. Шел мимо, дай, думаю, загляну на огонек.
— Да уж, огонек. — Он бросил красноречивый взгляд на красивую девочку, которая стояла у мраморной стены и с тоской внимала комплиментам рыхловатого, но при этом поразительно суетливого, мелко жестикулировавшего дядечки с пухлыми щечками хомяка. — Если я верно понимаю, то после официальной части будет еще неформальная вечеринка. Избранная публика, окружив себя юными созданиями, отправится на загородную виллу. Отдохнуть на природе, развеяться.
— Туда можно попасть? — спросил я.
— Насколько я знаю, нужно официальное приглашение, — заметила редакторша.
— Тебе надо туда попасть? — тихо спросил Николай.
Я кивнул.
— Попробуем. Думаю, нашей конторе эти ребята в любезности не откажут. — Он ехидно улыбнулся: — К тому же я ведь тебе кое-чем обязан.
— Да ну что ты…
— Нет, в самом деле. Она ведь… — он бросил короткий взгляд на жену, — в самом деле лучшая женщина на свете.
— Знаешь, я в этом и не сомневался. И потому мне жаль, что я так ни разу и не поцеловал ее.
— Вот поэтому ты все еще жив! — рассмеялся он.
Глядя ему в спину, я спросил:
— А что у тебя за контора?
— Газпром…
— Весомый аргумент.
Он в. самом деле оказался весомым — спустя минут пять Николай вернулся, протянул мне узкий белый конверт. Я сунул его в карман пиджака, допил джин, но, прежде чем откланяться, наклонился и поцеловал ее в щеку — коротко, по-братски.
