KnigaRead.com/

Анатолий Манаков - Блуд на Руси

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Манаков, "Блуд на Руси" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Иностранцы, как, например, Олеарий, Кемпфер и друние самыми мрачными красками изображают нравственный характер русской женщины XVII века. Правдивый Корб прямо говорит в дневнике 1699 года, что "прелюбодеяние, любострастие и подобные тому пороки в России превышают всякую меру. Не напрасно спорят после этого, - продолжает Корб, - о русских нравах: больше ли в них невежества или невоздержания и непотребства. Сомневаюсь, существует ли даже в законах наказания за подобные преступления? По крайней мере, мне известно, что, когда одного капитана осудили на отсечение головы за преступную связь с восьмилетнею своею дочерью, начальник укорял его такими словами: "Разве ты не мог удовлетворить своей страсти сношением с иною женщиною, когда можешь иметь столько распутных женщин, сколько у тебя кошек?"

Едва ли прав Афанасий Прокопович Щапов, восторженно видящий в реформах великого монарха "полное всецелое, нравственное обновление, просвещение и очищение русского народа от умножившейся нравственной тины!"

В самом деле, если говорить собственно о любострастии, то эта тина с петровского времени получила ещё большее развитие; нравственного очищения далеко и далеко не последовало; разврат только сделался утонченнее, но едва ли не пошлее. Суровый монарх, грозный ко всем преступлениям и проступкам, уступая духу времени и свойствам собственного темперамента, был очень снисходителен к проступкам прелюбодеяния. Петр Васильевич Кикин, нещадно сеченный кнутом за растление девки, немного времени спустя, в 1704 году, по воле монарха, ведал всеми рыбными промыслами и мельницами России...

Этот случай достаточно показывает, как человечно смотрел великий Преобразователь России на плотское согрешение... Кроме духа времени этому воззрению способствовали собственные склонности монарха. Всем известно, что телесная крепость и горячая кровь делали его любострастным. Может быть, что заграничные путешествия ещё более развили в нем этот - если не порок, то не достаток... "Впрочем, - так думает князь М.М. Щербатов, - если б Петр в первой жене нашел себе сотоварища и достойную особу, то не предался бы любострастию; но не найдя этого, он возненавидел её и сам в любострастие ввергнулся... Петр довольствовал свою плоть, но никогда душа его не была побеждена женщинами... Среди телесных удовольствий великий монарх владычествовал".

Верно или неверно мнение князя М.М. Щербатова о начале чувственности в царе Петре - судить не беремся, но заметим, что пример Петра не мог не действовать на его окружавших, в особенности на людей, более или менее сочувствовавших его реформам. Пример в слабостях ещё более заразителен: недаром же царевич Алексей Петрович, задумав обвенчаться с крепостной девицей Ефросиньей Федоровной, говорил: "Ведайте, что я на ней женюсь, ведь и батюшка мой таково учинил". Недаром генерал-прокурор, "государево око" Павел Иванович Ягужинский и некоторые другие по произволу и капризу развелись с женами и вступили в брак с другими... Очень хорошо зная любострастные деяния своего повелителя, и денщик Орлов смелее и смелее действовал в своих любовных шашнях с забытой красавицей.

Если тесные комнатки летнего, зимнего и других домов государевых, в которых помещалась придворная прислуга, были не всегда удобны для свиданий любовников, то громадный сад (ныне Летний, также сад у Инженерного замка) со своими гротами, островками на прудах, беседками, рощами и аллеями представлял прекрасное место в летние месяцы для интимных бесед Орлова с Гамильтон. Денщик и фрейлина, лакей и горничная - им хорошо было известно, когда не опасаясь господского надзора, можно было всласть наговориться и нацеловаться...

Нечего и говорить, что подобных нежных любовников было очень и очень много. Не все были так счастливы из падших красавиц, что падение их не имело особых последствий: многие делались матерями; некоторые, боясь стыда, вытравливали детей, подобно Гамильтон, лекарствами; некоторые решились налагать руку - умерщвлять плод любви...

15 декабря 1717 года, государь, расписав во все коллегии президентов, поспешил в Москву, чтоб все приготовить для приема первенца сына. За ним поскакали его приближенные, его денщики (между ними Иван Орлов). На другой день, со своею свитою и фрейлинами (между ними была Гамильтон), выехала из Петербурга Екатерина Алексеевна. 23 декабря державные супруги были в Белокаменной.

Петр, по словам его поденной записки, по приезде в Москву, "стал упражняться в гражданских делах".

Эти "гражданские" дела состояли в следствии и суде над сыном, первой женой, сестрами, десятками вельмож, именитых духовных, именитых женщин и проч.

В нескольких словах, но прекрасно характеризует это страшное время историк М.П. Погодин (1800-1875): "Свозятся со всех сторон свидетели, участники; допросы за допросами, пытки за пытками, очные ставки, улики и пошел гулять топор, пилить пила и хлестать веревка!

Запамятованное, пропущенное, скрытое одним - вспоминается другим, третьим лицом на дыбе, на огне, под учащенными ударами и вменяется в вину первому, дает повод к новым встряскам и подъемам. Слышатся ещё имена... Подайте всех сюда, в Преображенское!

Жену, сестер, детей, теток, сватов, друзей, знакомых и незнакомых, архиереев, духовников - видевших, слышавших, могших догадываться.

- Мы знать не знаем, ничего ведать не ведаем!

- Не знаете, не ведаете! В застенок!!

И мучатся несчастные, истекают кровью, изнывают страхом и ожиданием. Они взводят на себя и на других напраслину, и вследствие её подвергаются новым пыткам по три, по пяти, по десяти раз!! "В застенок!!" - восклицают неумолимые, остервенелые судьи. Умилосердитесь, посмотрите - ведь в них не осталось ни кровинки; потухли глаза, они потеряли все сознание, у них пропали все чувства, они не помнят уже, что говорят, да уж и дыба устала! Застенок шатается, топор иступился, кнут измочалился.

А оговаривается людей все больше и больше! От друзей царевича Алексея уже очередь доходит до собственных друзей и наперсников царя: князь Яков Федорович Долгорукий, граф Борис Петрович Шереметьев, князь Дмитрий Михайлович, князь Михайло Михайлович Голицыны, Баур, Стефан Яворский, Иов Новгородский, митрополит Киевский, епископы: Ростовский, Крутицкий, даже князь Ромодановский, Стрешнев, сам Меньшиков подвергаются подозрению!"

Все были встревожены, каждый опасался за себя; ежедневные розыски, доносы сделали чутье у сыщиков необыкновенно тонким. Положение Гамильтон делалось невыносимо. При пытливом надзоре за всеми и каждым, возникшем в это ужасное время, преступление её, хотя и не политическое, не могло остаться в тайне...

Из подлинного дела "О девке Гамонтовой" явствует, что увлекаемая ревностью, Мария Даниловна решилась погубить свою соперницу (генерал-майоршу Чернышеву) сплетней, одной из придворных интриг, которые так часто удавались другим. Она повела дело с того, что вздумала напугать Орлова и тем отвадить его от Чернышевой. Когда к ней однажды пришел Орлов поутру пить кофе, Мария Даниловна под видом строжайшего секрета стала ему говорить: "Сказывала мне сама государыня-царица о том, что один денщик говорил с Авдотьею (Чернышевой) о ней, о царице: кушает де она воск, от того на лице у неё угри!"... В это время неосторожная камер-фрейлина, всеми силами желавшая выкопать яму своей сопернице - генеральше, стала рассказывать и другим, что о страсти царициной есть воск и происходящих от того на лице её угрях говорили Орлов с Авдотьею Чернышовой...

С неудачного (может быть и справедливого) сказания о воске и угрях разряжается над Гамильтон грозная туча. Нет сомнения, что камер-фрейлина тогда же была посажена в тюрьму; но деятельный монарх, занятый московским и суздальским розысками по делу первенца сына, не имел ещё времени обратиться к исследованию преступления своей бывшей любовницы.

Между тем розыски в Петропавловской крепости продолжались. А с розыску теперь по делу "девка Марья Гамонтова" сказала: блудно-де жила с Иваном Орловым и брюхата была трижды; двух ребенков она вытравила лекарствами, которые брала от лекаря государева двора. "А у государыни-царицы, заключила настоящий ответ камер-фрейлина, - червонцы и вещи крала, а сколько чего покрала, и то все у меня вынуто, а Иван Орлов о том не ведал же".

Повинившись в том, что вытравила двух и третьего ребенка придавила, Мария Даниловна все-таки не возводила на любовника обвинения, будто бы он ведал об убийстве.

Насколько молчалива была Гамильтон, настолько говорлив был вполне оробевший её любовник. В день второй пытки камер-фрейлины он написал длинное письмо, которое, за неимением более существенных факторов, наполнил обстоятельным рассказом о том, как и где в Голландии он был пьян, бранился с Марьею, называл её б....; как, по приказу Питера-инженера, писал, протрезвясь, грамотки, прося извинения у обруганной; как величал он её, вновь напившись к ..... и бивал! Писал Орлов и о щупаньи живота Марьи в Ревеле, приводил свои пытливые распросы о тугости живота и её уклончивые ответы. Затем дал подробный отчет о сплетнях денщиков и баб при дворе, по возврате в С. - Петербург, о беременности Марьи, о судьбе её ребенка. В заключение письма Орлов говорил о необходимости, "чтоб у Марьи спросить при других про Александра подьячего, про Семена Маврина, что они с нею жили, также как и он..."

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*