Лев Гроссман - Кодекс
— А я вас знаю, — взглянув на него, сказал Эдвард.
— И я вас, — спокойно ответил Артист, тот самый крохотный человечек из квартиры Зефа, участник групповой игры. Его аккуратный серый костюм с розовым галстуком противоречил беспорядку в комнате. Вылитый еврейский мальчик, принаряженный к празднику совершеннолетия, только ноги босые. При его росте они еле доставали до пола.
Эдвард стоял в дверях, все больше сомневаясь, следует ли ему продолжать.
— Зеф сказал мне, что вы придете, — сказал Артист. — Садитесь, пожалуйста.
Эдвард пробрался к покосившемуся бархатному дивану у стенки, чувствуя себя как на первом приеме у психиатра.
— Копия сохраненной игры у вас с собой?
Эдвард, кивнув, достал диск из кармана рубашки и подал Артисту. Тот вставил его в массивный, приземистый системный блок, гудевший у него под столом.
— Машина у вас будь здоров, — сказал Эдвард.
— «Криотек», — пояснил Артист, держась совершенно непринужденно. — Работает быстрее большинства систем, которые можно купить в магазине. Холодильный агрегат охлаждает микропроцессор до сорока — пятидесяти градусов ниже нуля. Это понижает сопротивление кремния. При такой температуре даже стандартный чип можно разогнать до скорости намного выше, чем у заводской продукции. Однако «Криотеками» пользуются нечасто — они слишком шумят и съедают много энергии. И весят целую тонну. И стоят дорого.
Дисковод гудел, считывая диск Эдварда.
— Ну, посмотрим, что там у вас.
Руки Артиста на миг повисли над клавиатурой.
Эдвард ни разу еще не видел, чтобы человек печатал так быстро. Щелканье отдельных клавиш слилось в сплошной ноющий звук. На большом мониторе открылось десять — пятнадцать окон, в одном из которых появилась игра Эдварда, свернутая до размеров почтовой марки. Артист захватил уголок окна «мышью», развернул его, заняв почти весь экран, и стал критически изучать.
— Угу, — протянул он с интонацией рентгенолога, видящего перед собой разорванную селезенку, и переместил ракурс на 360 градусов. — Так-так.
— Ну, что там?
— Что вам сказать. Ситуация, конечно, дерьмовая.
Кривая улыбка мелькнула на лице Артиста и снова вернулась — юмор, понятный только ему. Эдвард подошел и встал у него за спиной. С серого неба на экране шел крупный мокрый снег.
— Какого…
— Извините, — откашлялся Артист. — Знаете, что происходит? Вы попали в пасхальное яйцо.
Эдвард потряс головой. Ему хотелось одного — поскорей с этим покончить.
— Не знаю, что это за яйцо такое.
Артист, откинувшись назад, сцепил руки на затылке.
— Пасхальное яйцо — это то, что программист иногда вставляет в программу, которую пишет. У вас в детстве была «Атари-2600»?
— Не помню, — заморгал Эдвард. — Но меня об этом уже кто-то спрашивал.
— Если была, то вы наверняка играли в видеоигру «Приключение».
— Вероятно.
— Цель «Приключения» — найти Священный Грааль. — Артист отъехал от стола на несколько футов. — На пути к нему вам встречается пара загадочных стен без дверей. Чтобы преодолеть их, надо найти черный ключ, войти в черный замок и убить мечом красного дракона. Потом вы идете пурпурным мостом, приносите ключ в лабиринт черного замка и с его помощью извлекаете из стены невидимую волшебную точку.
Эдвард снова сел на диван. Он платит Артисту не по-временно — пусть себе говорит.
— Когда вы входите в комнату, имея при себе одновременно волшебную точку и Священный Грааль, стены рушатся, и в тайнике огненными буквами зажигается имя автора «Приключения».
— Не слишком заманчивый приз после таких-то трудов, — сказал Эдвард, чтобы показать, что он слушает. Три недели назад мысль о том, что он будет слушать чью-то лекцию о компьютерных играх, показалась бы ему совершенно абсурдной.
— Да, это разочаровывало, — согласился Артист. — Просто эта комната — пример того, что у программистов называется пасхальным яйцом: тайная подпись, тайное послание, доступное только тому, кто знает, где смотреть. Они есть в большинстве программ — но надо знать, где смотреть.
— Что-то вроде стеганограммы, — сказал Эдвард.
— В некотором отношении — да. — Если Артиста и удивило, что Эдвард знает слово «стеганограмма», виду он не показал. — Теперь вы нашли пасхальное яйцо в «Момусе». Все ваше виртуальное окружение — голод, холод и волки — есть то же самое, что и тайная комната в «Приключении», то, что большинство игроков никогда не видит.
— Не понимаю, почему эта тайна открылась именно мне, — терпеливо заметил Эдвард. — Я ведь ничего особенного не совершил — я вообще почти ничего не делал.
— Могу предположить, что вы на нее наткнулись случайно. Для меня вопрос не в этом, а в том, зачем кому-то понадобилось строить пасхальное яйцо такого размера и сложности.
Артист, кашлянув в кулачок, отправился на свою маленькую кухню, достал из запечатанного пакета одноразовый бумажный стакан и налил в него воды из-под крана. Кран был оснащен большим и, видимо, дорогим фильтром. Эдвард только теперь заметил, что Артист носит на правой руке вышитый кожаный браслет-феньку.
— Для собственного удовольствия? — В глубине души Артисту, наверно, было приятно разыгрывать Шерлока Холмса перед безмозглым Ватсоном-Эдвардом. — Возможно. Но стоило ли ради одного лишь удовольствия создавать такую детальную виртуальную среду? — Он говорил риторически, как по писаному, точно изучал разговорный язык, слушая дикторов теленовостей. — Может быть, программистом руководило что-то иное? Есть ли здесь сообщение, а если есть, то как нам его прочитать? И как выпустить вас из пасхального яйца, чтобы вы могли закончить игру?
— Вот-вот. Вопросы один другого лучше.
Эдвард ждал, но мысль Артиста ушла, видимо, в какой-то персональный туннель. Он сидел с остекленевшими глазами на своем стуле, порой прихлебывая из бумажного стакана. Одно из окон на его рабочем столе представляло собой сетевую страницу с расписанием самолетных рейсов на Лондон, другое отражало в реальном времени показания камеры у входа. Из-за всего этого Артист казался еще более всеведущим.
— Хорошее жилье. Удобное, — нарушил молчание Эдвард.
— Спасибо, — рассеянно отозвался Артист. — Владелец дома — я. В списке сотрудников «YAHOO!»[63] я был седьмым.
Он поставил стакан и, глядя на монитор, стал работать с одной из клавиатур.
— Ну что ж, вы еще можете выиграть, если хотите. Снова замедлить ход времени. Победить инопланетян.
Эдвард подался вперед.
— Правда?
— Легко. Идите сюда, я покажу.
Одна рука Артиста летала над клавиатурой, другая двигала «мышь» — беспроводную, навороченную, с серебряными кнопками. На мониторе лежала какая-то квитанция, розовый листочек с изображением дерева.
В голове у Эдварда что-то щелкнуло.
— Чтоб я сдох. Альберто Идальго.
— Не понимаю, зачем Зеф упоминает мою фамилию — я предпочитаю, чтобы меня называли «Артист». Наверно, у него такой юмор.
— Тот самый Альберто, который работал для семьи Уэнтов.
Пальцы Артиста не стали двигаться медленнее, и глаза, устремленные на экран, не моргнули. В мозгу Эдварда, почти помимо его воли, соединялись вещи, которым совсем не полагалось соединяться.
— Да — а откуда вы знаете?
— Теперь я у них работаю.
— А-а.
Эдвард пристально наблюдал за Артистом.
— Я там делал традиционное программное обеспечение, — сказал тот. — Базу данных для библиотечного каталога. Они остались довольны.
— Я знаю. Сам этим пользуюсь. Меня как раз и взяли, чтобы составить каталог.
— Понятно. — Артист с преувеличенным старанием поправил что-то на мониторе. — Надеюсь, моя программа оказалась адекватной.
— Все просто отлично.
Эдварду казалось, что стук его сердца виден сквозь рубашку. Артист продолжал работать, болтая короткими ножками.
— Можно вас спросить? — Эдвард изо всех сил старался говорить непринужденно. — Уэнты говорили вам что-нибудь о кодексе, который они разыскивают?
— Кодекс. Мне знакомо слово «кодек», аббревиатура от «компрессия-декомпрессия» — так называется алгоритмический процесс уменьшения объема файла путем исключения избыточности…
— Нет. Именно кодекс. Иными словами, книга.
— Да, я понял, о чем речь, — сказал Артист.
Вот оно, вдруг почувствовал Эдвард. Он нашел это в захламленной, до упора электронизированной квартирке в Нижнем Ист-Сайде. Он еще не знал толком, что такое «это», но понимал, что игру следует вести осмотрительно, иначе он потеряет «это» навсегда. Волоски у него на руках встали дыбом, как у человека, рядом с которым молния ударила в землю, чудом не поразив его.
— Вы работали вместе с Лорой Краулик, — осторожно заговорил он.
— Верно.
— И с герцогиней.
