Лариса Соболева - Нимб над Мефистофелем
– Ты почему в свитере? – ужаснулась Жертва Каракурта. – Я же сказала – костюм! Как на эфир сядешь? Зоя! Ты что, пьяная?
– Вот именно, – кивнула Зоя с вызовом.
– Тебя нельзя пускать в приличное общество.
– Ой, ой, ой... – покривилась Зоя. – Приличное... общество... Ха!
– Эльзаман, веди ее в приемную, там диван и никого нет. Кофе ей принеси... Что хочешь делай, но чтоб через четыре часа она сидела на эфире! А мне принесешь отснятый материал в монтажную. Вот чокнутая!
Зоя отоспалась за все время, что недосыпала. Ее разбудили, поднесли целую бадью кофе, вручили блузку и пиджак, который сзади пришлось стянуть бельевыми прищепками, потому что оказался велик, дали текст. Она пила кофе и смотрела по телевизору собственный опус. Неплохо, неплохо. Но удачная работа, принесшая столько разочарований и опасности, не радовала.
Отбарабанив новости без запритыка, не вчитываясь в смысл, Зоя оделась, вышла на площадку перед зданием, где канал арендовал пятый этаж, и никак не решалась сдвинуть с места, идти к остановке. Опять по темноте возвращаться – страшно. Есть способ безопасно добраться домой – на такси. Опять такси, опять траты... Зоя достала мобильник. Нажимая на кнопочки, она не обратила внимания, как рядом резко затормозил автомобиль. Из него выскочили двое.
– А! – коротко вскрикнула Зоя, когда ее подхватили под руки и фактически понесли. – Вы кто? В чем де...
Ее затолкали на заднее сиденье, машина рванула с места. Зоя поздно сообразила, что надо было кричать и звать на помощь, улица не пуста, кто-нибудь увидел бы, запомнил номер, сообщил бы в милицию... Но все произошло так быстро и внезапно, что казалось: это галлюцинация, сейчас она пройдет, амбалы, зажавшие ее с двух сторон, пропадут, и Зоя вновь очутится у телецентра. Однако машина мчалась, амбалы никуда не пропадали, а паника нарастала. Ее выкрали. Когда это дошло, Зоя обмякла, чувствуя близкий конец, в который однако не верилось даже в таких обстоятельствах.
Вадим Рудольфович отвез главного редактора, потом дикторшу, на закуску осталась Дина. Именно на закуску, так как очаровательная Динуля несколько месяцев находилась в почетном звании тайной любовницы Вадима Рудольфовича. Он проследил, чтобы дикторша вошла в подъезд, положил ладонь на коленку Диночки и предложил:
– Поужинаем?
– Меня тошнит от еды, – промямлила она. – Ты забыл? Я беременная.
Диночка младше на двадцать лет, красивенькая куколка с чудесной фигуркой, потому-то и не оставила равнодушным Вадима Рудольфовича, который пристрастен к красоте. Да, он слаб-с, любит новизну. Так ли уж это дурно? После сорока лет все мужчины кидаются на молоденьких, а если не кидаются, то боятся своих жен и в тайне мечтают обновить чувства, которые составляют основу жизни. Правда, его младшая жена тоже молода, однако приелась уже за шесть-то лет. И вообще, в слове «жена» есть нечто архаическое, рутинное и тупое, вызывающее протест.
– Ну, тогда на часик завернем в гостиницу? – поглаживая коленку, предложил он второй вариант времяпрепровождения.
– Слушай, я тебе уже говорила, – озлобилась Дина. – Сначала реши: или ты со мной, или больше никаких гостиниц.
– Динуля, это же не так просто. – протянул Вадим Рудольфович жалобно.
– Да? – вздернула девушка красивые бровки. – А по-моему, нет ничего проще. Самому не противно обманывать Вальку?
– Дина, – засопел он носом, – я должен позаботиться о ней и дочери. Дай мне немного времени...
– А у меня его нет, – не дала ему договорить Дина. – Матерью-одиночкой я не собираюсь становиться, понял? И не буду ждать, когда ты выкроишь для меня время. Раньше надо было думать. Ты повезешь меня домой, или мне такси взять?
И что ему оставалось делать? Почему у женщин одна общая маниакальная черта – женить его на себе? Не готов он, и все. Потому что будут слезы, скандалы, а они очень усложняют бытие. Но Дина наверняка его последняя песня. Надув губы, она ушла в подъезд, не попрощавшись, Вадим Рудольфович поехал домой, огорченный донельзя. У дома затормозил, высунул в окно руку с пультом, чтоб открыть ворота, и вдруг ему в щеку уперлось что-то холодное, стальное.
– Выползай! – приказал мужской голос.
Вадим Рудольфович покосился, краем глаза увидел рядом с собственной головой пистолет, отшатнулся было, а парень рявкнул прямо ему в лицо:
– Выползай, я сказал!
Бег крови по жилам Вадима Рудольфовича прекратился, он не мог пошевелиться, вообще ничего не соображал от страха, а видел только пистолет – и свою неминучую смерть. Парень открыл дверцу, за шиворот выволок Вадима Рудольфовича, который упал возле колес. И тут началось. Его били ногами двое, били больно, но, слава богу, недолго. Кричать он не смел, только закрывал руками голову. Потом молодчики обшарили карманы, взяли тридцать тысяч рублей, приготовленные на мелкие расходы, и убежали, крикнув:
– Это тебе за киношку.
Вадим Рудольфович лежал на стылой земле до тех пор, пока тело не стало колотить от холода, и пока он не осознал, что больше бить его не будут. Потом сел, опершись спиной о колесо, и тихо, слабым голосом позвал:
– Ми... ли... ция...
Не в лучшем состоянии находилась и Зоя. Как и шефа, ее бил озноб, только не от холода, а от ужаса (правда, Вадим Рудольфович ужас тоже пережил, но в тот момент, когда его били). И ничего нельзя было предпринять для своего спасения, невозможно защититься, вырваться. Впрочем, одну попытку Зоя сделала – кинулась вперед на водителя, надеясь, что он куда-нибудь врежется, а она начнет звать на помощь. Да только реакция у двух амбалов, сидевших по бокам, оказалась молниеносная: Зоя не успела вцепиться водителю в волосы, как похитители схватили ее за руки и плечи и молча усадили на место. Она закрыла глаза, собирая все свое мужество, а его не так много имелось, как хотелось бы. Одно она знала точно: рыдать и просить пощады ее не заставят.
Машина остановилась.
– Выходите, – сказал один из амбалов, спрыгнув на землю.
И руку подал. Надо же, какой воспитанный... Зоя не воспользовалась протянутой рукой, вышла. Толком не осмотрелась, но отметила: места во дворе, где можно закопать ее без риска, что труп найдут, полно. Зою взяли под руки, ввели в коттедж, негрубо втолкнули в комнату и захлопнули дверь. Перед глазами у нее плавали круги, в ушах звенело, поэтому она не сразу услышала:
– Добрый вечер, Зоя.
Ну, конечно, он. Скрестил на груди руки, на невинной роже улыбка – очень доволен. Неожиданно? В общем-то, да. Она верно просчитала, а все равно неожиданно. Держа марку бесстрашия и достоинства, Зоя спросила недрогнувшим голосом:
– Что это значит?
– Раз нам не удается поговорить, я применил силу, – ответил Аристарх, как будто похищение человека для него – сущий пустяк. – Извини.
– Зачем? О чем нам разговаривать?
– О нас. О твоих сюжетах. Я смотрел фильм, неплохо сделано.
– Вот как! – Все-таки она нервничала в отличие от него, он просто выводил ее из себя своим адским спокойствием. – О сюжетах поговорить хочешь, да? Я не выполнила твоих требований, и ты решил со мной рассчитаться?
Самодовольство с его лица исчезло, на смену ему прилепилось недоумение. Во всяком случае, так показалось Зое.
– Может, ты для начала присядешь? – указал он на кресла.
– Пожалуйста.
Зоя плюхнулась в ближайшее, но не расслабилась, а выпрямила спину, сумочку положила на колени (там ведь кухонный нож), руки сунула в рукава шубы и уложила их на сумку. В ее фигуре и лице было столько дерзости и независимости, что Аристарх, когда сел напротив и принял расслабленную позу – ему-то бояться некого, – подпер кулаком скулу, глядя на пленницу не то с иронией, не то с любопытством.
– А теперь скажи, о каком расчете идет речь? – спросил.
– Я же продолжаю делать фильм, а ты мне запрещал.
– Я запрещал? – Кажется, ему стало весело. – Когда?
– По телефону, – огрызнулась Зоя. – Не прикидывайся, я тебя вычислила.
– Правда? И что ты вычислила?
– Ты специально подкараулил меня и познакомился...
– Отрицать не буду.
– Разыграл страсть...
– А это буду отрицать.
– Ты насильно затащил меня сюда, чтобы издеваться? – психанула Зоя. – Если хочешь услышать, как я тебя вычислила, – не перебивай.
– Хорошо, не буду перебивать. Рассказывай, как видишь ситуацию, ну, что ты там вычислила. Мне очень интересно, я ведь ничего не понимаю.
– Не понимает он! – фыркнула Зоя. – Ну, ладно. Однажды я обедала в кафе с нашей журналисткой. И увидела, как ты шел к джипу, а не к своему драндулету в стиле совьет классик, на котором все время ездил, чтобы забить мне баки. Ты был совсем другой, и одежда у тебя была другая, и какие-то странные люди стелились перед тобой. Я задумалась: а почему, собственно, ты со мной один, а без меня другой, зачем тебе обманывать меня? Потом припомнила, когда ты появился – после моего первого сюжета и после первых телефонных угроз. Припомнила, как ненавязчиво отговаривал меня продолжать работу, как строил предположения по поводу нашего заказчика. И у тебя в квартире как-то не так, будто ты не живешь в ней. Кстати, ты не знал, что у тебя в холодильнике лежит. И даже бутерброд не умеешь толком слепить! А потом поняла: это маскарад для меня. Ты хочешь быть в курсе моих планов, поэтому оказался рядом. Сообразила, что мой фильм против тебя, и твои люди угрожают мне по твоему приказу. Ну, что? Когда намерен меня пришить?
