Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность
Танцы босиком на раскаленной площадке, как я поняла, были наиболее щадящим из аттракционов и предназначались, соответственно, для малых, старых и увечных. Остальным предстояло испытать себя в рискованных трюках. Например, мужчинам предоставлялось почетное право проделать ряд непростых физических упражнений, держа на плечах жену или подругу.
Я посмотрела на увесистых спутниц российских туристов и прикинула, скольких мужиков придется транспортировать обратно волоком.
В общем, я засобиралась назад. Ничего не случится, если я тихонько подремлю в автобусе. Можно, конечно, покемарить и в какой-нибудь тенистой расселине, но я боялась, что разосплюсь совершенно и уедут без меня.
Обратная дорога оказалась легче, так что я почти не покалечилась и разорвала одежду только в трех местах. Опять же во всем есть положительные моменты, надо только их вовремя заметить. Я так опасалась упокоить бренные останки в здешней пропасти, что ни разу не вспомнила о своих бесчисленных неприятностях. Но даже такая польза от посещения здешних красот не заставила бы меня записаться в эту благословенную экспедицию, имей я о ней представление заранее.
На баржу я не попала по той причине, что она куда-то делась. Я решила не паниковать и поискать что-нибудь цивильное вроде ресторана или хотя бы затененного закутка.
Направившись в сторону, противоположную той, куда угнали туристов, я очень скоро обнаружила искомое плавсредство. Оно благополучно стояло у другой пристани, и рядом находилось еще одно судно, что-то вроде яхты, с него сгружали какие-то мешки и переправляли на нашу баржу.
Что-то мне подсказало, что свое появление лучше не афишировать. Может, я, конечно, дую на холодную воду, но как-то странно, что баржа, предназначенная для туристов, еще и официально служит для перевозки грузов. Это, по-моему, неправильно. Хорошо, если я ошибаюсь, а если нет?
Пристроившись за валуном, я принялась наблюдать.
Мужики работали слаженно и четко, никаких тебе разговоров или перекуров. Мешков, однако, было многовато. У меня сложилось впечатление, что наша посудина здорово осела. А что же будет, когда загрузятся усталые туристы?
Увлекшись нарисованной богатым воображением картиной, я немного увлеклась и, потеряв бдительность, слишком высунулась из-за каменюки. И встретилась глазами с одним из грузчиков. Его реакция на красивую молодую незнакомку мне очень не понравилась.
Мужик скинул свою ношу на палубу и рванул в мою сторону. Я, понятное дело, моментально покинула опасный наблюдательный пункт.
Теперь мы оба неслись сломя голову по неровной каменистой поверхности, и я молилась, чтобы успеть добежать до своей многострадальной группы. Уверенность, что скалу можно обогнуть с противоположной стороны и попасть в объятия соревнующихся в удали туристов, поддерживала мои тающие силы.
Оглянувшись, я обнаружила, что преследователей уже двое. Причем второй мерзавец оказался проклятущим Иво. Все-таки не зря я негодяя подозревала с самого начала! Что бы сдать его полиции?! Сейчас бы третью неделю объяснялся в участке, доказывал, что не верблюд, а у меня, глядишь, одним гонителем было бы меньше!
Подлый венгр обошел коллегу и скачками сокращал расстояние между нами. Я взвыла от отчаяния, но ужас вовсе не придал мне сил, как обычно пишут в детективах. Наоборот, я чувствовала, что слабею, что ноги почти не держат, а скорость, с которой я их переставляю, сделала бы честь только старой больной черепахе.
И вдруг… Я глазам своим не поверила. Мне навстречу мчался Свинюгер! Милый, родной немчура, в своих коронных тесных шортах, с ногой, обмотанной бинтами.
Увечье, полученное от Бастинды, не помешало ему набрать бешеную скорость.
— Свинюгер, родненький, давай! — завопила я, совершенно упустив из виду, что поклонник один, а негодяев двое, да еще неизвестно, сколько прибежит им на помощь.
— Давай, родимый, жми, благодетель.
Благодетель поднажал, и я вскоре оказалась ровно посередине между участниками сафари. Значит, теперь все зависело от меня. Я представила, что мне навстречу несется не Свинюгер, а один хорошо знакомый полицейский, и живо обрела запасные крылья.
Мой спаситель и преследователи сошлись в поединке. Я лежала обессиленная на горячей земле. И хотя старалась следить за рукопашной, самое важное все же упустила. Как могло случиться, что молодые, сильные мужчины оказались поверженными?! А самодовольный немец отирал пот с загорелого чела, как землепашец после долгого трудового дня?
Верный рыцарь протянул мне руку, и я с трудом поднялась.
— Спаситель, — прохрипела я.
Молниеносный, жутко болезненный удар в челюсть опрокинул меня навзничь. Падая, я, похоже, хорошенько приложилась головой.
Глава 18
Стоило очухаться, как обрывочные воспоминания сложились в нечто целое. Правда, абсолютно не радостное. Мало того что я выходила круглой дурой, так еще и никаких мало-мальски сносных перспектив!
Поначалу, пока в голове не прояснилось, я еще надеялась, что случившаяся гадость просто мне привиделась. Мало ли, задремала после завтрака, вот и…
Но, посмотрев вокруг, мигом избавилась от глупых иллюзий. Разумеется, из моего номера могли вынести всю мебель (скажем, в наказание за ночные побудки соседей), но каким образом кому-то удалось уменьшить его размеры чуть не вдвое и за пару часов сменить кафельную плитку пола на бетонное покрытие, объяснить было невозможно. Не говоря уже о том, что испарились оба окна, а моя ненадежная дверь, отпираемая по желанию любым прохожим, превратилась в массивное стальное сооружение, на которое покусился бы не всякий опытный взломщик.
Приходилось признать, что я попала в переделку. И каменный мешок, приютивший мое измученное тело, — не самое худшее, к чему надлежит приготовиться.
Пока я сожалела об упущенной возможности ознакомиться с интерьером болгарских исправительных заведений (там, я уверена, больше заботились о нуждах контингента, а кроме того, хотя бы просветили относительно сроков пребывания), раздалось громыхание железа, и приоткрывшаяся дверь впустила негодяя Свинюгера, обманувшего меня в самых лучших чувствах. Правда, оставалась еще крошечная надежда, что мужик просто отыгрался за свое «ранение» и, побоявшись связываться с кошкой, расправился с ее хозяйкой. Но в этом случае Свинюгер, несомненно, мог считать себя отмщенным, и удерживать меня ему было ни к чему.
— Теперь мы квиты, я надеюсь? Сотрясение моих мозгов компенсирует вашу травмированную голень?
— Не уверен, — покачал головой Свинюгер. — Но дело не в ноге.
— Вы пришли меня освободить? — сделала я второй пробный заход и сама себе показалась ничтожной. В столь ярко выраженное слабоумие не поверит даже Свинюгер. У него на лице написано, что с IQ у него порядок. Пусть раз в жизни, но минимальное количество баллов он, скорее всего, все-таки набрал.
— Об этом не может быть и речи, — холодно ответствовал визитер. — Выйти отсюда даже не надейтесь. Чем быстрей вы смиритесь с потерей свободы, тем легче будет ее переносить.
Абсолютно бесстрастный взгляд маленьких водянистых глазок привел меня в лютое бешенство. Пусть не надеется, что, навязав мне свое общество, придурок обретет покой и отдохновение! Он очень пожалеет, что со мной связался! Если через пару часов не начнет кидаться на стены, я буду считать, что прожила половину жизни напрасно. И если полагает, что я собралась рвать на себе волосы — снова промахнулся. Пусть у меня тут, в Болгарии, и не сто друзей, а только двое, зато на них можно положиться. Они, наверное, уже штурмуют здание полиции, так что мы еще посмотрим, кто из нас — я или немец — проведет остаток дней изолированным от общества!
— Где я? — призвала я его к ответу.
— На моей вилле, — холодно ответствовал мерзавец.
Я нарочито внимательно огляделась:
— Понимаю. Копейка рубль бережет? Экономите на удобствах? Или просто предпочитаете аскезу? Тогда не разумнее ли было предусмотреть для гостей что-нибудь более традиционное?
— Прекратите паясничать, — рассвирепел Свинюгер. — У меня к вам и так большие претензии.
— Что вы говорите? — обрадовалась я. — Так давайте обменяемся! У меня к вам тоже счет.
Того, что произошло, я, признаться, совершенно не ожидала. Мощная оплеуха отбросила меня к противоположной стене. Теперь, когда немец перестал притворяться, я видела перед собой не туповато-добродушного бюргера, а отъевшегося матерого гестаповца.
— Не-на-ви-жу! — процедила я.
Ненависть к скотине навалилась на меня с такой силой, что я позабыла про инстинкт самосохранения. Распрямившись, как пружина, в невероятном прыжке я попыталась достать мерзкую физиономию когтями, и Свинюгер опять меня ударил, еще сильнее. Я снова упала и опробовала затылком крепость пола. Так что не имею понятия, когда очнулась в следующий раз и каким образом оказалась в другом помещении.
