Мэри Кларк - Тень твоей улыбки
– Кто он такой? – в смятении спросила Моника. – И зачем, черт возьми, ему меня убивать?
– Его зовут Сэмми Барбер. Вы знаете его, доктор?
– Нет, не знаю.
– И неудивительно, – сказал Форест. – Он наемный убийца. У вас есть какие-нибудь соображения, зачем кому-то понадобилось навредить вам или убить вас? Подумайте. Возможно, у вас были проблемы, скажем, с неправильным диагнозом, когда вам не удалось спасти ребенка.
– Ничего подобного!
– Доктор Фаррел, должны ли вы кому-то деньги или, может быть, кто-то должен вам?
– Нет. Никто.
– А как насчет отвергнутого приятеля? Есть такой в вашей жизни?
Форест заметил тень сомнения на лице Моники.
– Есть такой человек, доктор Фаррел?
– Но это было в прошлом, – с сомнением произнесла Моника.
– Кто он такой?
– Вы ничего не добьетесь, спрашивая о нем, и я не хочу ставить под удар его карьеру, утверждая, что он меня преследовал.
– Доктор Фаррел, почему вы предполагаете, что этот человек мог вас преследовать? – напрямик спросил Форест.
«Успокойся. Возьми себя в руки», – сказала себе Моника.
– Человек, о котором я говорю, был женат на моей близкой подруге. Он был также адвокатом моего отца. Он увлекся мной как раз перед моим отъездом из Бостона. Я не видела его четыре года. Сейчас он в разводе и недавно переехал на Манхэттен. Он одержим идеей помочь мне проследить родословную моего отца. Но я считаю его другом, и не больше.
– Как его зовут?
– Скотт Альтерман.
– Когда вы в последний раз его видели?
– В прошлый четверг вечером. Он услышал по радио о том, что меня едва не сбил автобус, и позвонил. Полагаю, по моему голосу он понял, что я сильно напугана. Он пришел ко мне домой и был у меня примерно час.
– Он приехал сразу после происшествия?
– Да, но вы должны уяснить себе, что никогда в жизни Скотт Альтерман не причинил бы мне вреда. Я в этом уверена.
– Вы разговаривали с ним с четверга?
– Нет.
– Где он живет?
– В Уэст-Сайде. У меня нет его адреса.
– Мы узнаем. Вы знаете, где он работает?
– Как я говорила, Скотт адвокат. Он только что начал работать в нью-йоркской юридической фирме. Она называется… ну, «Армстронг и кто-то там еще». Послушайте, мне действительно нужно возвращаться к пациентам, – сказала Моника с оттенком раздражения. – А что насчет этого Сэмми Барбера? Где он сейчас?
– Он живет в Нижнем Ист-Сайде. Мы уже сообщили ему, что у нас есть видеозапись. Он отрицает, что имеет к вам какое-либо отношение, однако мы следим за ним двадцать четыре часа в сутки. Он знает, что находится у нас под колпаком, и вряд ли предпримет новую попытку. Но, доктор, будьте, пожалуйста, осторожны.
– Да, конечно. Спасибо.
Моника повернулась и заспешила обратно в смотровую комнату, где сейчас плакал полугодовалый малыш. «Когда они заговорили о Скотте, я почему-то и не подумала упомянуть о лейке, которая оказалась сдвинутой с места, – вспомнила она. – Ну и правильно. Прежде чем сказать об этом кому-либо, спрошу Люси, не сдвинула ли она ее, когда подметала патио. Скотт ни за что не стал бы вредить мне». Но вслед за тем в памяти всплыло тревожное воспоминание о том, как он неожиданно появился перед ней, когда она ловила такси, чтобы поехать к Райану в гости.
«Неужели возможно, – спрашивала она себя, – хоть в какой-то степени возможно, что Скотт патологически увлечен мной и способен нанять кого-то убить меня?»
64
В понедельник в два часа пополудни Артур Сэлинг позвонил Грегу Гэннону и через двадцать минут прибыл в его офис. Эстер старалась не смотреть на листок бумаги, который он держал в руке. Она знала, что это письмо, которое она ему послала.
– Мистер Сэлинг, рада вас видеть, – начала она. – Я скажу мистеру Гэннону, что вы пришли.
Объявлять о его приходе не было необходимости. Дверь кабинета открылась, и Грег, протягивая руку для пожатия, поспешил встретить Сэлинга лучезарной улыбкой.
– Артур, не могу не выразить своего сожаления по поводу того, что вы получили одно из этих ядовитых писем, которые посылает один из наших бывших сотрудников. Большое спасибо, что принесли его мне. Несколько наших клиентов получили подобные письма, и все они переданы в ФБР. Этот человек явно ненормален. Его собираются арестовать.
– Я никоим образом не хочу участвовать в судебном разбирательстве, – с тревогой проговорил Артур Сэлинг.
– Нет, конечно, – согласился Грег, дружески обнимая Сэлинга за плечи. – У нас множество улик, и этот псих будет вынужден признать свою вину. Он женат, и у него целое семейство. Как сказал мне агент ФБР, его, вероятно, условно освободят на поруки и заставят пройти психиатрическое лечение. Это будет проще как для бедняги, так и для его семьи.
– Как любезно с вашей стороны, – сказал Артур Сэлинг. – Не уверен, что я был бы столь великодушным, если бы кто-нибудь пытался очернить мое доброе имя.
Со вздохом облегчения, к которому примешивалось сочувствие к Артуру Сэлингу, Эстер наблюдала, как мужчины исчезают за дверью кабинета Грега Гэннона. Она не сомневалась, что Сэлинг собирается доверить Грегу свой портфель ценных бумаг. «Я сделала все, что в моих силах, чтобы его предостеречь, – подумала она. – Самые незрячие – те, кто не хочет видеть».
Чувствуя себя издерганной, Эстер поняла, что с трудом дождется окончания месяца, когда сможет уволиться. Разумеется, не исключено, что Комиссия по ценным бумагам и биржам набросится на Грега еще до этого, и она не хотела быть здесь, когда это произойдет. Что могут подумать о Греге, которого выведут отсюда в наручниках? «Боже, избавь меня от этой сцены», – с тревогой думала она.
Эстер занялась очередным делом – поисками Дианы Блаувелт, дизайнера, которая оформляла офисы четыре года назад. Прошел примерно час, пока она наконец нашла ее номер телефона в Париже и позвонила. Трубку никто не взял, прозвучала запись автоответчика на английском и французском с просьбой оставить сообщение. Тщательно выбирая слова, Эстер спросила, говорила ли когда-нибудь Диана Питеру Гэннону о ящике с двойным дном в столе, заказанном для его офиса, и попросила перезвонить как можно скорее.
Не успела Эстер повесить трубку, как Грег Гэннон вышел из своего кабинета вместе с Артуром Сэлингом. Оба широко улыбались.
– Эстер, поприветствуйте, пожалуйста, нашего нового и очень важного клиента, – торжественно объявил Грег.
Подняв глаза на Артура Сэлинга, Эстер заставила себя улыбнуться. «Эх ты, бедняга», – подумала она, вставая и пожимая его протянутую руку.
В этот момент зазвонил телефон на ее столе. Эстер сняла трубку.
– Мой муж здесь? Он не отвечает на сотовый.
Памела говорила жестким высоким голосом.
– Да, здесь, – ответила Эстер и взглянула на Грега. – Это миссис Гэннон, сэр.
Грег стоял позади Артура Сэлинга. Не меняя дружелюбного тона, но с перекошенным от гнева лицом он сказал:
– Попросите мою жену подождать. Сейчас я подойду.
– Никогда не заставляйте дам ждать, – пошутил Артур Сэлинг, пока Грег провожал его к лифтам.
– Миссис Гэннон, сейчас он подойдет, – начала говорить в трубку Эстер, но ее перебили.
– Мне наплевать, подойдет он или нет. Где мои драгоценности? В квартирном сейфе абсолютно ничего нет. Что он задумал?
«Думай, прежде чем говорить», – предупредила себя Эстер.
– Возможно, он заложил драгоценности, чтобы заплатить залог за Питера, – предположила она.
– Драгоценности мои. У него много других средств.
Теперь Памела говорила визгливым голосом.
– Миссис Гэннон, ради бога, не надо со мной об этом говорить.
Эстер поняла, что разговаривает просительным тоном.
– Конечно, с вами незачем об этом говорить, Эстер, – огрызнулась Памела Гэннон. – Соедините меня с ним.
– Сейчас он придет.
Грег Гэннон поспешно вернулся в кабинет. Он выхватил трубку из рук Эстер.
– Это я взял драгоценности, – произнес он рассерженным тоном. – Ты их не увидишь, пока не дашь удовлетворительного объяснения, почему была с каким-то парнем в Саутгемптоне в субботу вечером. Но объяснения не последует, так ведь, Пэм? К твоему сведению, я не так глуп, как ты думаешь.
Шмякнув трубку на рычаг, он пристально посмотрел на Эстер.
– Знаете, я доверяю своей интуиции, – сказал он. – Это ведь вы послали то письмо. Хочу, чтобы вы немедленно уволились. Но в качестве прощального изъявления лояльности скажите правду, Эстер. Мне ждать визита Комиссии по ценным бумагам?
Эстер поднялась.
– Не понимаю, почему вам пришло в голову задать этот вопрос, мистер Гэннон. Я рада, что увольняюсь. И действительно хочу сказать кое-что на прощание. – Она посмотрела ему в глаза. – Чертовски плохо, что ни вы, ни ваш брат никогда не могли приблизиться к тому типу честных и прекрасных людей, какими были ваш отец и дядя. Им было бы стыдно за вас обоих. Спасибо за прошедшие тридцать пять лет. Должна сказать, скучать мне было некогда.
