Марина Крамер - Жить на свете стоит
Леня осторожно притянул ее к себе и обнял:
– Бедная ты моя… как же так вышло? Макс давно хотел ребенка, он был бы рад.
– Это я виновата…
– Нет. Я знаю, кто виноват, – вдруг жестко сказал Леня, – и я его накажу. Теперь что касается тебя. Дай мне адрес твоей матери.
– Зачем?
– Я привезу ее сюда, тебе нельзя быть одной.
– Я не хочу.
– Мы не будем это обсуждать.
– Я поеду к Ирке и Иржи.
– Дай телефон.
Ника подтолкнула к нему мобильный, лежавший на столе, и закрыла глаза. Но красное пятно по-прежнему было видно так четко, словно Ника смотрела на него. Все, что осталось от Максима… И она даже не сможет полететь на похороны, потому что… Да потому, что эта авария произошла не случайно. И Ника хорошо знала, кто приложил к этому руку. Она не слышала, о чем говорит с Иржи Леня, она холодно и спокойно обдумывала план мести. Свой план.
Иржи приехал за ней к вечеру, Ника была уже собранна и сосредоточенна. Отдав ему небольшую сумку с вещами, она перебросила через плечо ремень чехла с ноутбуком, заперла дверь и вошла вслед за Иржи в лифт.
– Ника, мне очень жаль…
– Я не хочу говорить об этом, – отрезала Стахова, и адвокат смутился:
– Простите…
– Как Ирина?
– О, ей гораздо лучше, – обрадованно заговорил Иржи, – она много разговаривает со мной, хотя еще не все слова понятны. Доктор говорит, что речь восстановится, но вот глаза… они не видят, как раньше.
– А лицо? Ожоги?
– Это поправимо. Когда горло придет в норму, я устрою ее в центр пластической хирургии.
– Я рада.
– Ваш приятель сказал, что вы ждете ребенка… не знаю, как мне вести себя в этой ситуации – поздравлять или…
– Поздравлять. – Ника вышла на улицу и зажмурилась.
Совсем недавно на другой стороне тротуара стояло припаркованное такси, и Максим, улыбаясь, садился в него, обещая вернуться как можно скорее. Он никогда уже не вернется. Никогда.
В доме Иржи было довольно уютно, но сразу чувствовалось отсутствие женской руки. Ирина, будь она в нормальном состоянии, ни за что не потерпела бы такого. Сама она сидела в кресле у открытого балкона, укутанная в кашемировый плед. Ужасные багрово-красные рубцы уродовали ее лицо, наполовину скрытое большими черными очками. Она чуть подалась на звук шагов и спросила:
– Иржи, вы приехали?
– Да, дорогая, мы здесь. Со мной Ника. Я покажу ей комнату.
– Иржи, если вам не трудно, отнесите туда мою сумку и ноутбук, я побуду с Ирой, – попросила Ника, потрясенная видом подруги. Она помнила ее только в бинтах, и зрелище оказалось не для слабонервных.
Ника опустилась на колени у Ирининого кресла, взяла ее за руку, прижалась щекой и пробормотала:
– Прости меня…
– Ну что ты, глупышка, – на ощупь находя ее голову и поглаживая волосы, проговорила подруга, – ты так много сделала для меня!
– Я виновата в том, что случилось. Я должна была отпустить тебя тогда домой… – всхлипнула Ника, и Ирина вдруг жестко произнесла:
– Ты эгоистка, Стахова. Ты не имеешь права думать о себе. У тебя скоро будет маленький, а ты сидишь тут и распускаешь сопли по событиям столетней давности. Радуйся, что осталась жива, что у тебя будет память о нем – навсегда, на всю твою жизнь. Прекрати скулить и радуйся каждому дню. Если я могу, то ты просто обязана.
Ника потрясенно замолчала. Никогда она не подозревала в воздушной Ирке такой внутренней силы, такой мощи, которая удивила даже ее, знавшую подругу много лет.
– Ты пока поживешь у нас. Пока не вернется этот твой приятель – Леня, кажется? – продолжала Ирина совершенно другим тоном, словно не бросала Нике жестоких слов минуту назад.
– Да…
– Он – кто?
– Он друг Максима, очень помог мне в свое время, да и здесь поддерживал.
– Это хорошо. Я так рада, Никуся, что у тебя будет малыш! Жаль, что такие обстоятельства… Но ребенок поможет тебе выжить и пережить, вот увидишь.
«Нет, милая, ты ошибаешься. Пережить и выжить мне поможет моя ненависть и мое желание отомстить. Этим я и займусь».
– Ты не обидишься, если я прилягу? – извиняющимся тоном спросила она, поднимаясь с пола.
– Ну что ты! Конечно, нет. Отдыхай, встретимся за ужином.
Ника прошла в небольшую комнатку, которую приготовил для нее Иржи, заперлась там и вынула из чехла ноутбук.
Слова летели из-под пальцев с такой скоростью, что Ника удивлялась сама себе. Но ею двигала такая ненависть, что Стахова боялась задохнуться от нее. Статью она написала всего за час, даже не стала перечитывать, отправила на электронный адрес Яблокова. Туда же она сбросила сканы всех документов, номера счетов, копию письма Артема, которую, сама не понимая зачем, сделала еще в Москве. «Я прошу тебя, Игорешка, помоги мне еще раз, – писала она в сопроводительном письме. – Я знаю, у тебя всюду контакты. Сделай так, чтобы это попало в Следственный комитет. Для меня это очень важно, понимаешь? Я не могу простить гибель человека, который должен был стать отцом моего ребенка. Я не в состоянии сделать это сама, потому что хочу родить этого малыша, а если я высунусь, мне не дадут сделать это. Чертов старый козел Никитич не даст. Он затеял всю эту возню, чтобы отстранить Максима от дел и самому возглавить «Изумрудный город». Я не позволю ему – не могу, понимаешь? Мне не нужны деньги, я не претендую ни на что. Я хочу только справедливости. Помоги мне еще раз, очень тебя прошу. Обнимаю, твоя Ника».
Отправив письмо, она тяжело вздохнула, словно сбросила напряжение и тяжесть, и откинулась на спинку кровати, машинально положив руку на живот.
– Ничего, малыш, ничего. У тебя есть я. А я сделаю все, чтобы ты родился и был счастлив.
Ника прожила у Ирины и Иржи три недели. Она несколько раз порывалась уехать к себе, но подруга отговаривала, объясняя, что сейчас Нике лучше не оставаться одной. Стахова в душе протестовала, но обижать Ирину не хотела. Именно Ирка помогла ей пережить день похорон Максима – Ника весь день не отрывалась от ноутбука, следя за появлявшимися заметками на эту тему. Она не плакала, удивляясь сама себе. Но в организме, видимо, включился охранный режим, запрещавший негативные эмоции, и это очень помогло. Ника боялась потерять ребенка, поэтому старалась относиться ко всему отстраненно, насколько позволяла душевная боль. Максим стоял перед глазами живой – в голубой майке-поло, веселый и счастливый. Она вспоминала их прогулки по бульварам, их первую совместную ночь и ту ночь в гостинице, в результате которой, скорее всего, и получился этот малыш. Ника ни о чем не жалела. Разве что о том, что не ответила Максиму согласием на предложение выйти замуж. Но теперь ничего было не исправить.
– Как ты думаешь, я смогу дать ребенку фамилию Гавриленко? – спросила она у Ирины, и та, сжав Никину руку, твердо сказала:
– Иржи поможет тебе во всем. Будет так, как ты скажешь.
– Спасибо.
Ника подумала, что ей удивительно везет на хороших людей, готовых помочь и поддержать. Вот и Ирка, совершенно слепая, с обожженным лицом, и та ухитряется поддержать и приободрить.
– Ох, Стахова, скоро начнем покупать приданое, – мечтательно проговорила Ирина. – Ты только представь – у тебя лялька в кружевах…
– Мужик у меня будет, – возразила Ника, поглаживая живот. – Сынище.
– Ну, тоже неплохо, – покладисто согласилась подруга.
Леня появился неожиданно, Ника уже перестала ждать его звонка, думала, что он остался в России. Но номер был чешский.
– Ника, ты как? – вместо приветствия спросил он.
– Я в порядке. А ты?
– Можно я за тобой приеду? У меня новости.
– Конечно, приезжай! – завопила Стахова во все горло. – Я одеваюсь.
Она лихорадочно натянула джинсы, уже ставшие слегка тесными в талии, набросила свободный свитер и присела в прихожей на обувную полку, завязывая шнурки кроссовок.
– Куртку возьми, на улице ветер, – раздался из комнаты голос Ирины.
– Да, спасибо.
– Ника, я серьезно.
– Ириш, я тебя услышала и куртку надеваю.
– Тогда почему я не слышу этого? – Ирина, держась за стену, вышла в прихожую. – Ты думаешь, что глаз нет, так и все?
– Ну, не городи ты ерунду, – взмолилась Ника, беря ее за руку и давая потрогать надетую куртку. – Убедилась? Что я, враг себе?
– Умница, – Ирина нащупала ее лицо, погладила по щеке, – удачи тебе. Не засиживайся долго, ладно? Я волнуюсь.
– Когда я с Леней, ты можешь расслабиться. – Ника чмокнула запястье подруги, легонько развернула ее в сторону комнаты: – Справишься?
– Иди, не беспокойся.
Леня ждал у подъезда на скамейке, курил и ежился от ветра. Ника накинула капюшон и с тоской посмотрела на сигарету – курить она бросила сразу же, как узнала о беременности, но до сих пор страдала иногда от желания сделать пару затяжек.
