Нора Робертс - Искушение злом
— Есть разница, Сара. Я сюда вернулся, потому что хотел этого, а не из-за того, что мне больше некуда было податься.
Она резкими движениями поочередно сбросила его руки со своих плеч. Ей хотелось немедленно отплатить ему, заставить страдать. Неважно, за что. — А этот значок шерифа может оказаться очень кстати теперь, когда даже твоя мать думает, а не ты ли забил Биффа до смерти. — Она увидела, как глаза его загорелись гневом, и заликовала. — Очень скоро люди вспомнят про твой буйный нрав и дикие выходки. — Сузив глаза, она снова улыбнулась. — Кое-кто хотел бы, чтобы люди это вспомнили. Кэм, ты думаешь, что знаешь этот городок и всех его почтенных, достойных граждан. Но есть кое-что, чего ты не знаешь. Чего даже не можешь себе представить. Может, тебе стоит задуматься, а почему это Паркер вдруг собрался и смылся, не забрав даже пенсии. Почему он решился оторвать от стула свою жирную, ленивую задницу? — О чем, черт побери, ты говоришь? Она выболтала слишком много. Нельзя, чтобы самолюбие или гнев подтолкнули ее выболтать еще больше. Поэтому она двинулась к двери, взялась за ручку и обернулась. — Нам могло бы быть хорошо вдвоем, тебе и мне. — Она бросила на него прощальный взгляд, надеясь, что теперь с ее помощью он уж точно окажется на дороге, ведущей в ад. — Ты пожалеешь об этом.
Когда за ней закрылась дверь, Кэм начал усиленно тереть лицо руками. Он подумал, что уже жалеет об этом. О том, что не ушел из конторы десятью минутами раньше, чтобы вообще не сталкиваться с ней. О том, что вел себя во время этой встречи не самым лучшим образом. Жалел о том, что слишком отчетливо вспомнил все те ночи с ней в лесу с их запахами сосны, земли и секса.
Она с необычайной ясностью напомнила ему о том, каким он был в семнадцать лет. Каким вполне мог бы остаться, если бы не научился сдерживать свои самые дурные побуждения, — и каким чуть было не стал снова после гибели напарника, когда бутылка показалась самой лучшей и легкой отдушиной.
Неосознанно он поднял руку и дотронулся до значка, приколотого к его рубашке. Это был совсем небольшой предмет, какой, как выразилась однажды Клер, можно было купить в любой мелочной лавке. Но предмет что-то значил для него, значил нечто такое, чего он был не в состоянии объяснить даже самому себе.
С этим значком он ощущал себя частью этого городка, неотъемлемой его частью, чего не было после смерти отца. «Сара ошибается, — подумал он. — Он знал людей, живущих здесь. Он понимал их».
Но, черт побери, что она имела в виду, когда обмолвилась о Паркере? Почувствовав внезапную усталость, он стал растирать затылок. Пожалуй, не помешает позвонить во Флориду. Еще раз взглянув на часы, он взял ключи. Он позвонит утром — просто ради любопытства. «Он слишком устал, — рассуждал Кэм по дороге к Клер, — чтобы изображать сейчас светские манеры и общаться с незнакомыми людьми. Он просто заедет, извинится и оставит ее в компании ее друзей».
Слова Сары, жесткие и грубые, как наждак, не выходили у него из головы. Да, он действительно застрял здесь. Даже если и по собственному выбору, это не меняло сути дела. Он бы никогда больше не смог работать в городе, где всякий раз, когда он пристегивал бы свой револьвер или заворачивал на темную улицу, за ним неотступно бы двигался призрак его погибшего напарника. Клер непременно вернется в Нью-Йорк. Через неделю, через месяц, полгода. Он не сможет поехать туда за ней. Он вспомнил, какую ощутил пустоту, когда стоял на кладбище и смотрел, как она уходит.
Страх этой пустоты пронизал его до самых костей. Кэм припарковался позади «Ягуара», затем, подойдя к машине Клер, вытащил оставленные там ключи и прошел через гараж к двери, ведущей в дом. Там вовсю гремела музыка — джаз — страстный, быстрый, изысканный. Он увидел ее стоящей у стойки и разрывающей пакет с чипсами. Босоногую, с волосами, подвязанными шнурком. В ушах покачивались длинные аметистовые серьги, майка под мышкой была порвана.
Он ощутил, как отчаянно влюбился в нее. Она повернулась, увидела его и улыбнулась, вываливая чипсы в надтреснутую голубую миску.
— Привет. Я боялась, что ты уже не…
Он оборвал ее, резко притянув к себе и впиваясь в ее рот. Ее руки потянулись к его плечам, а тело откликнулось на волны, исходившие от него. Чувствуя, как он в этом нуждается, она тесней прижалась к нему, давая возможность утолить терзавший его внутренний голод.
Облегчение наступило. Простое. Удивительное. Оно буквально омыло его всего. Сам даже не осознавая этого, он стал целовать ее мягко и нежно. Ее руки соскользнули с его плеч и задержались на поясе.
— Кэм. — Она не поверила, что слово прозвучало так отчетливо в этом сладком воздухе.
— Тссс. — Он куснул ее губы, затем коснулся языком ее языка. Почувствовал слабый привкус вина, смешавшийся с тем глубоким, насыщенным ароматом, принадлежавшим, как открылось Кэму, только ей.
— Клер, Жан-Полю никак не удается разжечь угли. Наверное, надо… ax… — Анжи осеклась, продолжая держать дверь открытой. — Простите, — произнесла она, когда Кэм и Клер чуть отодвинулись друг от друга.
— О, да. — Клер неуверенно провела рукой по волосам. — Кэм, это… Анжи. — Отпустив дверь, так что та с силой захлопнулась, Анжи протянула руку. — Анжи Ле Бо. Рада познакомиться.
— Кэмерон Рафферти. — Кэм продолжал одной рукой обнимать Клер за плечи, понимая, что делает это с видом собственника.
— Шериф, ну да. — Улыбнувшись, Анжи бросила на него оценивающий взгляд, изучая его от кончиков потрепанных высоких кроссовок до темных взлохмаченных волос. — Клер нам о вас говорила. — Анжи многозначительно взглянула на Клер. — Но, очевидно, кое-что она забыла упомянуть.
— Там есть вино, — быстро сказала Клер. — Или пиво, если хочешь.
— Все равно. — Теперь Кэм сам стал оценивать гостью. Анжи Ле Бо, отметил он, была в духе джаза, звучащего по радио, такая же быстрая и энергичная. К тому же очень любопытная. — Вы с Клер вместе учились в колледже, так ведь?
— Верно. А теперь я ее агент. Что вы думаете о ее работах?
— Выпей еще вина, Анжи. — Клер почти насильно сунула ей в руку бокал вина.
— Это личный или профессиональный вопрос?
— Простите, не поняла?
— Я просто хотел бы знать, вы задали вопрос как ее друг или как ее агент. — Взяв бокал из рук Клер, он наблюдал за Анжи. — Потому что, если это вопрос ее агента, я должен быть поосторожнее. Так как я собираюсь купить ту скульптуру — «Костер», которая стоит у нее в гараже. — Он бросил взгляд на Клер. — Ты опять оставила ключи в машине, — сказал он и, вытащив их из кармана, бросил ей.
Потягивая вино, Анжи улыбнулась. — Мы обсудим это. А пока, скажите-ка, вы умеете разжигать угли?
ГЛАВА 14
Джейн Стоуки было все равно, что станется с фермой. Она покончила с ней. Она покончила и с Эммитсборо.
Двое ее мужей лежали на кладбище, оба отнятые у нее внезапно. Первого она любила безоглядно, со всей полнотой счастья. Бывали моменты, даже после столь долгих лет, когда она вспоминала о нем, тоскуя — направляясь ли в поле, где он пахал, поле, где он умер, или же поднимаясь по лестнице к их когда-то общему ложу.
Она вспоминала его молодым, полным жизни и красивым. Было время, когда красота занимала большое место в ее жизни, когда такие вещи, как цветы в саду или нарядное платье были полны значения и приносили радость.
Но Майка не было уже больше двадцати лет, а она стала старухой в пятьдесят лет.
Она не любила Биффа, здесь не было того чувства, когда колотится сердце и кружится голова. Но она нуждалась в нем. Она зависела от него. Боялась его. Потеря его была подобна ампутации. Больше некому было говорить ей, что делать, когда и как. Больше не для кого было готовить, убирать, не было по ночам теплого тела, дышащего рядом с ней.
В восемнадцать лет она оставила родительский дом и перешла в дом мужа, полная мечтаний, дурманящей любви и радужных надежд. Майк заботился о ней, расплачивался по счетам, принимал решения, беспокоился о делах. Она хозяйничала в доме, занималась садом и родила ребенка.
Этому ее учили. Это она знала.
Спустя шесть коротких месяцев после его смерти она отдала себя, свою ферму, свой дом Биффу. Еще до того он уже начал брать на себя решение больших и мелких проблем. Ей не пришлось ломать себе голову над банковскими счетами и бюджетом. Если, в отличие от ее жизни с Майком, здесь не было таких денег и такого покоя, то по крайней мере она снова была женой. Возможно Бифф не был добрым, но он находился рядом.
Теперь же, впервые в своей жизни, она осталась совершенно одна.
Одиночество давило, дом был такой огромный и пустой. Она чуть было не попросила Кэма пожить у нее, просто чтобы ощущать привычное мужское присутствие в доме. Но это было бы предательством по отношению к Биффу, который так долго управлял ее жизнью, что его смерть не повлияла бы на ее верность.
