Гончие Лилит - Старк Кристина

– А я их просто обожаю. Может, тебе будет интересно послушать. Раз уж ты моя пленница на ближайшие два часа… Ты знаешь, что Библия была написана не целиком, а составлена из нескольких десятков старинных рукописей? Некоторые тексты древние богословы решили включить в нее, а некоторые побоялись. Те, которые не включили, еще называют неканоническими апокрифами в христианской литературе. Среди этих апокрифов есть «отреченные» – запрещенные христианской церковью книги. И чего в них только нет, Скай…

– Например? – зевнула я. Во время парикмахерских процедур меня всегда клонило в сон.

– Согласно одному из сохранившихся средневековых текстов, который так и не вошел в Библию, но тем не менее широко известен, у Адама была и другая жена, которая не пожелала подчиняться своему мужу, так как считала себя таким же творением Бога, каким Адам считал себя. За неподчинение она была изгнана из Эдема и стала злым демоном, убивающим младенцев, и избранницей самого Сатаны. Союз земной женщины и могущественного бесплотного существа – ничего не напоминает?

– Бог и Дева Мария?

– Именно! Так вот, от этого дьявольского союза якобы тоже родится ребенок. Темный Иисус. Который, в отличие от первого, не будет никого спасать. Наоборот, его рождение станет редвестием приближающегося апокалипсиса.

«Давай, Саймон, жги! Отличное время для подобных историй. Сегодня утром я узнала, что мой парень – маньяк и убийца. А теперь с удовольствием послушаю про грядущий конец света!»

– Но это еще не самое интересное. Бог пошлет на землю Архангела Камаэля – того самого, который изгнал из Эдема Еву и Адама. Камаэль – страж ворот Эдема, палач Господа. И Камаэль изберет себе возлюбленную среди земных женщин. И та понесет святое дитя. Это будет как второе пришествие Христа. Если, конечно, ребенку позволят родиться. Грядут великие и страшные времена. Все силы добра и зла схватятся в решающей битве: сам дьявол устроит охоту на новую Богородицу и ее ребенка.

– Прям «Сайта-Барбара» какая-то, – не сдержалась я. – Сказать, что я думаю по поводу всего этого, Саймон? Библия – это древний бестселлер. А бестселлеры всегда порождают фанфики, сочинения фанатов, написанные по мотивам любимых произведений. Вот и все эти истории про Лилит, Апокалипсис и современных Богородиц наверняка были написаны куда позднее, чем оригинал, так ведь? И далеко не святыми людьми!

Кажется, Саймон оскорбился. Или просто начал думать о чем-то своем.

– У тебя очень необычный цвет волос, Скай, – снова заговорил он, сменив тему. – Имею в виду твой родной оттенок. Они очень светлые и очень мягкие. Ты могла бы выглядеть, как Мэг Райан в фильме «Город ангелов», если бы захотела отрастить их, – как сама невинность. Зачем тебе эти порочные огненные локоны?

– Мне всегда хотелось выглядеть роскошной соблазнительницей, Саймон. А не невинной овечкой. Невинных овечек едят волки.

– Скай… – Он сделал многозначительную паузу, дождался, когда я поймаю его взгляд в зеркале, и сказал: – Если когда-нибудь почувствуешь, что тебе что-то угрожает, избавься от волос. Говорят, что ангелы-хранители теряют нас в своих базах данных, как только мы наращиваем другие волосы или даже просто перекрашиваем свои в другой цвет. Еще говорят, что мы перенимаем судьбу того, чьи волосы носим. Даже если это просто парик.

«Ох, Саймон, как же крепко ты увяз в мире сказок и легенд».

– В таком случае все парикмахеры – прислужники дьявола, – заметила я.

Саймон грустно улыбнулся и промолчал.

Я вышла от него ближе к вечеру и долго стояла на пороге гостиницы Саймона, переминаясь с ноги на ногу, разглядывая мчащиеся по бульвару Сансет машины, подставляя лицо вечернему солнцу. Эсэмэску от Лилит я увидела только тогда, когда достала из кармана телефон, собираясь назначить Боунсу встречу.

Она написала: «Пыльца дьявольского цветка мертва. Лаборанты не нашли ни одного выжившего сперматозоида. Он не отпускал ее слишком долго. Захвати свежей. Будь моим ангелом возмездия. Л.».

Боунс немало удивился, когда я сказала ему, что нахожусь в Лос-Анджелесе. Но его изумление тут же сменилось восторгом:

– Я тоже здесь, Фло! Можешь себе представить? «Могу. К сожалению, могу».

– Ничего себе, – проговорила я, заставляя свой голос звучать ровно. – С моим проектом покончено, и я хочу встретиться с тобой как можно скорее. Если у тебя нет более важных дел.

– Все мои важные дела только что утратили всякую важность.

– Отлично. Тогда где и когда?

Я держалась молодцом, пока ехала к Парку пяти религий, где мы условились встретиться. Я наглоталась успокоительного. Обратного пути нет. Если мне удалось справиться с подступающими слезами и истерикой, то смогу сделать и все остальное. Смогу подвести черту.

Но, когда я увидела Боунса, дожидающегося меня возле озера с кувшинками, мне пришлось ухватиться за ствол дерева, чтобы не упасть. Это снова был он – тот, кого я встретила в Африке. Тот, кого я любила. Мягкий, сияющий взгляд. Простая белая футболка и легкая куртка на молнии, облегающая широкие плечи. Улыбка на губах, которые я могла бы целовать бесконечно долго. Кто угодно, но не изменник. Кто угодно, но не убийца. Освещенный последними лучами солнца, Боунс держал в руке цветок кувшинки. Огромный розово-белый цветок, который он, по-видимому, только что достал из озера.

Я шла к нему, путаясь в своих ногах. Заметив меня, он поспешил навстречу. Не Сэм Оушен. А мой Боунс. Это его, а не Сэма я обняла так крепко, будто делала это в последний раз. Это его я стала целовать, как ненормальная, а не Сэма. Это ему, а не Сэму, я позволила утешать себя.

– Что с тобой? – опешил он и всмотрелся в мое лицо.

– Я просто ужасно соскучилась по тебе. «По тому, кем ты был, каким я тебя знала…»

– Вот он я, – сказал он, вкладывая мне в руки цветок и порывисто прижимая к себе. – Иди сюда…

И так мы стояли, обнявшись, на берегу озера, затянутого листьями кувшинок. Я и Боунс. Я и идеальный, чудесный мужчина, которого на самом деле не существовало. Я и тот, кого я видела в последний раз. И только Бог знал, что мое внешнее спокойствие скрывало бушующее пламя апокалипсиса: внутри раскаленная лава заливала города, внутри меня тайфуны стирали с лица земли целые страны, внутри меня все живое сгорало до углей…

– Где ты его взял? – улыбнулась я, погружая нос в середину цветка.

– Там, – махнул Боунс в сторону озера, где далеко-далеко от берега покачивались среди плавучих листьев короны белых цветов. – Ты застала меня врасплох своим звонком, я даже не успел раздобыть тебе роз, моя Червонная Королева.

– Но ты сухой.

– Пришлось перемещаться по воздуху.

– Боунс! – строго сказала я.

– Ну ладно, ладно, я попросил мальчишку, и он достал цветок.

– Кошмар, ты заставил ребенка…

– Ну, ему уже лет пятнадцать, и пацану наверняка нужны карманные деньги, – невинно улыбнулся Боунс.

Его улыбка – оружие, против которого не устоит целое войско таких, как я. А если к этому оружию добавятся его руки и губы… «Торопись, Скай!»

Я крепко сжала его ладонь и повела за собой. Все дальше и дальше, в глубь старинного парка. Мимо домика Будды, мимо фонтана с нимфами. Под полог сгущающихся сумерек. К тому месту, где мы попрощаемся.

Вокруг пустынно и тихо. Вечер накануне конца света, наверное, был бы именно таким. Ярко-красное небо, шелест теплой листвы, колеблющийся воздух. Я завожу Боунса в увитую жасмином беседку и, как только он шагает в ее тень, расстегиваю его куртку, прижимаюсь к нему и запускаю руки ему под футболку. Он не сможет сопротивляться, ни один мужчина не сможет сопротивляться, если твои руки достаточно смелы. Впиваюсь губами в его губы и быстро расстегиваю лифчик.

– Фло, – шепчет Боунс, изумленный этим напором.

Я задираю его футболку, стягиваю с себя блузку вместе с лифчиком и прижимаюсь к нему обнаженной грудью.

Я думала, это случится не так. Представляла усыпанную лепестками роз роскошную постель в дорогом гостиничном номере где-нибудь в Эмиратах. Первая ночь нашего медового месяца. Бутылка шампанского в ведерке со льдом, много свечей, на дверях снаружи табличка с надписью «Молодожены». Что ж, иногда мечты летят прямо в костер. И горят так ярко, что искры разлетаются во все стороны…