Светлана Алешина - Все началось с нее (сборник)
– Ну, а я-то тут при чем? – простодушно спросила Галина Григорьевна.
– Скажите, а ваш муж ничего не мог оставить на даче, что могло бы заинтересовать воров?
– Бог ты мой, что же он мог такого оставить-то? – всплеснула руками Занозина. – Ведь если бы уж оставил, то я бы, наверное, знала. А все, что нужно, я сразу забрала, чтобы потом людей лишний раз не беспокоить.
– А вдруг он все же вам не сказал? – настаивала Лариса.
– Как это? Что же это выходит – мне ни слова, а с дружками своими поделился? Так, что ли? – Вероятно, ей было обидно такое даже слышать.
После некоторого молчания она добавила:
– Ну, а коли так, то чего меня-то спрашивать?
– Скажите, Галина Григорьевна, а от чего умер ваш муж? – задала Лариса следующий вопрос.
– Сердце, – коротко ответила Занозина. – Сердце у него прихватывать стало. Он хоть и крепкий мужик был, а не мальчик уже. Пятый десяток доживал. Тюрьма, милая, это тебе не курорт. Ему нет бы остепениться да поумнеть. Вот и доухарничался. Но спокойно помер, во сне. Вечером лег спать и не проснулся.
– А за что его посадили?
– За воровство.
– Что, он и в самом деле что-то украл?
– Да, сам сознался. Говорил, что было.
Лариса подумала, что разговор, наверное, на данную тему хозяйке может быть не совсем приятен. А женщина она, кажется, незлобивая, открытая, так что терзать ее подробными расспросами вряд ли стоит. Да и может ли она знать все подробности? С другой стороны, в общих чертах поразузнать все же стоило. И Лариса спросила:
– А сколько ему еще оставалось сидеть?
– Да вот этой весной должен был уже выйти, кабы живой остался! Совсем немного не дождался… Хорошо, хоть перед смертью не мучился, слава богу. Тихо так помер. Никто и не заметил.
– Откуда вы это знаете?
– Знакомый его рассказал. Дружили они, кровати у них рядом стояли. Нары то есть, – поправилась Занозина. – Он когда освободился, ко мне заехал и все мне рассказал, как было. Василий его попросил, говорил, если что случится, расскажи… Он будто заранее чувствовал… Хорошим человеком Сережа оказался. Другой бы, может, забыл или поленился… Крестик от Василия передал. Тот его специально попросил, говорит, если что, отдай жене, пусть хранит и помнит.
– А он что же у вас верующий был?
– Ну, не то чтобы очень, – неохотно призналась Галина Григорьевна. – Сам его сделал. Для себя. Он ведь у меня на все руки был – и слесарь, и токарь, и столяр, и плотник, и каменщик. Все сам мог смастерить. За помощью к другим редко обращался.
– А когда он, этот друг по имени Сережа, у вас был?
– В феврале, в самом начале, – ответила Занозина. – Да почему был?! Он и сейчас у меня живет. Податься ему все равно некуда – у него, как он говорит, ни родных, ни близких.
– То есть он ваш квартирант? – уточнила Лариса.
– Почему квартирант? Он просто попросился: «Можно, говорит, у вас немножко поживу, освоюсь, оклемаюсь после колонии?» Ну, а мне что, жалко, что ли? Человек тихий, спокойный, вежливый. А в жизни чего только не бывает – с каждым что угодно может случиться. Ведь не зря говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся.
Лариса почти затаила дыхание. Ну, прямо дом сюрпризов какой-то! «А что, если взять прямо сейчас и спросить Галину Григорьевну, как бы между прочим?» – подумала она.
– Скажите, пожалуйста, а вы не помните, среди бывших друзей вашего мужа есть такой высокий, светловолосый, со шрамом чуть выше глаза? У него еще родинка рядом с левым ухом, большая такая, темная.
– Так это Валерка Грачев, – узнала по описанию Занозина. – Только какой он друг? Он же молодой совсем. Почти лет на двадцать помоложе Василия был. Так, крутился тут частенько. Бывало, зайдет: «Дядь Вась, помоги в том, подскажи это». Вася – он молодежь-то очень любил. К нему часто обращались. И мальчишки, и те, которые постарше: то велосипед посмотреть, то мотоцикл. А бывало, он и сам кого к себе позовет. Я им на стол накрою. Выпьют, посидят, поговорят. Ребята к нему прямо-таки тянулись.
– А у квартиранта вашего на лице никаких отметин нет? К примеру, следов от порезов? – Подозрение Ларисы лопалось как мыльный пузырь.
– Не замечала. Нет вроде. Да Валерка это, я вам говорю! Точно он! – не унималась женщина, подталкивая Ларису в нужном направлении, словно находилась в полной уверенности по поводу того, кто ей нужен. – Я его больше десяти лет знаю хорошо, и когда совсем пацан еще был, тоже не раз видела.
– Хорошо, а что это за Валерка? Чем он занимается? Где живет?
– Чем занимается, не знаю. Не могу сказать… Он тоже только что освободился.
«Что же у нас за страна такая? – изумилась Лариса. – Неужели и в самом деле, как утверждают некоторые солидные мужи в средствах массовой информации, половина населения, или что-то вроде того, сидит за решеткой?»
Но Галина Григорьевна, по-видимому, не видела в этом ничего странного. И спокойно продолжала отвечать на заданные Ларисой вопросы:
– Где живет? А пес его знает! Может, у Любки у своей живет, а может, дома. Только я у него в гостях ни разу не была. Так что, извините, помочь ничем не могу.
– А когда Валерка освободился?
– В середине мая. Он как раз почти сразу ко мне и пришел…
И тут женщина с крестьянской внешностью и приметными манерами базарной торговки словно поперхнулась:
– Слушайте, а ведь он меня про дачу расспрашивал, я вспомнила.
– О чем именно? – оживилась Лариса.
Она сама уже бесповоротно уверовала в то, что Валера Грачев – именно тот человек, которого она четвертый день разыскивает. Все совпадает – и приметы, и время его появления в городе. Что ж, видно, бывший заключенный решил как следует отметить свое возвращение на тарасовские улицы. Не пошел урок впрок.
– Спрашивал меня, где она, то есть дача. Как ее найти? А я ему и говорю: дачу, мол, уже год как продала. Говорю, тебе зачем? А он мне: «Инструмент какой-то Василию оставлял, еще тогда, до того, как он сел, забрать хочу, нужен он мне». Василий вроде бы сказал ему, где этот самый инструмент оставил. Он ведь с ним вместе сидел, в одном бараке.
– Как, и он тоже? – Лариса просто и не знала, что и думать. Удивляться или смеяться? Сегодня положительно был вечер неожиданностей.
– И он, – Занозина кивнула головой, будто страшно боялась, что Лариса ей не поверит. – Только он всего два года получил. В позапрошлом году сел, а в этом вышел.
– Ну и что?
– И все. Больше он не заходил.
– Так, значит, как его найти, вы не знаете?
– Не знаю, – призналась Галина Григорьевна.
– А какие-то общие знакомые у вас есть? Например, Любка эта, кто она такая? Откуда вы ее знаете?
– К мужу когда ездила на свидание, так он меня попросил. Сказал, что Валерке нужно весточку ей передать. Она тут недалеко живет, почти на нашей улице, туда подальше, ближе к Волге.
– А где это? Вы адрес помните? – нетерпеливо спросила Лариса.
– Адрес уже не помню. Зачем он мне? Но объяснить могу, – пообещала Занозина и, как могла, растолковала Ларисе, что и где. – Она в «полосатых» домах живет.
Лариса уже собиралась было уходить, окрыленная новой ниточкой в своем расследовании, но тут отдернулась белая занавеска и дверной проем кухни заполнил собой атлетического сложения жгучий брюнет.
Хотя лицо у него было русское, в повадке двигаться и держаться чувствовалось что-то неуловимо азиатское. И еще он чем-то смахивал на артиста. Густые черные волосы. Правильные черты лица, горделивая осанка. Вот только глаза все портили, нарушая общее приятное впечатление: взгляд был хищный, острый и ощущался почти физически. Будто тебя кто-то сверлит или режет пополам остро отточенной бритвой. Было в этих глазах нечто птичье, ястребиное. Так, наверное, высматривает свою беззащитную добычу хищник, взлетев высоко в небо над открытым бескрайним полем.
– Здравствуйте, – громко сказал обладатель ястребиных глаз, увидев Ларису.
– Сейчас ужинать будем, – оповестила Галина Григорьевна человека с птичьим взглядом, который спокойно прошел мимо женщин в другой конец дома.
«Наверное, это и есть квартирант», – подумала Лариса.
– Ну, спасибо вам большое. Извините, что отняла у вас столько времени, – рассыпалась в любезностях перед базарной торговкой Лариса Викторовна. Оставалось разве что ножкой шаркнуть, присев в глубоком реверансе.
– Давайте с нами ужинать, – предложил вновь возникший перед Ларисой человек со взглядом ястреба-стервятника, неожиданно расплываясь в доброй, любезной улыбке.
– Нет, благодарю вас. Меня, знаете ли, дома ждут, – отказалась Лариса.
– Что ж, как угодно. Хотя вы зря отказываетесь. Это я вам как знающий человек говорю.
Однако Лариса предпочла распроститься и с хозяйкой дома, и с только что возникшим квартирантом, явно понимающим толк в еде.
«А он, как видно, человек общительный, жилец этот. Чем-то смахивает на моего Евгения, – подумала Лариса, пересекая двор. – Такой при случае за словом в карман не полезет. Да и от избытка комплексов, видно, не страдает».
