Светлана Алешина - Блондин — личность темная (сборник)
За дверью послышалось шевеление, избавившее меня от необходимости вновь прикасаться к кнопке или размышлять об антисанитарии, царящей здесь. В точечке глазка мелькнул луч света, после чего высокий, с каким-то цыганским надрывом голос поинтересовался:
— А вам кого?
— Могу я поговорить с Ольгой Михайлиной? — вежливо осведомилась я. За дверью попыхтели, словно интенсивно обдумывая мой вопрос. После чего раздалось:
— А зачем я вам нужна?
Ясно, Максим выбрал девушку себе под стать: тоже блещет умом и сообразительностью.
— Не могли бы вы ответить на несколько моих вопросов?
— С какой стати?
Нет, этот разговор был откровенно бессмыслен. Надо его прекращать, иначе он банально сведет меня с ума.
— Я из милиции, помощник следователя Ванцова, — властно произнесла я. Надеюсь, получилось. — Мы так и будем разговаривать через дверь?
— А чего от меня надо милиции? — невозмутимо сказала девица. Надрыв в тонком голосе прямо-таки взрывался в голове, от него звенело в барабанных перепонках.
— Может быть, вы предпочтете беседовать в отделении? Тогда мы пришлем вам повестку, — сухо сказала я, начиная выходить из себя. Вообще-то я очень редко теряю контроль над собой. Но сейчас этот рубеж был уже близок, в голосе моем явно слышались напряженные нотки.
К моему счастью, последние слова все-таки подействовали на Ольгу Михайлину. Вероятно, ей совершенно не улыбалась перспектива провести несколько часов в милиции. Дверь распахнулась, и я увидела хозяйку квартиры, обладательницу цыганского тонкого голоса.
Ольга была привлекательна, это я могу признать. Высокая худощавая девушка, этакая фотомодель, с красивым, но бездумным личиком, большими косовато посаженными глазами. Но — и это перекрывало впечатление от всей ее шикарной внешности — Ольга была на редкость неухоженной. Длинные светлые волосы — божественный дар женщины — болтались по бокам лица засаленными прядками. Халат вместе с хозяйкой наверняка выдержал по меньшей мере с полдюжины поломытий. Заляпанный пятнами настолько, что теперь нереально было определить его первоначальный цвет, он был с непостижимым кокетством прихвачен изысканным шелковым шарфом на талии.
«Вот это да!» — только и успела подумать я.
— Я вас внимательно слушаю, — с претензией на светскость проговорила Ольга. Впрочем, светский тон ей плохо удавался — в голосе явно проскользнули заискивающие нотки: дамочка наверняка боялась правоохранительных органов. Но почему? Разве только потому, что она вознамерилась самым наглым образом лгать мне? Но на лжи такую особу подловить труда не составит. Она, на мой взгляд, как я уже говорила, не отличалась высоким уровнем интеллекта.
— Где вы были вчера вечером? — начала я с места в карьер.
— У своего молодого человека, у Максима, — призналась Ольга, кокетливо поведя плечом.
В голосе ее сквозила некая заученность, как у школьника, наизусть вызубрившего урок, но не понимавшего ни слова из известного материала. Мне это, естественно, понравилось, ибо косвенно подтверждало мои подозрения относительно личности охранника.
— Вот как? — недоверчиво протянула я, осторожно прислоняясь плечом к дверному косяку и внимательно рассматривая прихожую. Квартира Михайлиной оказалась под стать хозяйке — пласты пыли на полу, какие-то бумажки и конфетные фантики на призеркальной полочке. Само зеркало носило на себе следы не одного мушино-тараканьего поколения, и на стекле красовалось такое количество губной помады, что рассмотреть собственное отражение было практически невозможно. — И кто может это подтвердить?
— Максик, естественно, — словно само собой разумеющийся факт, объяснила Ольга. И улыбнулась с видом превосходства, словно говорила: «А попробуйте докажите, что это не так». Докажу, дорогая, можешь не сомневаться. Во всяком случае, постараюсь это сделать.
— Кроме вас двоих, в квартире Максима никого не было? К вам кто-нибудь заходил?
— Нет, а зачем нам гости? — совершенно искренне изумилась Ольга Михайлина. — Нам и вдвоем хорошо, честное слово, — и она грациозно потянулась, мечтательно закатив к потолку глазки.
— А как вы можете объяснить тот факт, что вас видели в совершенно другом месте вчера поздно вечером? — блефанула я. Мне показалось, что в Ольгиных красивых глазах, обрамленных вчерашней косметикой, появилась тревога. Но она произнесла совершенно спокойно:
— Да никак. Я была с Максом. И в свою квартиру вернулась только сегодня утром, когда он отправился на работу.
Я задала еще несколько вопросов и, разочарованная, вынуждена была распрощаться. Ольга твердо стояла на своей первоначальной версии — она всю ночь провела в квартире своего молодого человека; ни он, ни она никуда не выходили.
Выйдя из квартиры Михайлиной, я позвонила в дверь напротив, к ее соседям. Может быть, кто-либо видел ее выходящей из дома? Или, напротив, обратил внимание, что Ольга вчера и сегодня ночью была в собственной квартире? Но мне никто не открыл. Я перешла к другой двери, расположенной рядом с Ольгиной. И подумала, что отсюда стоило начать — ведь стены в современных домах не слишком толстые, и ближайшие соседи могли слышать звуки, доносившиеся из квартиры Михайлиной, если та не покидала дома. Здесь мне открыли, даже не спросив, кто за дверью. Меня это поразило — успела привыкнуть, что люди осторожничают: спросить, кто пришел, в наше сложное время полезно.
— Здравствуйте, — улыбнулся молодой человек с симпатичным лицом, светлыми волосами и в очках с изящной оправой. — А вы к кому?
Я просто не смогла не улыбнуться в ответ и сказала:
— Наверное, к вам.
— Ну тогда проходите, — пожал плечами парень. — Кстати, меня зовут Геннадий.
— Саша, — представилась я, еще больше пораженная. Пригласить незнакомую девушку, пусть даже симпатичную и нестрашную на вид, в собственную квартиру — событие из ряда вон выходящее. — Только я заходить не буду, — поспешно добавила я. — Просто хотела расспросить вас кое о чем.
— Но на лестнице холодно, — как-то растерянно усмехнулся парень, по-прежнему придерживая рукой дверь квартиры. — Неужели мы тут и будем разговаривать?
— Неужели вы не боитесь пускать чужого человека в собственную квартиру? — все-таки задала я так интересовавший меня вопрос. — Я же могу оказаться грабителем. Это опасно. Да и дверь…
Гена весело рассмеялся, с одобрением и симпатией глядя на меня, и ответил:
— Я слишком редко общаюсь с людьми и очень люблю, когда кто-то ко мне заходит. Особенно такая очаровательная девушка, как вы. Сам я нечасто выхожу на улицу, практически все время дома. Ску-учно! — протянул он.
Из квартиры высунулась усатая толстая кошачья морда и потерлась о ногу хозяина. Молодой человек кивнул на рыжего кота и пояснил:
— Это мой единственный собеседник вот уже на протяжении пары недель.
— Почему же вы сидите дома? — удивилась я и извинилась за свою бестактность — в самом деле, мне-то какая разница! Может быть, человек болен или у него стиль жизни такой!..
— Я писатель, — пояснил парень небрежно. — Да вы входите, входите, в самом-то деле!
— И что вы пишете? — любопытства ради спросила я. Этот парень отчего-то был мне приятен, и я с удовольствием пообщалась бы с ним. Считаю, что интуиция моя работает неплохо — профессия обязывает. И Геннадий показался мне человеком безопасным, поэтому я все-таки вошла в уютную чистенькую прихожую. Рыжий кот надменно взглянул на меня, что-то переменилось в его янтарных круглых глазах, и он потерся о мои грязные джинсы боком, деликатно царапнув лапкой, словно приветствовал. Наверное, почуял родство собственной рыжей шкуры с моими тициановскими волосами.
— Я, знаете, пишу детективы, самую читабельную литературу в настоящее время, — ответил Геннадий, входя за мной и прикрывая дверь. И изумленно посмотрел на кота: — Здорово! Арни вас признал за свою! Он вообще-то очень редко сам идет к незнакомым людям.
В моем мозгу на миг промелькнула догадка, но чертик соображения, махнув хвостом, исчез.
— Проходите в комнату, не снимайте обувь — у меня не слишком чисто.
Он кокетничал, честное слово! Потому что в квартире писателя Гены было все более прибрано, нежели в прихожей Ольги Михайлиной. Даже пыли почти нигде не было. И кошачьей шерсти на удивление мало, лишь чуть заметны рыжие волоски на светлой ковровой дорожке.
Я последовала за молодым человеком. Где-то внутри гнездились тонкий намек на страх и восхищение собственной авантюрной жилкой. Обычно я не бываю столь неосторожной, но иногда это так интересно!
В большой комнате, залитой беспрепятственно струящимся в огромные окна дневным светом, было очень уютно. Такой близкий мне творческий беспорядок — когда на столе словно погулял торнадо! Компьютер мерцал экраном, испещренным буквами. Сбоку от стола, в кресле, валялось несколько книг в мягких переплетах. Я машинально взяла одну из них и прочла имя автора — Геннадий Майоров. Ой, ну точно, это его детектив недавно я прочитала даже с некоторым удовольствием. Вот эта-то непойманная мысль и не давала мне успокоиться, помахивая в сознании черным хвостиком и лукаво кося глазками на рогатой мордочке.
