Оксана Обухова - Мисс Марпл из коммуналки
– А о том, что одна тетушка пьет молоко, а вторая крепко спит, вам, значит, внучка рассказала? – индифферентно, как бы между делом, поинтересовался следователь.
У лейтенанта Бубенцова сбилось с ритма сердце, Софья Тихоновна беззвучно охнула и положила ладонь на горло, Надежда Прохоровна, и без того разозленная тем, что от лихо сочиняемых эпитетов – лесоруба еще, гад, приплел! – ее никто не защитил, выступила вперед…
Кэп Дулин скользил зрачками под ресницами и незаметно наблюдал, как соседские полки неотвратимо перестраиваются в боевой порядок.
Но первым наступление, что удивительно, начал уральский гость.
– Ты, начальник, Настю не трожь, – скрипуче произнес и вытянул вперед корпус. Явно с угрозой. – Ты ее не трогай. Внучка мне все как деду рассказывала! Как родному человеку, без задней мысли! Ей и поговорить там толком не с кем.
– Ну-ну…
– Не нукай! Я тебе тут все выкладываю, все на себя беру, ты документ строчи и Настю не трожь!
– Как же берете? – удивленно поднял брови Лапин. – Убийство Клавдии Тихоновны…
– Дак не было его! – перебил подследственный. – Не было убийства! Самооборона – была. Нападение на этого щегла в погонах – пиши. В чем виноват, сознаюсь.
– Так больно ловко уж вы, Михей Карпович, сознаетесь, – гнул свое следователь. – Никого не убивал, все сплошь несчастные случаи и самооборона.
– А мне лишнего не надо. В чем было сознаваться – сознаюсь. А лишнего – не надо.
Следователь хмыкнул и скосил глаза на Дулина.
– И грузовик в Перми возьмете?
– Возьму. Чего ж не взять? Увел я его, покатался и на место поставил.
И тут полки пошли на приступ.
– Поката-а-а-ался?! – взревела давно разобиженная бабушка Губкина. – Да ты меня чуть на тот свет не отправил!
– Чуть-чуть не считается, – ухмыльнулся подследственный Кузнецов.
– Да-а-а?! Не считается?! Да если б не колдобина, ты б меня в лепешечку об забор размазал!
– Ох, Надька, до чего ж ты злая стала. А помнишь, как на лестнице со мной в пятьдесят втором целовалась?
– Я?! Да это ты ко мне полез!!!
– Ну и ты особенно не уворачивалась…
Опытный капитан Дулин мгновенно оценил обстановку: покрывшаяся свекольным оттенком мадам Губкина сейчас схватится за сердце и убежит из комнаты – уже схватилась, вторая кумушка унесется ее утешать, подследственный вконец охамеет, а ему еще протокол подписывать…
Да и в остальном. Свидетели очень вовремя собрались в одном месте, действуют подозреваемому на нервы – меньше возни потом с очными ставками будет. Прямо сейчас, в этой комнате все запротоколируем, чистосердечное признание подпишем – и по домам.
Вон как Лапин старается. Тоже, курилка, свою выгоду чует… Такого зверя расколоть.
Не нервы – канаты.
Итак: капитан Дулин грохнул кулаком об стол.
– Молчать! Кузнецов, кончай балаган! Где ты взял грузовик – отвечай!
– Возле стройки, – расслабленно, нисколько не боясь капитанского крика, Михей Карлович сполз по спинке стула.
«Ты мне еще ножку на ножку закинь!» – и в самом деле разозлился капитан.
– Сядь прямо! Вот так… Говори, как узнал, что Губкина в Пермь направляется? Кто сообщил?!
– Да не сообщал мне никто! – скуксился подозреваемый. – В бараке, где я живу, душевой нет! Я к Насте помыться шел, она мне ключи от дома оставила. Иду, а тут эта тетеря из подъезда выходит… Я за ней – смотрю, к мужику какому-то подходит, что-то спрашивает! Я – к нему. Что, говорю, у тебя моя теща выспрашивала…
– «Теща», – фыркнула неугомонная бабушка Губкина.
– А кто? Невеста, что ли? – вредно огрызнулся подследственный.
– Ах ты…
– Надежда Прохоровна! – призвал к порядку Лапин, и та, запыхтев самоваром, отвернулась к окну. – Так что там с грузовиком, Михей Карпович?
– Ну вот. Мужик тот в кепке и говорит: «Потопала твоя теща к мастерской, где ключи изготовляют…» – Михей Карпович дотянулся до пачки сигарет, прикурил. – Ну, думаю, разнюхивать приехала. Я за ней. Идем мимо стройки, а там невдалеке забегаловка для строителей… – пых, пых. – Шофер, значит, из машины выпрыгнул, и туда. Я в кабину. ГАЗ много лет водил, гвоздем завести могу, – пых, пых. – Завел и поехал.
– На гражданку Губкину? – уточнил следователь.
Кузнецов приложил обе ладони к груди и склонился над столом:
– Да попугать я ее хотел, гражданин следователь! Попугать!
– Попугать, – занес Лапин в протокол.
– Да! Дай, думаю, нагоню на тетку страсти, пусть обратно к себе в Москву мотает, нос в чужие дела не сует!
– А ты ключей чужих не путай! – мстительно встряла гражданка Губкина.
– Ну было дело, – легко согласился Михей Карпович, – перепутал.
– Сволочь ты, Михей, – припечатала Надежда Прохоровна. – Ты ж меня не попугать хотел, а раздавить.
– Ну и раздавил бы маленько, – усмехнулся тот. – Полежала б в больничке, под ногами не путалась…
– Лиходей!
– Надежда Прохоровна! – вякнул следователь. – Куда потом грузовик дели, Михей Карпович?
– Так сделал круг и на место поставил. Отпечатки пальцев стер. Лови удачу, гражданин начальник, все на себя беру. Даже что и не докажешь.
Лапин отложил ручку в сторону, снял очки в легкой оправе и, потерев переносицу, заметил:
– Странно как-то у вас получается, Михей Карпович. Внучка у вас – добрая, а деда в дом пустить не захотела. Почему? – подался вперед. – Почему вы живете где-то в бараке на окраине, а не в ее доме со всеми удобствами?.. Может быть, не так все просто, как вы нам представляете? А?..
В притихшей комнате – полки аж дышать забыли – раздался свистящий шепот деда:
– Ты мне, нюхач, Настю не марай. Она мне…
– Дурак ты, следователь! – перебив деда, припечатала вдруг без всяких скидок на погоны Надежда Прохоровна. – Выучился, а все как есть дурак! Тебе ж ясно сказали – не знала она ничего!
Лапин всем телом развернулся на стуле к окну, откуда ругалась бабушка Губкина, и, очень натурально изображая негодование (а может, и не изображая, прикинул Дулин), всплеснул уставшими от писанины руками:
– Как много у нас тут защитничков выискалось! Вот вам самой, Надежда Прохоровна, разве не любопытно – чужая внучка сливает налево и направо информацию о вашей жизни, коты у вас погибают, сестры с потолка падают… Не подозрительно, а?!
– Нет, – четко выговорила бабушка Губкина.
– То, что этот гражданин уверенно шарил по вашей квартире, – не подозрительно?
– Нет.
– Ну-ну…
– Не нукай, не запряг! Ты, дубина, таких девушек, как Настя, отродясь не видел! Привык с *censored*тками да пьяницами…
– Надежда Прохоровна, – спокойно перебил следователь, – еще одно оскорбление, и я прикажу надеть на вас наручники.
– А ты чистую девочку не марай!
– Надежда Прохоровна!
– Она ангел! – внезапно пискнул сидевший доселе мышонком лейтенант.
– И этот туда же, – вздохнул следователь и развернулся обратно к столу. – Итак, Михей Карпович, как получилось, что ваша внучка не рассказала о вашем появлении родственнице в Москве?
Подследственный сгорбился, взглянул тоскливо на Лапина:
– Не виноватая она. Я когда в первый раз пришел, она мне письмо от Софьи показала. Я понял – шкатулка все еще в стене, надо ехать. Но Настю попросил никому обо мне не рассказывать…
– Почему? – перебил следователь.
– Так всякое бывает, – пожал плечами Михей. – Хотел, чтоб она в стороне осталась.
– То есть вы предполагали, что, отправляясь за сокровищами, можете совершить преступление?
– Всякое бывает, – повторил дед.
– Но гражданку Скворцову не убивали?
– Сама упала…
– А как ваша внучка отнеслась к столь странной просьбе о молчании? Как вы ей все объяснили?
– А никак. Сказал: в разруге я с ее родней. Молчи, нечего прежде времени против себя настраивать.
– И она… – многозначительно поднял брови Лапин.
– Она хорошая, порядочная девушка, – вступила в разговор наиболее прилично себя ведущая свидетельница Мальцева. – Если дедушка попросил ее ни о чем не рассказывать, она поступила так, как попросил ее об этом старший человек.
– Значит, вы хотите сказать, что никаких подозрений после смерти Клавдии Тихоновны у нее не возникло? Она у вас дурочка? – ввернул Лапин и покосился на пыхтящую у окна Надежду Прохоровну.
– Нет. Настя просто хорошая девочка. А Клавдия умерла еще до того, как она в первый раз в Москву приехала. Настя не могла связать воедино появление деда и смерть далеко живущей, почти забытой родственницы. Я ясно излагаю?
– Вполне, – кисло отозвался Лапин. Отодвинулся от стола, покачался на ножках стула, в упор разглядывая старого, матерого зверя, и, помотав головой, буркнул: – Ну и железные же у вас нервы, Михей Карпович…
