Саймон Гандольфи - Золотая паутина
Глава 24
Трент расстегнул ремни акваланга. Пепито взял его баллоны и пояс и бросил в "Зодиак". Они уселись на дно лодки, глядя друг на друга. Аккуратно сложенные бруски красовались тут же. Похоже, наступило время праздновать. Марко сидел рядом со своей сводной сестрой на правом борту лодки, а Рик – на носу, поодаль от Аурии.
– У нас еще могут быть трудности. Топлива достаточно, может быть, нам стоит доплыть на "Зодиаке" до маяка Лобос Кэй, – тихо сказал Трент по-испански, обращаясь к Пепито.
– С тобой ведь никогда не обходится без трудностей, приятель. Мы здесь играем в твои игры, – ответил Пепито, наблюдая, как Трент поправляет у себя на шее нитку бус, чтобы спрятанный там метательный нож не был виден. Мексиканец, блеснув белоснежными зубами, улыбнулся:
– И да поможет нам Господь.
Трент запустил мотор на всю мощь. В какой-то момент ему показалось, что Аурия хочет что-то сказать, но она молчала, и он дал газ, разогнал лодку, пока "Зодиак" не вышел на редан. Затем, переложив руль, повел лодку в пролив между двумя маленькими островками, за которыми стояла на якоре "Золотая девушка". Через пятнадцать минут "Зодиак", обогнув песчаную косу, взял курс прямо на катамаран.
Внезапно вспыхнул свет прожектора и ослепил Трента. Голос с американским акцентом прокричал в громкоговоритель:
– Заложите руки за голову – все, кроме одного, за штурвалом. Двигайтесь сюда прямо по лучу прожектора. Любая ошибка – и мы застрелим прежде всего девушку.
Трент не мог дотянуться до Аурии и прошептал ей:
– Я знаю, они угрожают твоему отцу, но все будет в порядке – поверь мне. У тебя еще будет время устроить сцену – помни. Все будет хорошо, помни.
"Зодиак" подошел носом к моторной яхте. В кают-компании вспыхнул другой прожектор. Снова раздался голос:
– Эй, там, парень на носу – брось конец.
– Это тебе, Рик, – сказал Трент. С борта яхты упала веревочная лестница, и тот же голос закричал:
– Поднимайтесь на борт по одному. Мы будем вызывать. Первый – длинноволосый парень, что за штурвалом.
Трент вскарабкался по лестнице и встал на палубе, закрыв глаза от слепящего света прожектора.
– Снимай свой гидрокостюм – медленно, левой рукой, – приказал голос. Трент взялся за застежку молнии и расстегнул костюм. Он осторожно раскрыл воротник костюма, чтобы не задеть бусы. При ярком свете прожектора шрамы на его теле выглядели внушительно. Другой голос воскликнул:
– Ну и ну, черт побери!
Кто-то третий вызывающе засмеялся:
– Этот парень, видно, за деньги был мишенью.
– Настоящий мученик.
– Это все же лучше, чем быть мертвецом. Снова раздались смешки.
– Брось костюм прямо перед собой, – приказал первый. – Ты англичанин Трент?
– Сними трусы – брось их сюда. "Да, они осторожны, очень осторожны", – подумал Трент, стоя голым в лучах света. Кто-то бросил трусы обратно, и он, нагнувшись, ослепленный прожектором, нашарил их и натянул на себя.
– Ну, а теперь ступай в кают-компанию, – приказал голос.
Трент обошел палубный прожектор и, выйдя из слепящего луча света, открыл глаза. Кают-компания была обставлена скромно, без излишних претензий, но в целом – довольно приятно. В заднем конце просторного салона, вокруг продолговатого кофейного стола, стояли кушетки и два легких кресла в твидовых чехлах цвета овсянки. Из передней части каюты, вниз, в помещения левого борта, вел трап. Здесь, у полированного обеденного стола из тикового дерева, возле переборки и трапа, стояла скамья в форме буквы "Г", и были расставлены кресла. За столом могли свободно разместиться восемь человек, а если потесниться, то и десять. Открытая дверь по правому борту вела в камбуз, к рулевой рубке, а по другому трапу – вниз, к носовым каютам.
В кают-компании было двое: один сидел за обеденным столом и был вооружен кольтом, другой – в легком кресле – держал в руках дробовик. Человек с кольтом сказал:
– Если хочешь сесть, подложи полотенце – мы не любим соли. И, пожалуйста, без всяких штук – пятен крови мы тоже не любим.
Взяв полотенце с кофейного столика, Трент подложил его на сиденье кресла, стоявшего напротив человека с дробовиком. Он тяжело опустился в кресло, как будто сильно устал, но зорко смотрел из-под опущенных век.
Здесь была вся шестерка, которую он видел на причале в порту. Главаря Трент сразу узнал – с ним встречалась Аурия в ресторане. Альфредо, так его называли, был хорошо одет, даже слишком элегантно для такой ситуации – посреди ночи, на палубе яхты: светло-коричневые брюки, красная спортивная рубашка, дорогие ботинки.
Казалось, он сошел с обложки рекламного журнала "Нью-Йоркер". Трент разглядывал детали его туалета. Кашемировый свитер, небрежно наброшенный на плечи, часы с плоским корпусом на тонком золотом браслете – все было самого высокого качества и, как говорят, с иголочки. Вся компания принадлежала к людям одного типа – представителям нового поколения служащих, которые постоянно читают журналы здоровья, а по утрам бегают трусцой, перед тем как отправиться в офис. Время мускулистых громил с разбитыми в драках кулаками и переломанными носами прошло. Видимо, мускулы уже больше не гарантируют финансового успеха. Однако здесь явно ощущалась атмосфера зла и порока.
Следующим на борт поднялся Рик. Голый, он прикрывался руками, а стоявшие вокруг американцы жестоко издевались над ним.
– Ричард Хьюитт, – произнес Альфредо, – мы бы предпочли заполучить твоего старика.
Он приказал Рику пройти в кают-компанию, но тот встал в углу возле двери, как будто двигаться дальше у него уже не было сил. На себя ему было наплевать, но его беспокоила судьба Аурии. В отчаянных попытках понять, что происходит, он израсходовал все свои эмоциональные силы, и теперь в любой момент мог окончательно сломаться.
Следующим Альфредо вызвал Марко:
– Ты яхтсмен, приемный сын Рокко, так? Марко кивнул головой и сел в большое кресло в углу, напротив Рика. Он как будто не испугался.
– А теперь давайте сюда этого здорового мужика, – приказал Альфредо.
На палубу, спотыкаясь, поднялся Пепито. Он был совершенно неузнаваем: мускулы обмякли, плечи обвисли, – весь как плохо набитый мешок. Заикаясь, на плохом английском, отчаянно жестикулируя и стараясь возместить жестами и мимикой недостающие слова, Пепито пытался объяснить, что он всего лишь ныряльщик.
– Я бедный мексиканец, – бормотал он, – меня наняли гринго, – и он тут же стал пространно извиняться за то, что применил это слово. – Я не хотел никого оскорбить, сеньоры, – лепетал он умоляющим тоном, размахивая огромными ручищами, которые мотались, как листья банановой пальмы на штормовом ветру.
– Я очень уважаю американцев, сеньоры. У меня жена и четверо детей. – Он показал рукой, какого роста дети. – Я ничего не знаю. Там еще больше золота, сеньоры. Здесь меньше половины. Если сеньоры пожелают нырять со мной, я все покажу. Это глубоко, сеньоры, очень глубоко. Это не моя вина, что мы не успели закончить работу за одну ночь. Каждый брусок нужно поднять и передать следующему. Требовалось по крайней мере четыре человека, сеньоры. Это очень долгая работа. По крайней мере четыре человека. Очень долгая работа…
– Заткни ему глотку, ради Бога, – крикнул Альфредо, и высокий человек наотмашь ударил Пепито в живот прикладом дробовика. Тот вскрикнул и рухнул на палубу, пытаясь стянуть с себя майку. – Пожалуйста, сеньоры, посмотрите…
Но Альфредо уже потерял к нему интерес:
– Эти мексиканцы! – с презрением сплюнул он под ноги. – Волоки свою задницу в каюту и заткни глотку.
Проковыляв по палубе, Пепито встал на колени у порога кают-компании. Его большая лохматая голова удрученно покачивалась – ему, по-видимому, было стыдно собственной трусости. Не желая присоединяться к другим пленникам, он пополз к сидевшему за столом, неуклюже поклонился, затем, умоляюще сложив руки, произнес: "С вашего разрешения, сеньор!" – и робко пристроился на самом краешке скамейки, как ученик, ожидающий наказания.
– Хорошо, теперь твоя очередь, – сказал Альфредо, повернувшись к Аурии. – Скидывай-ка свой гидрокостюм.
Она стояла, закрыв глаза руками. Ее костюм в свете прожектора был совершенно прозрачен.
– И так видно, что у нее нет оружия, – сказал блондин, которого Трент принял за инженера. Все рассмеялись, и Альфредо вместе с ними.
– Она с нами заодно, правда ведь, Аурия? – он положил руку ей на зад и стал ощупывать, как будто покупал подушку для своего пса в захудалой лавчонке. – Так почему же ты не навестила нас тогда на пристани, как собиралась? – спросил он, желая еще раз показать Тренту, Ричарду и Марко, что она предала их. – Садись, можешь посмотреть, как мы будем грузить золото.
***– Отлично, – удовлетворенно пробасил Альфредо, осмотрев бруски золота, сложенные на ковре в кают-компании. Трое из его команды – те, что помогали переносить золото из "Зодиака", разошлись по своим каютам в носовой части яхты, и в кают-компании остались на часах только двое.
