Анатолий Галкин - Искатель. 2014. Выпуск №1
Не желая платить налог, деятели советского Министерства культуры вывезли всю завещанную коллекцию под видом дипломатического груза.
Разразился скандал. Проблему пришлось решать в судебной инстанции, что повлекло большие издержки. Но тогда французы пошли навстречу, оставив лишь несколько работ в Центре искусства и культуры имени Жоржа Помпиду.
Теперь французская сторона оказалась в подобной ситуации.
Однако этим фактом заинтересовалась федеральная служба безопасности, и дело о хищении и контрабанде рисунков Филонова было возобновлено.
На основании международного следственного поручения французские полицейские допросили участников тех событий и получили показания, подтверждавшие версию о том, что кража рисунков была хорошо спланированной акцией.
Протоколы были переданы в Россию, но реальных результатов расследование не принесло. До суда дело не дошло, преступников не наказали. Губарев так и не получил французского гражданства. После неудачной аферы с рисунками Филонова он внезапно скончался.
Рисунки законному собственнику так и не были возвращены. Все возможности вернуть похищенное в рамках следствия были исчерпаны.
Необходимо было убедить Министерство культуры Франции и новое руководство Центра имени Жоржа Помпиду не доводить дело до суда, а соблюсти принципы Конвенции ЮНЕСКО 1970 года, принятой в Париже, и нормы этического кодекса международного музейного совета. Что и было сделано.
Особую роль в этом деле сыграл Николас Ильин, живущий в Берлине потомок русских аристократов, который из собственных средств оплатил услуги адвоката, добившегося положительного решении. В последующем Ильин, очень много сделавший для российской культуры, был награжден орденом Дружбы.
А через три года Русскому музею был возвращен еще один рисунок Павла Филонова. Его передал, уже в Росохранкультуру, известный коллекционер Владимир Царенков. Оказалось, что купленный им в Париже рисунок «Голова» является подлинным произведением художника, а в Русском музее хранились подделка.
Узнав, что у него оказался рисунок, похищенный из музея, Царенков безвозмездно передал его в собрание Русского музея в Петербург.
Завещание коллекционераОбширная и разнообразная коллекция Виктора Проваторова была выставлена на традиционном аукционе русского искусства, организованном Кристис в Лондоне осенью 1997 года.
На торги было собрано 466 предметов живописи, декоративно-прикладного и ювелирного искусства. Более половины — 266 лотов составляла коллекция Проваторова.
Известный коллекционер русского искусства Виктор Герасимович Проваторов родился в 1908 году в московской купеческой семье. С 1924 года семья Проваторовых проживала в Англии.
Окончив геологический факультет лондонского университета, Виктор уехал в Конго, где занимался георазведкой. После войны торговал мехами в Нью-Йорке. Коллекционировать русское искусство он начал еще в 1950-х годах. Позже, продав свою коллекцию икон, он стал профессиональным дилером.
В последние годы жизни Проваторов все чаще задумывался о судьбе своей коллекции. В начале 1990-х годов он даже приезжал в Москву. В частном разговоре с сотрудниками отдела живописи Третьяковской галереи он предлагал музею жемчужину своего собрания — картину Венецианова «Сенокос». Но тогда сделка не состоялась.
Коллекция Виктора Проваторова всегда была в центре внимания крупнейших аукционных домов. Борьба за первенство ее продажи шла между Сотбис и Кристис. На первоначальном этапе переговоры ведись с представителями Сотбис. Однако пальму первенства перехватил Алексей Тизенгаузен, директор русского отдела Кристис.
Потомок русских эмигрантов, он работал в русском отделе Кристис с 1985 года и в этом же году познакомился с Виктором Проваторовым. Алексей часто гостил у Проваторова в его доме под Лондоном, помогал по хозяйству, а когда пришлось принимать окончательное решение, коллекционер отдал свое собрание в руки добровольного помощника.
Договоренность была достигнута в июле 1997 года, а в августе коллекция уже находилась в запасниках Кристис.
Главными лотами аукциона Кристис стали два полотна знаменитых русских мастеров: «Сенокос» Алексея Венецианова и «Привал на берегу» Ивана Айвазовского. Понимая, что в его руки попали шедевры, Проваторов никак не хотел продавать их меньше чем за 500 тысяч долларов каждый.
В результате, не получив в ходе торгов ни одного предложения, Венецианов и Айвазовский были сняты с продажи, так и не найдя покупателя.
Все же произведения Венецианова крайне редко появляются на антикварном рынке. Они достаточно полно представлены в ведущих российских музеях.
Жизнь в деревне открыла художнику А. Г. Венецианову новый мир, красоту и поэтичность русской природы. Расцвет его творческой деятельности приходится на 20-30-е годы XIX столетия. Именно в этот период появились такие шедевры, как «Гумно», «Жница», «На пашне. Весна», «На жатве. Лето», «Сенокос», «Дети в поле», которые и определили его неоценимый вклад в искусство.
Вскоре после неудачных торгов Кристис Виктор Проваторов скончался у себя в Монте-Карло. В соответствии с его завещанием, картина «Сенокос» должна была поступить в Третьяковскую галерею. Душеприказчики приступили к исполнению завещания. В комитет по экспорту произведений искусства Министерства культуры Великобритании, было подано заявление на вывоз картины.
Тут-то и возникли сложности, связанные с особенностями вывоза из страны культурных ценностей.
Руководствуясь правовыми нормами, лЬндонская Национальная галерея потребовала отложить выдачу разрешения на вывоз в связи с желанием приобрести произведение Венецианова для своей коллекции.
Учитывая, что работы Венецианова крайне редко встречаются в частных собраниях, а в английских государственных музеях их вообще нет, эксперты Национальной галереи объявили, что «картина имеет исключительное значение для изучения истории искусства» и, кроме того, находится, как они считали, на территории Великобритании более пятидесяти лет.
Выдача разрешения была отложена, и лондонская галерея приступила к сбору средств на приобретение «Сенокоса». Стало очевидно, что предстоит длительное противоборство двух сторон — Англии и России. Ситуация осложнялась отсутствием средств у Третьяковской галереи для оплаты налога на наследование.
Не менее важным было доказать, что картина находилась в Великобритании менее пятидесяти лет.
Проваторов, будучи гражданином Великобритании, все последние годы проживал в Монте-Карло, где приобрел собственный дом. Тот факт, что картина в течение последних пятнадцати лет находилась в Монте-Карло, а не на территории Великобритании, стал убедительным юридическим доказательством о неправомочности запрета на вывоз.
Наконец, после почти двухлетних переговоров, разрешение на вывоз картины Венецианова «Сенокос» было выдано.
Ныне картина «Сенокос» экспонируется в Государственной Третьяковской галерее рядом с полотнами «На пашне. Весна» и «На жатве. Лето», составляя своеобразный триптих знаменитых произведений Алексея Венецианова.
Возвращение графских портретовОднажды, изучая каталог предстоящих русских торгов на аукционе Сотбис в Лондоне, назначенных на 20 ноября 2001 года, специалисты обратили внимание на два весьма интересных живописных портрета начала XIX века.
Это были портреты графской четы: Николая Ивановича Зубова, работы Щукина, и Натальи Александровны Зубовой, работы Молинари.
Портреты были очень хороши. Они привлекали к себе внимание и напоминали что-то необычайно знакомое.
Исторические фигуры дворян Зубовых хорошо известны. Платон Александрович Зубов — последний фаворит императрицы Екатерины II, был возведен в графское достоинство вместе с братьями.
Однако смущало авторство, и прежде всего авторство Степана Щукина портрета Николая Зубова.
Дело в том, что по одной из версий Павел I был убит именно Николаем Зубовым, ударившим его золотой табакеркой в висок.
А ведь Щукин являлся придворным портретистом Павла. Мог ли он написать портрет графа?
Звание академика Щукин получил за большой парадный портрет императора Павла I, выполненный к коронационным торжествам и лично одобренный императором. Павел I пожелал видеть Щукина, пригласил его во дворец, пожаловал орден Святого Владимира 4-й степени. В дальнейшем именно это изображение Павла легло в основу его официальных портретов, а копии портрета разрешалось делать только с согласия самого Щукина.
Талантливый Щукин был определен на место своего учителя Левицкого и долгие годы с успехом руководил классом портретной живописи в Императорской Академии художеств.
Нет, не мог Степан Щукин взять заказ на написание портрета убийцы своего высочайшею покропи геля.
