Джеймс Мэйо - Персидская гробница. Не трогай спящих
— И где же находится его убежище? В Доломитовых Альпах? — спросил Худ.
— Не знаю. Не уверен…Мы предполагаем, что оно где-то к северу от Венеции.
— В досье упоминается Диана Андермир, но я не обнаружил…
— Да. Документы уничтожили, — Кондер снова закурил. — В его резиденции в Фонтенбло имело место садистская оргия с участием многих известных женщин. Загору обвинили в изнасиловании. Каким-то образом дело удалось замять и все кончилось ничем, как бывает во Франции. Позднее до нас дошли слухи, что жертвой была Диана Андермир, но к тому времени она уже умерла. До этого она какое-то время встречалась с Загорой и называла его «своим учителем».
— В её смерти не было ничего необычного? — поинтересовался Худ.
— Она была одна в отеле, это бесспорно. Смерть казалась вполне естественной. В качестве причины были названы сердечная недостаточность и чрезмерное истощение. Хотя один из врачей, которого нам удалось найти, говорил что — то о так называемой «смеющейся смерти».
— Боже мой!
— Это какая-то таинственная болезнь центральной нервной системы. Довольно страшная. У человека начинается неконтролируемый смех, и он смеется до тех пор, пока не умрет. Никто о ней толком не знает. Во всяком случае, никто не рвется этим заниматься. И она умерла от сердечного приступа, в этом смысле свидетельство о смерти выглядит вполне убедительным. Можно представить, что все чертовски хотели спустить дело на тормозах, чтобы избежать осложнений. Ее родители в этот момент были в Боливии, где до них невозможно было добраться. К тому времени, когда нам стало известно, все было кончено. Приехала её тетка, тело кремировали и она улетела обратно, забрав урну с прахом. Все совершенно законно, и все вели себя безупречно, но у нас сложилось впечатление, что формальности уладили как — то уж очень быстро.
— Известно что-нибудь еще?
Кондер бросил на него внимательный взгляд.
— Еще только одно. Неофициальная информация. Загора — безжалостный убийца.
Теперь, когда стюардесса забрала у него пустой бокал, Худ вспомнил холодок в голосе Кондера. Вид у него был явно недовольный.
Самолет начал снижаться, раздался стук опущенных для торможения закрылков. Они плавно приближались к аэропорту, солнце освещало желтые и зеленые поля, залитые водой. Доломитовые Альпы, казавшиеся прежде гигантскими конусами неандертальских противотанковых заграждений, исчезли из виду. Сама Венеция ещё не просматривалась.
Из динамиков раздался металлический голос стюардессы:
— Будьте добры не покидать своих кресел и воздержаться от курения, пока…
Колеса ударились о землю и самолет покатил к стоянке. Взлетную полосу заливало яркое солнце.
Худ шагал к небольшому деревянному зданию аэропорта, радуясь, что это не огромный международный аэровокзал, состоящий из коридоров длиною в целые мили, забитых растерянными пассажирами. Венецианский аэропорт «Марко Поло» представлял собой всего лишь пару больших зданий барачного типа. Тут было ещё одно преимущество: если Графф, — человек из службы безопасности «Круга», — его встречает, то без труда заметит слежку.
Высокий итальянец из иммиграционной службы без вопросов поставил штамп в паспорте и вернул его. Худ подхватил чемодан с ленты транспортера и повернулся к молодому таможеннику, сидевшему напротив.
— Niente (ничего нет (итал.) — прим. пер.).
Молодой человек бросил на Худа безмолвный печальный взгляд и пометил мелом его чемодан. Худ прошел через стеклянную дверь. В наружной зоне аэропорта толпилось с полдюжины людей, два шофера поджидали у стойки обмена валюты.
Худ сразу же заметил круглое лицо Граффа, но смотрел мимо. Правда, в следующее мгновение Графф двинулся ему навстречу, протягивая руку. Видимо, все было чисто.
— Как поживаете, Артур? — Худ облегченно пожал ему руку. Он прекрасно понимал, как сильно рассчитывает на опыт и поддержку Артура Граффа, хорошо знающего местные условия.
— А как вы поживаете, сэр? — спросил в ответ Графф, невысокий толстяк с оливковой кожей, голубыми глазами и редкими черными волосами. Он отличался бесконечным добродушием, находчивостью и огромным числом друзей, большим, чем у любого человека, известного Худу. Графф был одним из лучших агентов «Круга» в Европе.
— Отлично, Артур. Вы прекрасно выглядите.
Они вышли на солнце и зашагали к машине.
— Боже мой, как хорошо после Лондона! Артур, вы просто не знаете, как вам повезло.
— Да, я знаю, — рассмеялся Графф.
Стоявший неподалеку автомобиль оказался большим «доджем» 1952 года выпуска.
— Извините за машину, сэр. Я взял её у Курца. Думал, так будет лучше: не так заметно.
— Конечно, а почему бы и нет?
Но, укладывая чемодан в багажник, Худ взглянул на Граффа. Старая машина казалась лишней предосторожностью, если, конечно, ничего не происходило. Графф был частично в курсе дела, но всю информация по делу ему не сообщали. Настороженность Худа нарастала.
Они выехали из аэропорта и направились по пыльной проселочной дороге в сторону Местре. Деревья отбрасывали на проезжую часть изящные тени. Мимо пролетали крытые красной черепицей крестьянские домики и неубранные кукурузные поля. Потом, повернув на перекрестке налево, они выехали на прямую, как стрела, дамбу и помчались в сторону Венеции. Графф вел машину быстро, та, несмотря на возраст, вела себя отлично. Худ прекрасно понимал, что сейчас ему придется полностью положиться на Граффа. Графф продолжал болтать о своей поездке этим летом с молодой женой в Готтенбург, а Худ слушал, отвечая почти автоматически.
По обе стороны дороги расстилалось серовато — стальное море. Вдали появились зелень, величественные здания и колокольни, а потом, когда они миновали дамбу, потянулись портовые краны и склады. Потом они въехали под зеленые своды Пьяццале Рома.
— Это просто предосторожность, сэр, — сказал Графф, доставая чемодан Худа. — Не думаю, чтобы кто-нибудь следил за нами.
Худ осмотрел улицу, взглянув поверх крыши машины. Мчащиеся мимо автомобили, автобусы, остановка, поток пешеходов — ничего необычного. Графф передал чемодан Худа посыльному и велел отнести его наверх.
— Давайте поедем на vaporetto (паровой катер (итал., венец.) — прим. пер.) — сказал Графф. — Конечно, у меня есть моторные лодки. Но на катере незаметнее.
— Очень хорошо.
Они пересекли Пьяццале Рома и подошли к причалу. Графф купил билеты до Сан Тома, третьей остановки на втором маршруте, и они остановились у парапета, поджидая катер. Худа наслаждался прекрасной картиной; он всегда испытывал возбуждение, возвращаясь в Венецию.
За поворотом канала их поджидал пока ещё скрытый от глаз великолепный город, красивый, как почтовая открытка, такой переменчивый и единственный. Поджидая катер, Худ думал о розовых дворцах, отражающихся в зеленой воде каналов, о шелушащейся штукатурке, олеандрах, растущих на старинных мостовых. Перед ними в обе стороны проносились сверкающие моторные лодки. Пропыхтела баржа для мусора с диковинной надстройкой. Шум, движение, плеск воды — это придавало всей сцене необычайную живость и яркость. Несмотря на смутное беспокойство, Худ почувствовал, как к нему возвращается радостное ощущение возвращения.
Небольшой причал с навесом был забит ожидающими пассажирами — местными рабочими, священниками, туристами, итальянками со свертками. Графф что-то сказал, и Худ наклонился к нему, чтобы расслышать.
— Любопытно, — заметил Графф. — Вон там стоит портье из отеля. Отель недавно переменил владельца; они сшили новую форму, не такую, как на нем.
Худ немного выждал, а потом взглянул в ту сторону. Портье в коричневой форме стоял у конца причала. Он не обращал на них внимания, поджидая, как и все, прихода катера.
— Может быть, он просто решил пошутить, — сказал Худ. Но подумал при этом, что они совершили ошибку, воспользовавшись катером, на котором за ними так легко проследить.
Их слегка встряхнуло, когда черно-белый паровой катер ударился о пристань. Пассажиры устремились вперед. Портье со свертком подмышкой поднялся на палубу следом за ними. С шумом, вздрагивая и пыхтя, катер отвалил от пристани. Никто даже не пытался разговаривать, чтобы не перекрывать невероятный шум.
Худ с удовольствием разглядывал нависающие над каналом дворцы, похожие на старых одряхлевших благородных рыцарей, столпившихся у воды, и почувствовал, как его подавленность постепенно тает.
Они проплыли Большим каналом мимо Ка'Д'Оро, потом под мостом Риальто мимо театра Гольдони. Когда катер подошел к остановке, Графф поднялся. Они начали проталкиваться вперед, перед ними на берег сошел портье. Пройдя несколько метров по набережной он остановился, чтобы перевязать сверток, удерживая его на одном колене. Когда они повернули в тихую маленькую улочку к отелю, портье исчез.
