Владимир Дурягин - Подельница
— Логично, Оля. Я и сам над этим задумывался. Продолжай.
— Если она таскала на лоджию десятой квартиры, выходит, об этом знал и убитый. Версия такова. Фатехин, чтобы избавиться от претендента на долю, подстраивает несчастный случай и, завладев всем, прячется у своей подруги, Скороходовой Натальи, в надежде отсидеться. Благо жилплощадь у нее позволяет. В таком случае напрашивается вопрос, зачем было Потапову избавляться от трупа, если он к убийству никаким боком?
— Как ни кинь, а все упирается в этого Фатехина, — сказал Аверкин. — Так. Хватит нам его пасти. Надо идти на абордаж. Если его там нет, подругу расспросим. Должна она что-нибудь знать про него. Оля с Мышкиным, берете Толяна, соседа Потапова. Везете его в прокуратуру. Пусть ему покажут майора Потапова. Я их предупрежу о вашем визите.
— А мне что, за Семенова не надо?.. — спросил Вася.
— Надо, Вася, надо. Только с двадцати двух до восьми утра, — ответил Аверкин, глядя на часы. Вечерком с группой нагрянем к Скороходовой. Идите, работайте. — Сорокина и Мышкин покинули кабинет. — Львович, съезди в больницу, к этому кастрату. Пусть еще раз повторит подробно о деятельности их подполья. На вот диктофон, запиши, потом сверим с предыдущими показаниями. И зайди в травму, узнай о здоровье этого… как его?
— Нестора? — спросил Замятин.
— Да, его пора в сизо переводить. Сколько можно около него дежурить!? — занервничал Аверкин. — Потом, эта твоя осведомительница из Покровского звонила, нет?
— Не появлялся он, Палыч, — ответил Замятин. — Как в воду канул. Сейчас, погоди, еще раз звякну. — Он достал мобильник набрал Семеновну. Та долго не брала трубку. — Здравствуй, Семеновна. Как наши дела? Клиент не появлялся?
— Нет, не появлялся. Мой говорит, что кто-то ночью на лодке погреб от берега. Он охранял стройку прошлой ночью и сверху заметил. Говорит, может, на Дальнее озеро кто-то поплыл щуку доить. Она сейчас с икрой гуляет.
— А раньше он тоже куда-нибудь плавал? — допытывался Замятин, глядя на Аверкина.
— У-уй! К нему летом целыми табунами приезжают. Садятся на моторку, куда-нибудь подальше уплывут и дикасятся. Девок молодых с собой наберут и дня на три уплывают. Скоро, погоди, у них опять сезон откроется. Опять к мосткам не подойти будет, в бане придется белье полоскать.
— Ну, что поделаешь, Семеновна? Красиво жить не запретишь. А ты поспрашивай у своего-то, куда они могут уплывать.
— Так известно куда, на Дальнее озеро. У них избушка там и баня. Мой и рубить ее помогал, года три назад. Бывало, на целую неделю уплывал, — охотно рассказывала Семеновна.
— А нельзя ли у вас в селе лодку, скажем, на прокат взять? — подмигнул Замятин Аверкину.
— Как нельзя? А вон хоть у моего. Все равно в дровянике стоит, сохнет.
— Хорошо, Семеновна. Мы, может быть, и надумаем порыбачить, так я перезвоню, — сказал Замятин, давая понять, что пока разговор закончен.
— Ты чего надумал? — спросил его Аверкин.
— Я думаю, брать его надо. Наверняка это Потапов уплыл на Дальнее озеро. И, если там есть избушка, тогда нам долгонько ждать его придется.
— М-да. Сколько же дотуда километров? — Аверкин прошел к сейфу, открыл его и извлек сложенную вчетверо карту области. Он развернул ее перед Замятиным, и они оба над ней склонились, словно великие стратеги. Они оба надели очки и уставились на отмеченное голубым цветом Дальнее озеро. Аверкин достал из стола линейку и прикинул расстояние в указанном масштабе. — Километров тридцать, со всеми речными поворотами, — сделал вывод начальник.
— Слушай, Палыч. А у наших спецов, что, лодок разве нет с мотором? — спросил Замятин.
— Должны быть, — ответил Аверкин. Только с мотором шумно больно будет. Уйти могут.
— Да брось. Что там, мало кто рыбачит?
— Так-то оно так, но осторожность не помешает. Надо мотор выключить от места километрах в пяти. И подойти на веслах. Ребята в группе молодые, здоровые, догребут, я думаю.
— Так их много и не надо. Мне бы Широкова с Зайцевым дали, и достаточно, — сказал Замятин.
— Ну, уж здесь, как Погодин решит. Даст он их после того, что было… — Аверкин снял трубку с внутреннего аппарата. — Капитана Погодина мне… Слушай, Погодин, зайди-ка ко мне. Дело есть с выходом из-за печки.
Не успел Аверкин положить трубку, как зазвонил мобильник. — Да, слушаю, Оля. Хорошо. Протокол составила? Все понятно. Домой его отпустите. Пусть продолжает сотрудничать с нами, — Аверкин откинулся на спинку кресла. — Майора этого опознал сосед. И его в сизо оформляют. Так что придется и нам над ним попотеть.
Капитан Погодин был в полной боевой готовности.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Давай, давай, заходи, — сказал Аверкин. — Садись, вон… Думаю, знакомить вас не надо. Нужно с Семеном Львовичем сплавать, — он наклонился над картой, — вот сюда, — ткнул Аверкин пальцем в голубое пятно на карте. — Там должен находиться Потапов. И вполне возможно, что не один. Поэтому возьми ребят пошустрей.
— Так у нас все шустрые, товарищ подполковник, — осмелился перебить начальника Погодин.
— Возьмем, наверное, Широкова и Зайцева. Да и хватит, пожалуй. Лодка-то не пароход, не усадишь весь народ, — пошутил Замятин.
— И я с вами. Четверо в лодке — это нормально, — сказал капитан. — А когда поедем?
— Я думаю, по Фатехину сработают Вася с Олей. А вы в таком случае… Сколько времени потребуется вашей лодке, чтобы преодолеть тридцать километров?
— Часа три, — ответил Погодин.
— Тогда выезжайте часов в семнадцать. Чтобы засветло добраться. А иначе там, на незнакомой местности, в темноте, плохо ориентироваться. Согласовано?
— Согласовано, — ответил капитан. — Разрешите идти готовиться?
— Давай, действуй.
— Блин, деловой мужик этот капитан Погодин, — заметил Семен Львович.
— Бывший разведчик. Афган прошел, горячие точки… — пояснил Аверкин.
— Я еще вот чего мыслю. Не взять ли нам с собой мужа Семеновны в сопровождающие, — сказал Замятин.
— А он согласится?
— Попробуем надавить на гражданскую совесть, — засмеялся Семен Львович.
— На совесть давить не надо. Разве что сам согласится. Еще одна лодка была бы нелишней в таком походе. Ладно, это там, по ходу решишь. Давай, дуй в больницу сначала к этому… евнуху.
Выйдя от Аверкина, Семен Львович позвонил домой. Его гость расстроенным нетрезвым голосом сетовал на то, что Клара вылетела с лоджии и не появляется на ней уже более часу. Замятину пришлось менять свой план и вместо больницы мчаться к себе. По пути он зашел в магазин и купил пару кисломолочных сырков, любимого лакомства домушницы Клары. Гость долго открывал дверь. «Пора от вас, господин артист, как-то избавляться», — подумал Замятин, стоя в ожидании у двери своей квартиры. Наконец дверь открылась, и перед хозяином предстала растрепанная и небритая физиономия.
— Ну что, улетела? Так на то и птица, чтобы летать. Надоело ей взаперти сидеть, — сказал Замятин. — Ничего, как улетела, так и прилетит.
— Да? — икнул циркач. — Точно? А я уже и расстроился.
Семен Львович прошел на лоджию и раскрошил сырок на подоконник. Второй распечатал и принялся его уплетать за обе щеки. Прожевав, он выглянул на лоджию и подошел к гостю.
— Вы, Марк Абрамович, сегодня приведите себя в божеский вид и завтра на вечерний поезд. Больше вас задерживать не смею.
— А Клара? — снова икнул тот.
— Клара никуда не денется, скоро прилетит. — И его слова подтвердились незамедлительно. Ворона восседала на ограждении, а в ее клюве сверкала золотая цепочка. Замятин опустил руки и покачал головой. — Клара, ты неисправима, — показал он гостю на ворону. Тот ринулся к ней, но Замятин его остановил. — Стойте. Пусть она начнет клевать сырок, а то снова улетит.
Когда ворона положила цепочку рядом с сыром и приступила к трапезе, Замятин вышел на лоджию и закрыл фрамугу. Затем он нашел отвертку, открутил ручку и спрятал ее на антресоль, чтобы гость не смог ее открыть снова. Цепочку он бросил в шкатулку.
— Марк Абрамович, я сегодня приду поздно… даже очень поздно. Так вы не удивляйтесь. Только не оставляйте дверь открытой.
— Да что вы, что вы! Я так рад, что Клара вернулась! Больше все, ни капли в рот, ни сантиметра…
Замятин приложил палец к губам.
— Тс-с. Не надо громких фраз, — сказал он, доставая кинокамеру из шифоньера. Он ее включил и снял гостя, во всем его затрапезном виде. Потом вышел на балкон и снял уплетавшую сырок ворону. Он навел фокус на окна одиннадцатой квартиры и оторвался от камеры. Ему показалось, что занавеска пошевелилась. Он снова посмотрел в глазок и за легкой шторой заметил кого-то, наблюдающего за окнами его квартиры. Он сразу же достал мобильник и набрал Аверкина.
— Слушай, Палыч, тут такой кишмиш получается. Я из своей квартиры наблюдаю движение в одиннадцатой! Понимаешь?
