Э. Хартли - Прожорливое время
— Что случилось? — крикнул кто-то.
— Считается, что это весело?
— Немедленно включите свет! Я не могу сидеть в темноте!
— Почему нет аварийного освещения?
— Кто меня трогает?
Все пришли в движение. Никто не видел, куда идти, но люди высыпали из поезда, словно испугавшись, что он внезапно помчится в безумном порыве, неся смерть. За всей этой суматохой, испуганными криками, судорожными призывами экскурсовода сохранять спокойствие, Томас каким-то образом почувствовал, что по крайней мере один человек сошел с поезда и быстро уходит прочь. Он ощутил это движение, не похожее на воцарившийся вокруг хаос, сосредоточенное, целенаправленное. Ему показалось, будто он услышал размеренные шаги, затихающие справа, быстрые, уверенные. Кто-то знал, куда надо идти.
Выскользнув из вагончика, Найт растопырил руки в темноте и направился следом за удаляющимся человеком, шаря в карманах в поисках фонарика. Он уже почти добрался до тоннеля, проходящего перпендикулярно тому, в котором остановился поезд, как вдруг сзади вспыхнул желтый огонек. Кто-то зажег спичку.
На стенах запрыгали тени, раздался испуганный голос экскурсовода:
— Пожалуйста, оставайтесь в поезде! Сэр? Сэр!
Томас, не останавливаясь, шел вперед. Он включил фонарик и перешел на мягкий бег, напрягая слух в попытке уловить шаги того, кто покинул поезд первым. Кто-то увидел свет его фонарика и закричал вслед: «Сюда!», словно это были потерпевшие кораблекрушение, несколько недель скитающиеся по морю в ожидании спасения. Резко свернув влево, Найт ускорил шаг.
Он понятия не имел, куда идти, потерял из виду поезд и сразу же остановился, стараясь максимально обострить органы чувств. Томас закрыл глаза, задержал дыхание и прислушался.
Звуки делились на три уровня. Первый и самый очевидный — это обрывки полных паники криков, доносящиеся оттуда, откуда Томас пришел. Экскурсионная группа осталась не более чем в сотне ярдов позади, однако подземные своды отражали и искажали негодующие вопли настолько, что они, казалось, призраками наползали на Томаса со всех сторон. Второй, более тихий, но такой же настойчивый, — гулкий стук его сердца. Найту необходимо было ухватиться за третий уровень, растянуть свой рассудок. Услышать этот звук можно было только силой воображения, но он был — быстрые шаги. Томас покрутился на месте, по-прежнему зажмурившись, определяя направление, откуда доносился этот звук. Наконец Томас сориентировался и двинулся вперед.
Найт снова дышал, однако его сознание держалось за шаги так, что остальные звуки затихали, отгороженные экраном его сосредоточенности. Топот по камням был твердым и звонким, не цоканье женских шпилек, а глухие удары жестких кожаных каблуков, смешанные с чем-то еще, с каким-то призвуком, который Томас никак не мог определить. Продолжая преследование, он решил, что это мужчина, который знает, куда идти. Найт постарался идентифицировать призвук, показавшийся ему тонким, высоким металлическим позвякиванием, сопровождающим каждый шаг.
«Ты не забыл этот звук?» — подумал он, вспомнил его и ускорил шаг.
Очень слабый фонарик отбрасывал луч желтоватого неясного света, и следовать за позвякивающими шагами было опасно. Если стеллажи с бутылками окажутся прямо посреди тоннеля, а не в нишах по бокам, то Томас мог не заметить преграду вовремя и налететь на нее. Он пошел медленнее, услышал уверенные шаги неизвестного человека и снова поспешил следом за ним.
Каждый следующий участок тоннеля ничем не отличался от предыдущего. Найт шел вперед. В ограниченном радиусе света фонарика снова и снова повторялись одни и те же светлые каменные своды над головой, темные ниши и отходящие в стороны тоннели. Почувствовав, что углубляется в толщу известняка, Томас поймал себя на том, что стиснул челюсти. Еще он начал потеть. То и другое было вызвано не физическим напряжением и не предчувствием того, что может произойти, если он наткнется на того, кого догонял. На него действовало само место, подземные тоннели, темнота, колоссальная тяжесть камня над головой. По мере того как Томас удалялся от тех мест, которые показывают туристам, своды, казалось, с каждым шагом становились ниже, известняк выглядел все более неровным и потрескавшимся. Найт уже бежал, опустив голову, уходя дальше, а каменные стены смыкались с боков.
«Дыши ровно», — мысленно приказал себе он.
Сделав глубокий вдох, Томас ощутил в горле и легких затхлый привкус. Боль в плече усилилась, разлилась по всему телу. Он буквально чувствовал запах камня, теснившего его со всех сторон.
«Геологическая нестабильность», — вспомнил он.
Фонарик замигал, и Томас встряхнул его, не замедляя бега, тот снова засветил на полную, но Томас ощутил нарастающую панику. Если он лишится света, а электричество не восстановят, сколько ему придется плутать, прежде чем он вернется к лифтам? Допустим, всех остальных туристов выведут наверх, не будет больше голосов, на которые можно ориентироваться. Тогда Томас проведет в этом древнем лабиринте дни, недели…
Шаги вроде затихали, но вдруг стали громче, словно тот, кто шел впереди, завернул за угол. Найт заколебался, теперь уже уверенный в том, что размеренному стуку каблуков вторит тонкое, пронзительное позвякивание.
Томас припомнил, когда слышал этот звук в прошлый раз, и это воспоминание заставило его замедлить шаг. На мгновение он вернулся в другую темноту, на крыльцо своего дома в Ивенстоуне, когда вслушивался в эти же самые крадущиеся шаги во дворе…
«Не забывай, что произошло дальше».
Да уж, такое не забудешь. Практически тут же Найт вспомнил пряжки на ботинках американца в костюме, того самого, который выдавал себя за винодела, но говорил словно владелец киностудии.
Не в первый раз за эту поездку Томас почувствовал, что им бессовестно манипулируют. Ему внезапно захотелось найти человека в ботинках с пряжками и расплатиться с ним за предыдущую встречу на Сикамор-стрит.
Эта мысль прогнала прочь нарастающее неуютное ощущение, и Найт сделал еще один поворот в нужную сторону, двигаясь как можно бесшумнее, пытаясь подстроиться под ритм незнакомца.
Но тут появилось кое-что новое. Еще чьи-то шаги донеслись справа. Томас остановился и развернулся. Какое-то мгновение ему казалось, что этот звук только послышался, но затем, в промежутках между позвякивающими шагами винодела, он услышал его снова. Кто-то двигался очень осторожно, просто крался.
Найт почувствовал, как у него по спине пробежали холодные мурашки, а волосы на затылке встали дыбом.
В темноте скрывался еще кто-то. Этот человек не хотел, чтобы его услышали.
Томас снова пошел вперед, теперь быстрее, стараясь нагнать далекие позвякивающие шаги. Он повернул налево, затем направо, еще ярдов сто шел прямо, как вдруг услышал нечто совершенно новое, застыл на месте и выключил фонарик. Несмотря на темноту, Найт широко раскрыл глаза, стремясь определить источник нового звука.
Бегущие шаги. Много людей. Они приближались сзади.
Глава 51
Теперь стали слышны и голоса. Не капризные завывания туристов, но резкие, отрывистые крики. Казалось, они одновременно доносились из нескольких проходов, перекликаясь, как показалось Томасу, по-французски, хотя ему не удалось разобрать слова в налагающихся друг на друга отголосках, которые отражались от низких сводов. Преследователи производили впечатление слаженной, организованной команды.
«Они охотятся», — подумал Найт.
Это было прочесывание тоннелей, быстрое, умелое, настойчивое и безжалостное.
Не обращая внимания на нарастающую боль в плече и груди, Томас побежал. Ему было не привыкать лететь напролом подобно разъяренному бизону, однако даже на пике здоровья он не был спринтером, способным молниеносно одолеть стометровку. Физическая усталость давала о себе знать. Даже в прохладном воздухе подвалов Найт уже начинал обливаться потом и задыхаться. Оглянувшись, Томас увидел позади мигающий свет галогенного фонарика, проникший под своды, и заставил себя побежать еще быстрее. Он больше не слышал шагов того человека, которого преследовал, и другие, крадущиеся, но это теперь едва ли имело значение. Подвалы, конечно же, прочесывал не поисковый отряд, явившийся вызволять застрявших туристов.
Найт посветил фонариком по сторонам, ища какое-нибудь укрытие, но увидел одни только тоннели.
Голоса становились громче.
Томас свернул вправо, по-прежнему водя жалким лучом фонарика по стенам, и вдруг застыл на месте. То, что он принял за тоннель, на самом деле оказалось просторным залом, заполненным рядами деревянных бочонков. Стены были увешаны старинными железными инструментами. У него не было времени на раздумья. Он принял решение.
Найт нырнул между бочками, протиснулся к центру, присел на корточки и прислушался. Его сердце стучало так часто и сильно, что пулевое ранение пульсировало болью в такт с ним, а дыхание стало судорожным и жадным. Томас заставил себя дышать как можно глубже, прижимаясь лбом к обтянутому железными обручами дереву бочек, пытаясь услышать что-то сквозь панику крови, разливающейся по плечу.
