Катя Чудакова - Золотой поросенок для Дуремара
«Судя по расположению звонка, старушка должна жить на первом этаже». Не успела Алина так подумать, входя в подъезд, из самой ближней от входа двери выглянули реденькие кудельки и сверкнули очки.
— Заходите, фрау…
— …Вальд!
— Очень приятно. Гертруда Хассе, — старушка протянула руку для приветствия. — Чем могу быть вам полезна?
«Чувствуется, бабушка Гертруда обрадовалась развлечению в моем лице. Если ее как следует разговорить, то можно получить бесценные сведения. Только надо постараться направить сразу ее мысли и разговоры в нужное русло…»
— Понимаете, я была знакома с Полиной Берг…
— А я смотрю, лицо вроде знакомое… Так вы бывали в этом доме?
— Была… Один раз… Вчера…
— Точно, я вас видела вчера с отцом этой несчастной женщины. Ай-ай-ай, какая беда! Какой удар для отца! Вы не знаете, у него еще дети есть?
«Кажется, она намерена из меня вытянуть побольше сведений для свежего обмена сплетнями с подружками-пенсионерками. И я пришла с той же целью, только не для сплетен, а для дела».
— Нет, она была у него единственная дочь. Правда, есть у Полины подруга, которая почти как сестра. Но она живет в Баварии.
— Это такая высокая красивая брюнетка?
— Да… А откуда вы знаете? — растерялась Алина.
— Так я же живу на первом этаже. Окно кухни выходит прямо ко входной двери. Так что я вижу всех входящих и выходящих, когда сижу возле окна…
— И часто вы тут сидите?
— Частенько. Люблю, знаете, чаек попить возле окошка — какое-никакое развлечение. Жизнь кипит, что-то происходит, люди куда-то торопятся. Из окна кухни все хорошо видно. Только я уже никуда не спешу. Впрочем, и на кладбище тоже, — попыталась пошутить старушка.
«А она ничего! К тому же, ценный свидетель. Могла видеть что-то интересное…»
— Тут в доме живет еще одна русская женщина…
— Вы Валентину Кулик имеете в виду? Ее квартира прямо надо мной! Но знаете, ее не видно несколько дней. Говорят, она в больнице. Но я точно не знаю.
— Она живет одна?
— У нее мальчик. Ему лет шесть или семь. Кажется, в первый класс ходит.
— А с кем он сейчас, если Валентина в больнице? У нее есть родственники? Или мальчик у отца? Валентина с ним в разводе или?..
— Вот именно — или… Эх, это сейчас рожают просто так, без мужа. Когда-то такое считалось страшным позором…
— Так она что, мать-одиночка?
— Ну да. Хотя у мальчика другая фамилия, видно, записан на отца…
— Так отец, наверное, забрал мальчика к себе, пока Валентина в больнице?
— Нет, что вы. Я его вообще ни разу не видела. А мальчика водит в школу Франц Штрум с третьего этажа. Он тоже живет в такой квартире, как я и Валентина, только еще на этаж выше.
— Это рядом с квартирой Полины Берг?
— Да, только у нас окна выходят к подъезду, а у Полины — во внутренний двор.
— А что, этот Штрум дружит с Валентиной?
— Никогда не видела их вместе. К Валентине приезжал тут один русский, но я его даже хорошо не рассмотрела, он всегда капюшон или кепку натянет, голову в плечи вдавит — и шмыг в подъезд. Побудет у Валентины пару часиков, и так же бегом обратно. Не видела, чтобы они гуляли вместе или поехали куда-то.
— А когда вы его видели в последний раз?
— Да уже несколько дней прошло… Он был, кажется… вечером в понедельник.
— В этот понедельник? А Полину Берг обнаружили мертвой во вторник… Интересно, интересно…
— Ну да. А через день Валентина попала в больницу… Вы, кстати, не знаете, что с ней?
— Нет. Я с ней вообще не знакома. Не знаете, а этот ваш сосед с третьего этажа дома сегодня?
— Должен быть дома. Я видела, как он утром отвел мальчика в школу, а потом вернулся.
— Он что, не работает?
— Работает. Но эти дни дома.
— Странно. А вы не знаете, он с Полиной Берг не общался? У них ведь квартиры на одной площадке.
— Нет. Полина такая дама! Зачем ей этот Штрум? Он ведь простой автомеханик, а она — совсем другое. К ней такие люди ездили — на «ягуаре», на «мерседесе», на «порше»…
— На «порше»?
— Ну да, как раз в тот вечер, когда и к Валентине ее дружок наведывался — в понедельник, к Полине приезжали двое на «порше» — мужчина и женщина. Говорят, что это они отравили Полину, вы не слышали?
— Это были хозяева издательства, в котором Полина работала. А причина смерти пока точно не установлена. Очень приятно было познакомиться, фрау Хассе.
— Заходите еще, буду рада!
Дверь в квартиру закрылась, и Алина под бдительным наблюдением фрау Хассе через дверной глазок начала подниматься вверх по лестнице.
На втором этаже квартира Валентины Кулик. Алина прислушалась на всякий случай — тишина. Похоже, там действительно никого нет.
Вчера, когда она приезжала с отцом Полины Берг в ее квартиру, они, естественно, поднимались на лифте — как иначе с инвалидной коляской?
Сегодня она опять оказалась перед дверью в квартиру Полины. В двери торчит записка.
«Взять или нет? Во всяком случае, прочитать я могу, что там написано».
Записка оказалась от почтового курьера. Он приносил заказное письмо, и не застав получателя на месте, просит позвонить ему и сообщить, когда он мог бы доставить послание или, если фрау Берг не затруднит, она могла бы забрать письмо сама на почте.
«Не застанете. И не могла бы… Придется теперь Вальдемару Генриховичу забирать все письма и ездить по инстанциям. Никому другому они все равно ничего не дадут — только отцу. Заберу записку — может, в письме что-то важное. Хотя, что уже может быть важнее случившегося…»
Алина позвонила в дверь, возле которой была прибита табличка «Франц Штрум». Дверь почти сразу открыли. Выглянул блеклый безликий немец лет сорока. Редкие светлые волосики окружали довольно приличную лысину, а рыбьи глазки смотрели на нее испуганно.
Алина вспомнила реплику своей подруги-врача, приехавшей с международного симпозиума по вопросам борьбы со СПИДом. «Страшнее немцев только шведы!» — поделилась она своими впечатлениями и хитро посмотрела на Алину. Тогда уже было всем известно, что у журналистки Перовой имеется друг в Германии.
«Тем приятнее исключения!» — парировала она тогда и достала из сумочки фотографию Маркуса, чем-то напоминающего внешностью кумира советских женщин восьмидесятых годов прошлого века актера Игоря Костолевского.
«А вот этот как раз не исключение…» — подумала Алина, увидев перед собой Франца Штрума.
— Вы из ведомства по делам несовершеннолетних? — дрожащим голосом поинтересовался он.
— Почему вы так решили?
— Но… вот… мальчик у меня живет… Даниель, сын фрау Кулик. Не беспокойтесь, ему у меня хорошо, я его не обижаю. Да и квартира его рядом — все вещи под рукой. Удобно…
— Не волнуйтесь, я не из какого ведомства. Просто… знакомая. Хотела поинтересоваться, как дела. А вот выяснила, что Валентина в больнице… Вы разрешите мне войти?
— Ой, извините, что держу вас возле двери. Проходите, конечно. Извините, но у меня времени не так много — через полчаса Даниеля из школы забирать.
— Вы принимаете такое участие в делах этой семьи…
— Понимаете, я живу один, у меня нет родных… И у Валентины, насколько я знаю, тоже никого здесь нет. Вот я и подумал, кто же позаботится о мальчике? Его могут сейчас просто взять и отдать в чужую семью, пусть на время, но для ребенка будет травма.
— Я слышала, у Валентины есть друг. Потом, у Даниеля есть отец…
— Ни одному, ни другому ребенок не нужен. А мне он совершенно не в тягость…
— А как же с работой? Вы же работаете?
— Да. Но когда это случилось с Валентиной, я попросил на работе отпуск. Так что могу спокойно водить мальчика в школу и забирать его оттуда вовремя.
— А если Валентина будет лежать в больнице месяц, два? Вам никакого отпуска не хватит!
— Ничего страшного — я узнавал уже, его можно будет определить на продленку.
— А что врачи говорят? Вы в больнице были, узнавали что-нибудь?
— Да, в больнице был, но Валентину не видел. К ней не пускают, говорят, она еще не пришла в сознание.
— Не знаете случайно, может, она была застрахована от несчастного случая? Она могла бы получить приличную сумму в качестве компенсации. Хотя… она ведь, наверное, работала в этом доме… ну, где ее нашли, без оформления, то есть «по-черному»?
— Она что, работала в каком-то доме?
— Да. А вы что, не знали этого?
— Н-нет! Она такая интересная женщина, образованная… Неужели она ходила к кому-то полы мыть?
— Это, конечно, не мое дело, но — да, она убирала в доме у хозяев издательства, где работала Полина Берг. И не только у них.
— Конечно, я понимаю. Молодая женщина да еще с ребенком — конечно, ей социальных денег не хватало на жизнь, приходилось подрабатывать. Был бы рядом с ней порядочный обеспеченный мужчина…
