Наталья Солнцева - Черная жемчужина императора
Что же Лика? Ее как-то сразу исключили из списка подозреваемых. Видимого мотива убивать Стеллу у нее не имелось. А скрытого?
Еще одна деталь придавала кончине бывшей супруги Треусова зловещий оттенок - отрезанная прядь. Лика настаивает, что этот факт - предупреждение Дракона. Тогда почему жертвой оказалась Стелла? Какая связь существует между ней и Селезневым, например? Или между ней и покойным Шершиным? Как удалось выяснить Смирнову, потерпевшая родилась и выросла в Москве, на Дальнем Востоке ни разу не бывала, и вся ее родня проживает в окрестностях столицы.
Тень Дракона лежала на всей истории с помолвкой в «Элегии» и гибелью Стеллы, исключая возможность рассматривать последнее как отдельный эпизод. Происшествие в ночном клубе нельзя назвать случайностью. Какую цель преследовал злоумышленник? Этот вопрос ставил Еву в тупик.
«В безвыходной ситуации следует просто наблюдать, - подумала она. - Позвоню-ка я Лике, договорюсь о встрече. Порой косвенные данные, невзначай оброненные фразы, нечаянные обмолвки дают толчок мыслям».
Ева представилась помощницей Смирнова.
- Он говорил о вас, - сказала Лика. - Есть новости?
- Всеслав попросил меня составить вам компанию, отвлечь от мрачных раздумий. Если хотите, давайте прогуляемся.
Лика, испуганная и подавленная, сообщила, что собирается ехать на кладбище.
- К Стефи, - со слезами в голосе добавила она. - Хочу прибраться на могилке, поставить цветы.
- Возьмите меня с собой, - предложила Ева.
- Хорошо. А то я чувствую себя разбитой… и ужасно одинокой.
Через час Ева уже сидела в такси, рядом с Ликой, оживленно болтала. Они попросили водителя остановиться у цветочного магазина. Светило солнце. Уличные тротуары почти высохли, на газоне между осевшими сугробами виднелась прошлогодняя травка.
- У меня голова кружится, - пожаловалась Лика. - Я ведь сутки пролежала, уставившись в потолок… Мне очень страшно!
- Вам звонил кто-нибудь?
- Я не брала трубку. Единственный человек, с которым я заставила себя поговорить, - господин Смирнов. Мы обсудили ночь, проведенную в «Элегии»… впрочем, вы, вероятно, знаете. Этот кошмар преследует меня повсюду!
Лика заплакала. Она комкала в дрожащих руках носовой платочек и по-детски шмыгала носом.
- Какой кошмар? - осторожно спросила Ева.
Лика оглянулась, помолчала и быстро, сквозь слезы, зашептала:
- Иногда мне кажется, что я… что у меня… слишком обостренное воображение. С тех пор, как умерла мама, я не нахожу покоя! Я ни с кем не могу быть до конца откровенна, даже со Стефи я не позволяла себе… говорить обо всем. Мне повсюду мерещатся странные вещи! Когда… мы жили на таежном хуторе, мне иногда казалось… будто бы отчим, Аркадий, как-то пристально на меня смотрит. С вожделением… понимаете? А после смерти мамы эти мысли стали преследовать меня днем и ночью. Я запиралась от него в своей комнате на крючок, приставляла к двери стул… и все равно прислушивалась к каждому шороху, каждому скрипу половицы! Я… начала его опасаться и… так измучилась, что желала ему смерти. Ужасно, правда? Но я ничего не могла с собой поделать. Когда он уходил, я молилась, чтобы он не вернулся. Я корила себя, обвиняла в черствости и злобе, каялась и… снова хотела избавиться от него! И однажды… он исчез. А «перо дракона»… и те следы во дворе… не плоды ли моего болезненного воображения? Из глухого Ушума я переехала в Москву, но… ничего не изменилось. Как только я увидела Стефи… сразу заподозрила, что с ней случится какая-то жуткая вещь. И вот… она мертва! - Лика схватила Еву за руку и крепко сжала. - Вам никогда не приходило в голову, будто ваше сознание раскалывается, рассыпается на бесчисленные фрагменты, которые вы никак не можете собрать в нечто единое и стройное? Что вы… не живете, как все окружающие вас люди… а двигаетесь на ощупь в густом тумане? Что вы не помните своего прошлого, а ваше будущее неясно, размыто? Что вы не имеете понятия, как вам следует поступать, куда идти, кто ваш друг, а кто враг?
Ева не перебивала, давая Лике излить накопившееся смятение, замешательство и страх.
- Лес, город… какая разница для измученного ума? - продолжала та. - Аркадий пропал. Но мои мысли о мужчинах остались. Я вообразила, что Альберт Юрьевич оказывает мне знаки внимания, а он… собирается жениться на другой женщине! Меня пригласили на торжество по поводу их помолвки, а я ловлю себя на тех же ощущениях! Мало того, я вообразила, что и господин Треусов неравнодушен ко мне, что он… как-то особенно расположен, особенно любезен. А ведь у него тоже есть женщина, с которой он встречается, которую он любит… я полагаю. Что это со мной, как не расстроенные нервы?
- Перья Дракона, - не плод фантазии, их можно увидеть, пощупать, - успокаивала Лику Ева. - Вы их вовсе не придумали.
Лика вздохнула и прижала ладонь ко лбу.
- У меня здесь все путается… сплошной мрак. Я подумала, что Стелла умрет, раз она лишилась пряди волос, и она… умерла. Ее убил Дракон!
- Я вам верю, - просто сказала Ева. - Идемте в магазин, за цветами.
Лика, погруженная в свой страх, послушно пошла за ней. Они выбрали белые гвоздики, заплатили, Ева взяла свою спутницу под руку и повела к такси. Водитель коротко посигналил.
- Я вам заплачу за простой, - пробормотала Лика, полезла за кошельком, вскрикнула, бросила сумочку на землю и пошатнулась.
- Помогите мне! - обратилась Ева к таксисту. - Женщине нехорошо, посадите ее в машину.
Пока тот возился с бледной как полотно пассажиркой, Ева подняла сумочку и уселась на заднее сиденье, рядом с Ликой.
- Нам на кладбище, - сказала она, называя, куда именно нужно ехать. - Побыстрее, пожалуйста.
Водитель кивнул, - теперь ясно, почему молодой женщине стало дурно: видно, похоронила кого-то из близких, не в себе от горя.
Лика закрыла глаза, сидела ни жива ни мертва.
- Что случилось? - прошептала Ева.
- Су… сумочка…
Ева медленно приоткрыла сумку, - ничего из ряда вон выходящего она там не увидела, - обычные женские мелочи: складной зонтик, расческа, пачка бумажных носовых платков, кошелек… а это что такое? Между кошельком и расческой затесались светлые волоски. Та самая прядь? Не может быть…
- Вы открывали сумочку после того, как вернулись из ресторана домой? - наклонилась она к Лике.
Та, закусив губу, качнула головой.
- Нет. Нет! Если бы я… Нет! Это… волосы Стеллы?
- Предполагаю, да, - ответила Ева. - Как они оказались в вашей сумке?
- Н-не знаю! - в голосе Лики слышалось отчаяние. - После ресторана… я бросила сумочку в прихожей и не прикасалась к ней. Я же говорю, со мной что-то не так!
- А ключи? Вы доставали из сумки ключи, чтобы открыть дверь квартиры?
- Ключи я ношу в кармане пальто.
- Простите за любопытство, Ростовцев заходил в квартиру вместе с вами?
- Он проводил меня до двери, дождался, пока я открою, и ушел. На мне был его пиджак, а мое пальто… он держал в руках. Потом… я взяла пальто, достала ключи… начала открывать… это я хорошо запомнила. Боже мой! - Лика снова заплакала. - Если бы Стелла умерла прямо там, в «Элегии»… мою сумку обыскали бы… и… как бы я оправдалась?
Таксист обернулся и спросил, нужна ли помощь. Ева махнула ему рукой, - дескать, сама справлюсь.
- Успокойтесь, - прошептала она на ухо Лике. - Шофер не должен ничего слышать. Поговорим на кладбище.
Остаток дороги ехали молча. Ветер нагнал тучи, и когда девушки вышли у низенькой часовни из красного кирпича, начал накрапывать дождь.
- Вы помните, где могила? - спросила Ева.
- Надо идти по этой аллее, потом направо… меня привозил сюда господин Ростовцев.
Голые березы качались на ветру, мокрые кусты сирени печально застыли у надгробий. Здесь снег таял медленно, и кладбище производило унылое, жалкое впечатление. Ржавые железные венки ударялись о кресты и ограды, сопровождая посетительниц похоронным звоном.
Лика шла, опустив глаза вниз, на желтую грязь между могилами, на затоптанные в нее бумажные цветы и обломки еловых веток.
- Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей, - прошептала она.
- Что вы! - ужаснулась Ева. - Откуда такие мысли?
- А как прикажете думать?
Они снова замолчали, - только чавкала под ногами раскисшая земля, да каркали вороны, перелетая с ветки на ветку.
- Лика, тогда в ресторане вы постоянно держали сумочку при себе? - спросила Ева.
- Нет, конечно… я толком не помню, сколько раз брала ее в руки… но сумка висела на спинке стула.
- Вы не следили за ней?
- Нет. Зачем?
- Любой мог положить в сумку все, что угодно, включая официантов. Давайте вытряхнем содержимое, - предложила Ева. - Вдруг там еще что-нибудь найдется? Клофелин, например.
- Вытряхивайте…
Они нашли подходящее место - скамейку под черной раскидистой елью, всю усыпанную прошлогодней хвоей. Ева смахнула пожелтевшие иголки и вывалила на скамейку все, что было в сумочке, - зонтик, кошелек, расческу, ментоловые драже, блокнотик, пудреницу, губную помаду, носовые платки, прочие мелочи и… пучок светлых волос. Как пить дать, они принадлежали Стелле.
