Патриция Корнуэлл - В объятиях смерти
- Для начала мне кажется довольно странным, - продолжал Марино, - что мисс Харпер ездила на поезде, тогда как Берил летала, хотя обе двигались в одном направлении.
- Ничего странного, - сказала я. - Конечно, они не могли путешествовать вместе, Марино. Мисс Харпер и Берил не могли так рисковать. Никто не подозревал что они поддерживали какие-то отношения друг с другом, понимаешь! Поскольку Кери Харпер, как правило, встречал свою сестру на железнодорожной станции, то Берил не удалось бы остаться незамеченной, если бы они с мисс Харпер путешествовали вместе.
Я замолчала, потому что мне в голову пришла еще одна мысль, которую я тут же и высказала:
- Может быть, мисс Харпер помогала Берил с ее книгой, снабжая ее информацией о семье Харперов.
Марино сосредоточенно смотрел в боковое окно.
- Если хочешь знать мое мнение, - сказал он, - по-моему, обе дамочки были тайными лесбиянками.
В зеркале заднего обзора я увидела любопытные глаза водителя.
- Думаю, они любили друг друга, - спокойно ответила я.
- А может быть, у них было небольшое дельце, сводившее их каждые два месяца здесь, в Балтиморе, где их никто не знает и никому нет до них дела. И знаешь, - продолжал Марино, - может быть, поэтому Берил решила сбежать на Ки Уэст. Она была лесбиянкой и чувствовала себя там как дома.
- Ты просто помешался на этой теме, я уже не говорю о том, насколько этот утомляет, Марино. Ты должен быть осмотрительнее. Тебя могут неправильно понять.
- Да, верно, - сказал он покорно.
Я промолчала, и он продолжил:
- Дело в том, что Берил могла найти себе маленькую подружку, когда была там.
- Может быть, тебе стоило бы это проверить?
- Ни за что, святой Иосиф. У меня нет ни малейшего желания стать жертвой первого попавшегося комара в этой столице СПИДа в Америке. К тому же беседы с толпой голубых - совсем не мой способ проводить досуг.
- Ты просил полицию Флориды проверить ее контакты на Ки Уэсте? спросила я серьезно.
- Пара местных полицейских обещали покопаться там. Теперь жалуются на свою горькую долю - они боялись есть что-нибудь, пить воду. Один из голубых из ресторана, о котором она писала в своих письмах, как раз сейчас, пока мы здесь с тобой говорим, умирает от СПИДа. Полицейским приходилось все время носить перчатки.
- Когда они снимали показания?
- О, да. Хирургические маски тоже, по крайней мере, когда они разговаривали с этим умирающим парнем. Ничего, что могло бы помочь, не нашли, никакой стоящей информации.
- Этого следовало ожидать, - прокомментировала я, - если относиться к людям, как к прокаженным, они вряд ли откроются тебе.
- Если бы спросили меня, я бы посоветовал отпилить эту часть Флориды и отправить ее свободно дрейфовать в море.
- К счастью, - сказала я, - тебя никто не спрашивает.
Когда я вечером вернулась домой, на автоответчике меня ожидали многочисленные сообщения.
Я надеялась, что одно из них окажется от Марка, сидела на краю кровати с бокалом вина и нехотя слушала голоса, выплывавшие из динамика автоответчика.
У Берты, моей экономки, был грипп, и она сообщала, что не сможет прийти ко мне на следующий день. Главный прокурор завтра утром хотел встретиться со мной за завтраком и сообщал, что предъявлен имущественный иск по поводу пропавшей рукописи Берил Медисон. Три репортера звонили с требованиями комментария, и моя мама хотела узнать, что я предпочитаю на Рождество - индейку или окорок? Таким не слишком тонким приемом она пыталась выяснить, может ли она рассчитывать на меня хотя бы один праздник в году.
Следующий голос с придыханием я не узнала:
- ...у тебя такие красивые светлые волосы. Это настоящие, или ты обесцвечиваешь их, Кей?
Я включила перемотку и неистово рванула ящик тумбочки возле кровати.
- ...это настоящие, или ты обесцвечиваешь их, Кей? Я оставил для тебя маленький подарок на заднем крыльце.
Ошеломленная, с "Руджером" в руке, я еще раз перемотала пленку. Голос почти шепчущий, спокойный и неторопливый. Белый мужчина. Я не заметила никакого акцента и не почувствовала никаких интонаций.
Звук собственных шагов по ступеням нервировал меня, и я включила свет в каждой комнате, через которую проходила. Дверь на заднее крыльцо находилась в кухне, с бьющимся сердцем я сбоку подошла к окошку, из которого открывался живописный вид на кормушку для птиц, и чуть приоткрыла занавеску, держа револьвер дулом вверх.
Свет, сочащийся с крыльца, расталкивал темноту на лужайке и гравировал очертания деревьев в лесистой темноте на краю моего участка. Кирпичное крыльцо было пусто. Я ничего не видела ни на нем, ни на ступенях. Я беззвучно стояла, обхватив пальцами ручку двери.
С бешено колотящимся сердцем я отперла врезной замок. Когда я открывала дверь, царапающий звук по внешней деревянной поверхности был едва различим. Но то, что я обнаружила висящим на ручке с наружной стороны, заставило меня захлопнуть дверь с такой силой, что затряслись стекла.
У Марино был такой голос, как будто я вытащила его из постели.
- Немедленно приезжай сюда! - завопила я в трубку голосом на октаву выше, чем обычно.
- Оставайся на месте, - твердо сказал он. - Не открывай никому дверь до тех пор, пока я не приеду. Ты поняла? Я уже еду.
Четыре патрульные полицейские машины выстроились на улице в ряд перед моим домом, и офицеры длинными лучами фонарей ощупывали темноту между деревьями и кустами.
- На связи К-9, - говорил Марино в рацию, которую поставил на мой кухонный стол. - Я сильно сомневаюсь, что негодяй шатается поблизости, но мы, черт побери, убедимся в этом прежде, чем отвалить отсюда.
Я первый раз видела Марино в джинсах, еще чуть-чуть, и он бы выглядел вполне стильно, если бы не пара белых носков с дешевыми ботинками и серая, явно не по размеру, трикотажная фуфайка. Запах свежего кофе заполнял кухню. Я сварила кофе в таком большом кофейнике, которого хватило бы на пол-улицы. Я водила глазами по кухне, не зная, чем себя занять.
- Расскажи мне все это еще раз медленно, - сказал Марино, прикуривая.
- Я слушала сообщения, записанные на автоответчик, - начала я снова, и последним оказался этот голос, принадлежащий, похоже, белому молодому мужчине. Ты должен послушать его сам. Он сказал что-то о моих волосах, хотел знать, не обесцвечиваю ли я их. - Глаза Марино бесцеремонно скользнули к корням моих волос. - Затем он сказал, что оставил подарок на моем заднем крыльце. Я спустилась туда, выглянула из окна и ничего не увидела. Я ожидала всего, чего угодно, - коробку с чем-нибудь ужасным, подарочный сверток... Открывая дверь, я услышала, как что-то царапает по дереву. Это висело на наружной ручке.
Посреди стола в пластиковой упаковке для вещественных доказательств лежал необычный золотой медальон на толстой золотой цепи.
- Ты уверен, что именно это было на шее Харпера в баре? - снова спросила я.
- О да. - Лицо Марино сохраняло напряженное выражение. - В этом нет никаких сомнений, также как и в том, где эта вещь находилась до сих пор. Псих забрал ее с тела Харпера, и ты получила рождественский подарок раньше времени. Похоже, наш друг полюбил тебя.
- Ах, оставь, - сказала я раздраженно.
- Эй! Я отношусь к этому серьезно, о'кей? - Он придвинул к себе медальон и занялся его изучением, безо всякого намека на улыбку. - Ты заметила, застежка погнута, так же как и маленькое колечко на конце. Это могло произойти, когда он срывал цепочку с шеи Харпера. А потом он, наверное, правил ее плоскогубцами. Возможно, он сам носил ее. Черт! Марино стряхнул пепел. - Нашли на шее Харпера какие-нибудь повреждения от цепочки?
- От его шеи не очень-то много осталось, - вяло откликнулась я.
- А ты когда-нибудь видела подобный медальон раньше?
- Нет.
Вещица напоминала геральдический герб из восемнадцатикаратного золота, на котором ничего не было выгравировано, за исключением даты на оборотной стороне.
- Судя по четырем ювелирным клеймам на реверсе, медальон английского происхождения, - предположила я. - Клейма являются универсальным шифром, указывающим, где была изготовлена вещь, когда и кем. Любой ювелир может их интерпретировать. Я знаю, что это не итальянская работа.
- Док...
- На реверсе должно стоять клеймо семь пятьдесят для восемнадцатикаратного золота, пятьсот - для четырнадцатикаратного...
- Док...
- У меня есть ювелир-консультант в Шварцшильде...
- Эй, - громко оборвал меня Марино, - это не имеет значения, верно?
Я продолжала лепетать, как старая истеричка.
- Чертово семейное древо всех, кто когда-либо владел этим медальоном, не сообщит нам самое важное - имя того психа, который повесил его на твою дверь. - Его глаза немного смягчились и он понизил голос: - Что ты пьешь в своих пенатах? Наверное, бренди. У тебя есть немного бренди?
- Ты на работе.
- Не для меня, - сказал он со смехом, - для тебя. Налей себе вот столько. - Большим и указательным пальцами он показал примерно два дюйма. А потом поговорим.
