Дарья Калинина - Волшебный яд любви
– Водку я не пью, а люблю сладенькое. Раньше-то, по молодости лет, сухое вино больше употребляла. Ну, модно, что ли, было, поэтому пила. А как стареть стала, так поняла: глупо кислятину в себя лить. Одна отрыжка от нее. Не для кого мне нынче выпендриваться. Теперь пью, что самой нравится.
Очень разумная позиция. Жаль, что немногие приходят к такому выводу даже в очень зрелые годы.
Старушка проворно достала с полки три больших разнокалиберных бокала. Заварила душистый чай в большом заварочном чайнике. Снова поставила воду на газ. И в ожидании, пока она вскипит, присела за стол.
– Ну, по рюмочке за знакомство?
Подруги лишь пригубили темное тягучее вино. Вкус, надо признаться, совсем неплохой. Но много пить подруги не стали. Леся просто не хотела пьянеть, а Кира была за рулем. Так что вся бутылка досталась старушке одной. А она, чувствовалось, кагор действительно любила. Пила рюмку за рюмкой. И становилась все более и более разговорчивой.
Впрочем, разговорчивость старушки имела свою оборотную сторону. Потому что хотя говорила она и много, и охотно, но рассказывала все как-то не по той теме, которая интересовала подруг в первую очередь.
Старушка рассказывала про свою студенческую молодость на БАМе. О том, как муж ее ездил покорять целину. Про ударный труд на сталелитейном заводе, который один тогда снабжал чугуном целый регион. Подруги слушали, не перебивая. Во-первых, рассказывала старушка интересно. А во-вторых, чай был уже выпит. Если старушка замолчит, не придется ли им уходить? А как же Зосим? Они ведь еще не дождались экскурсовода!
Но поток красноречия у бабули понемногу иссякал. И она все чаще вопросительно поглядывала на подруг, явно собираясь задать им какой-то вопрос.
– А зачем же Зосим мой вам понадобился? – наконец спросила она у девушек. – Вроде бы женским полом он совсем не увлекается. Да и трудно ему, при его-то комплекции. Со стула встанет, уже кряхтит. А с женщиной-то, с ней побойчее нужно!
И старушка плутовато захихикала. Выпитое вино подействовало на нее самым лучшим образом. Старушка развеселилась, и ее потянуло посплетничать за спиной жильца о нем самом.
– То-то и оно, что хороший-то мой Зосим, он хороший, но и странный тоже.
– А в чем же странности его, бабушка?
– Да уж не знаю, как вы долго его знаете, а только странный он. Вроде бы верующий, а оружие при себе имеет.
– Оружие?
– Пистолет, – кивнула головой старушка. – Я и то обомлела, когда у него в комнате увидела. Случайно зашла, он спрятать не успел.
– А зачем же ему пистолет? – насторожилась Кира. – И где он его взял?
– Сказал, что пистолет у него для самообороны. А купил он его, дескать, в магазине.
– В магазине? Для самообороны? Так он газовый, этот пистолет!
– По виду точь-в-точь как настоящий, – не согласилась старушка. – Уж как я напугалась, вам и не передать. Что же ты, Зосим, спрашиваю, старуху порешить вздумал?
– А он?
– Вскочил! Чуть не расплакался. Что вы, кричит, бабушка Шура, я вас полюбил, как родную. А пистолет этот совсем для других людей. Для нехороших. Таких, говорит, полно в этом мире.
– Ну, так для самообороны оружие держать не возбраняется. Закон разрешает использовать пневматику в этих целях.
– Может, закон и не запрещает, – с сомнением покачала головой старушка. – А только у верующих людей – у них свой закон. Что это за православный такой, что у икон молится, а потом с оружием по улицам шастает и ждет, когда на него грабитель или другой нехороший человек вздумает напасть? Как-то не по-христиански получается. Или я чего не понимаю?
Подруги оставили этот вопрос без ответа.
– А в чем еще выражались странности вашего жильца?
– Работал он мало, а деньги были. Откуда? Я спросила, а он сказал, что от матери наследство досталось. Вот про мать много рассказывал. Она его одна вырастила. Отца своего Зосим не знал. А мать у него была очень набожной. И сына к религии сызмальства приучать стала. С одной стороны, конечно, оно и неплохо. Зосим еще мальчонкой всю страну по святым местам объехал. Где и церквей-то не было, одни развалины или клубы молодежные, мать и туда его таскала. Дескать, святое место, даже опоганенное нечистой силой, все равно благодатью наделено.
– А про Катю вам ваш жилец ничего не рассказывал?
Но старушка покачала головой:
– Нет. Я же вам говорю, с женщинами у Зосима никак не могло ладиться. Толстый он слишком. И неповоротливый. И одышливый. Да и то сказать, уж я старуха, а меня зевота берет, когда Зосим свои молитвы бормотать начинает. Часами у икон простаивает. Все молится, все просит чего-то. А чего просит, и не говорит. Я спрашивала.
И немного переведя дух, бабушка спросила с явным любопытством в голосе:
– А кто эта Катя такая?
– Девушка.
– Девушка, – мечтательно произнесла бабулька. – Нет, девушек я с Зосимом никогда не видела. Все думаю, кабы он с девушкой-то встречаться начал, глядишь, и странностей у него в башке поменьше бы сделалось. Девушки ведь в этом плане лучше иного доктора действуют.
Ну, это чистая правда. Но подруг интересовали не девушки вообще, а одна конкретная персона.
– Значит, Катя сюда не приходила?
– Никто не приходил. Вы первые молодые женщины, кто ко мне заглянул и кто Зосимом заинтересовался. Да и то сказать, не думаю, чтобы у Зосима было много знакомых, в том числе и девушек, в нашем городе. Сам-то он приезжий. И не такой он человек, чтобы на новом месте запросто большим количеством друзей обрасти.
Время бежало, а Зосим все не возвращался. Подруги уже начали понимать, что пора им и честь знать. Ведь Зосим может вовсе не появиться в ближайшее время. Его квартирная хозяйка сказала, что пару раз за последнее время Зосим оставался ночевать у какого-то своего друга.
Да и саму старушку уже стало клонить в сон. Она не так охотно отвечала на вопросы. Подруги поняли, что пришло время прощаться. Но напоследок, уже стоя на пороге, Кира задала бабушке еще один вопрос:
– Скажите, а кто все-таки приходил к вашему жильцу? Пусть не женщины, но может быть, мужчины?
– Был один. Такой щупленький, на цикаду похож.
– На кузнечика!
– Что кузнечик, что цикада, мне все едино, – сонно пробормотала бабулька. – Щуплый мужчинка. Не в моем вкусе. Хотя Таньке нравится. А зовут его Глеб.
Наверняка это был тот самый кузнечик, который удрал от подруг возле Нарвских ворот. Значит, они с Зосимом друзья! И сейчас Зосим сидит у этого Глеба. Точно у него, больше Зосиму быть негде!
– А где нам его найти, этого Глеба?
– Так я не знаю, – развела руками старушка. – Наверное, Зосим знает, а я нет.
Старушка уже однозначно засыпала. Подруги поняли, что пришло время решительно откланяться и уйти из гостей.
Глава 16
Оказавшись на лестнице, подруги помедлили. Откровенно говоря, они не знали, куда податься дальше. Вроде бы все варианты были ими уже проработаны. Есть зацепка на кузнечика Глеба, но совсем слабенькая. Где живет Глеб, подругам не известно. И узнать его адрес тоже негде.
Остается одна надежда: на Задувайло и его штат сыщиков. Может быть, им удастся найти следы Катиного брата? И понять, за что этот человек так ненавидел свою сестру, даже никогда не слышавшую о нем. Похоже, у мужчины наблюдаются серьезные психические проблемы, раз он спустя столько лет готов мстить сестре лишь за то, что когда-то их общий отец предпочел жизнь с ней и с ее матерью, а не с ним и его собственной.
– Пс-с-ст! – услышали подруги внезапно рядом с собой странный звук. – Пс-с-т!
Обернувшись, девушки увидели полненькую кругленькую тетеньку, выглядывавшую из дверей квартиры. Женщина была ненамного старше их, выглядела очень аппетитно и напоминала собой сдобную булочку, с глазками-изюминками.
– Вы про Глеба, я слышала, интересовались у Александры Петровны? – вопросительно произнесла она. – Я права?
– Да! Интересовались! А вы знаете, где его найти?
– Зачем он вам?
Подруги принялись объяснять, но тетенька не стала их долго слушать. Лишь только подруги произнесли имя Зосим, как она тут же всплеснула руками и воскликнула:
– Ничего не говорите мне про этого человека! Если вы ищете Зосима, то это не ко мне!
– Почему?
– Он плохо влияет на Глеба! – воинственно воскликнула дамочка. – С тех пор, как меня угораздило познакомить их, Глеб совершенно изменился. Он охладел ко мне! Он больше не любит вкусно покушать. Он теперь все время твердит о грехах. И еще на днях заикнулся, что каждому придет время ответить за свои грехи. А это было как раз в тот момент, когда я ему описывала, какой чудесный ужин я для него приготовила. Раньше Глеб мне таких слов не говорил. А скажите, какой грех может быть в куске запеченной грудинки? Или в гусе? Уж гусь точно никак нагрешить не может. Он ведь жареный!
С логикой этой пышечки трудно было спорить. Подруги даже и не пытались. Их интересовало совсем другое.
– Выходит, вы знаете, где живет Глеб? – с трудом вклинившись в монолог, спросила Леся.
