Анна и Сергей Литвиновы - SPA-чистилище
– Ну, давай.
Тут Валерий Петрович вмешался в разговор. Спросил, адресуясь к сыну – хотя предполагал ответ:
– А где ж ты в банках числа нашел?
– Да вот же они, – улыбнулся младший и указал на штрих-коды.
– И ты все цифры, что на каждую банку нанесены, просуммировал? В уме?
– Ага.
– А потом суммы запоминал? И банки сортировал в соответствии с возрастанием цифр?
– Или убыванием.
Лицо паренька светилось гордостью.
– А теперь перемножать цифры будешь?
– Да.
– И все запомнишь?
– Запомню.
– Он у меня математик выдающийся, – зашептал тут папаша. – Память на числа необыкновенная, лучше любого компьютера. Ему бы на мехмат поступить – да куда там, он ведь только четыре класса нормально окончил, а потом все это началось…
«Аутизм, – подумал Валерий Петрович. – Типичный случай. Органическое или врожденное повреждение определенных отделов головного мозга порой раскрывает в человеке удивительные способности к запоминанию и устному счету. Человек дождя. Меркурий в опасности[7]».
– Сколько будет восемьсот сорок пять умножить на двести тридцать три? – быстро спросил он у Павлуши.
– Сто девяносто шесть тысяч восемьсот восемьдесят пять, – немедленно, без запинки ответил юноша.
Ходасевич даже проверять – с помощью телефонного калькулятора – не стал, кивнул:
– Правильно.
Потом спросил у довольного собой юноши:
– А вот скажи: ты, к примеру, номера машин запомнить можешь?
Павлуша разулыбался:
– Все запоминаю!
– Да? А скажи тогда: какие номера вчера на улицу Чапаева заезжали?
Павлик ответил немедленно:
– «Вэ –восемьсот девяносто семь – а – эр – сто семьдесят семь» и «тэ –двести двадцать два – эр – эр – сто семьдесят семь».
– Молодец! – искренне восхитился Валерий Петрович. Эти номера помнил и он. Первый принадлежал машине, на которой ездили Лена и Стас; а второй – «Рейнджроверу», на коем передвигался сосед Василий.
Да, черт возьми: рядом с ним неоценимый свидетель.
Надо только не спугнуть его, суметь допросить, выудить из его гениального и больного мозга нужную информацию.
– Скажи, пожалуйста, Павел, – поинтересовался Ходасевич, – а вот сегодня – какие номера на Чапаева заезжали?
– Не знаю, – с искренним огорчением ответил молодой человек. – Нас дома не было, мы с папкой в город ходили, бутылки собирать.
– Может, ты те машины, которые вон там, по Советской улице проезжают, – Валерий Петрович показал для верности за окно, – тоже запоминаешь?
– Если вижу, да.
– Ну, а за сегодняшний вечер, пока ты банки сортировал, какие проехали, сказать можешь?
Юноша набрал в легкие воздуха побольше и затараторил:
– «Эл тридцать шесть – шестьдесят три эм-о», «О – один – один – один – «эр» – «тэ»…
– Хорошо-хорошо, – прервал его полковник. – Я вижу, ты все помнишь. Все цифры на свете.
От похвалы лицо бомжика расплылось в улыбке. А с лица его отца гордость и не сходила.
Ходасевич ласково спросил:
– А те номера, что были здесь, на Советской, в прошлую среду, вспомнишь?
– В среду? Это сколько дней назад?
Ходасевич стал тщательно перечислять, загибая пальцы:
– Вчера, воскресенье, – это первый день. Позавчера – суббота – два. Далее пятница – три. Четверг – четыре. Среда – пять. Пять дней назад.
– Пять дней назад… – прошептал гениальный бомж и задумался. – Были номера утренние. А потом мы с папкой опять в город ушли. За бутылками. И потом уже были номера вечерние. Все называть?
– Нет. Только вечерние.
Отец стоял рядом и с восхищенным умилением наблюдал за успехами своего немытого, нечесаного, но такого красивого сейчас – и умного! – сына.
Юноша глубоко вздохнул и начал на одной ноте:
– «Ка – семьсот тридцать три – «сэ»-«эр» – «пятьдесят», «У – двести двенадцать – «ка»-«ка» – сто пятьдесят…».
«Я же утону в этом море цифр!» – с ужасом подумал полковник и прервал молодого человека:
– Стой! Стой!
Тот покорно перестал бормотать.
Ходасевич на минуту задумался – а потом ему пришла в голову идея: не самая гениальная, но все-таки… Ведь здесь, на улице Советской, похитили не только Аллу Михайловну, но и мальчика Бури… И есть вероятность, что это сделали одни и те же люди…
Валерий Петрович спросил:
– А ты, Павлуша, можешь произвести небольшую сортировку? В уме?
Лицо молодого человека заискрилось. Кажется, для него самым большим удовольствием было повозиться с цифрами – а если уж это не просто разрешают, но даже прося…
– Могу.
– Можешь назвать мне те номера, которые ты на Советской улице видел в среду вечером? А потом видел их же в пятницу, тоже вечером?
– Пятница – это сколько дней назад?
– Три дня.
– Я должен подумать… – без эмоций, словно робот, ответил юноша.
– Ну, это уж вы, по-моему, слишком, – загундел на ухо Ходасевичу папаша. – Это ему, наверное, будет тяжело…
Валерий Петрович сделал отстраняющий жест, а сам достал из кармана блокнот и навострил ручку.
Мальчик начал без предупреждения, на одной ноте, только успевай записывать:
– «Ка двадцать один – тридцать эм-ка… тэ – двести тридцать два – тэ-ка –девяносто семь…»
На шестом или седьмом номере Ходасевич остановил его, недоуменно воскликнув:
– «Е» –«ка» –«ха»?!. Ты сказал – буквы у машины – «е – ка –ха»?!.
– Да, – бесстрастно кивнул Павлик. – «Е – сто девяносто девять – ка – ха – семьдесят семь».
ЕКХ!.. «Еду – Как – Хочу» или, грубее, «Е.у – Кого – Хочу» – знаменитая серия автомобильных номеров бывшего девятого управления – ныне, кажется, принадлежащая федеральной службе охраны.
Оперативные машины сопровождения. Что им делать здесь, в Листвянке? Или… Или люди, оседлавшие эти авто, настолько глупы – а точнее настолько нахальны – что, не сменив даже номера, принимают участие в некой спецоперации – возможно, преступной?!.
Нет, нет, рано, рано делать столь далеко идущие выводы – на основании показаний одного-единственного, не вполне нормального свидетеля…
– Продолжай, пожалуйста, – кивнул Валерий Петрович.
Юноша мерно, на одной ноте, закончил свой список.
Получилось двадцать три машины – те, что проехали по Советской одновременно и в среду, и в пятницу вечером. Наверное, большинство перевозило клерков, кто честно ездит из Листвянки на работу в Москву, а вечерами возвращается к своим семьям.
– Но я не все вечерние машинки видел, – честно предупредил юноша. – Меня папка сначала ужинать позвал, а потом спать погнал.
– Хорошо, Павел. Все равно ты молодец, и я очень признателен тебе. Может быть, благодаря твоей помощи я смогу найти свою сестру.
Он не стал говорить, чтоб не расстраивать больного, что «сестра» его уже убита и теперь он пытается выйти на след преступников… И все пока так зыбко… И совершенно не факт, что Аллу увезли на машине… А потом – на том же автомобиле похитили мальчика Бури… И что вообще в среду и в пятницу использовали одну и ту же машину… И обсолютно неясно, при чем здесь может быть это авто с номером ЕКХ…
– А чай-то, чай! – вдруг воскликнул воодушевившийся папаша. Бросился к буржуйке, где уже клокотала и плевалась вода в кружках.
– Щас мы и вам кружечку найдем, – ласково обратился он к полковнику, – кипяточком поделимся…
– Нет-нет, спасибо, вы пейте, а я только что из-за стола…
– Прошу вас, Валерий, садитесь за стол, вы нас очень обяжете… Вот у нас тут и вареньице есть, клубничное, нам тетя Ниночка, дай бог ей здоровья, подарила…
На стол были водружены две кружки с чаем и банка варенья с одной алюминиевой столовой ложкой.
Что случилось с этими людьми? Почему они живут в заброшенном доме? Где их жена и мать?
Эти вопросы вертелись у полковника на языке – но он предчувствовал: заведет он разговор о личном, и беседа не кончится до утра, и будет в ней много горя – а самое главное, что, кроме личного сочувствия, ничем, абсолютно ничем он не сможет помочь им…
Довольный Павлик залез столовой ложкой в варенье.
– Ты чай-то пока не пей, – заботливо упредил его папаша, – горячий, губки обожжешь…
А Ходасевич спросил сумасшедшего гения:
– А скажи, Павлик, может, ты на какую-нибудь автомашину – на какой-нибудь номер! – внимание обратил, когда эта тачка не ехала по Советской или по Чапаева, а стояла? Кого-нибудь ждала? И кто-то в нее потом садился?..
– А в какой день? – деловито переспросил Павлик, облизывая ложку.
– В среду. И в пятницу. То есть, извини, три дня назад. И – пять.
А потом Валерий Петрович вспомнил человека, якобы похожего на Ивана Ивановича, которого Алла с Любочкой заметили на Советской во вторник, и поправился:
– Нет, за все последнее время. От семи до одного дня назад.
– А вам вечерние номера нужны или утренние?
– Вечерние. Но и дневные, на всякий случай, тоже.
– Но я же вижу только очень маленькую часть Советской. И Чапаева один кусочек тоже. И то – когда дома бываю.
