Ольга Володарская - Король умер, да здравствует король
Боже! Как непередаваемо хорошо ей стало, когда он заключил Эллину в объятия и прижался горячими губами к ее виску. Ничего ей больше не надо было, только стоять вот так, тело к телу, и ощущать, как от его прикосновений по коже бегут знакомые мурашки...
– Как ты тут оказалась? – ошарашенно спросил Егор, отстраняясь, чтобы рассмотреть ее подзабытое за месяцы разлуки лицо. – Надо же! Ты стала еще красивее! – восхищенно воскликнул он. – И тебе удивительно идут шинель и гимнастерка... – Тут он обратил внимание на то, что ее правая рука висит на «качелях» из бинта, и обеспокоенно спросил: – Болит?
– Нисколечко, – засмеялась в ответ Эллина. В тот момент она на самом деле не испытывала никаких неприятных ощущений, будто Малыш избавил ее не только от душевной боли, но и от физической одним своим прикосновением!
– Где это тебя?
– Попали с концертной бригадой под обстрел... Задело чуть-чуть...
– Егор, познакомишь меня со своей дамой? – услышала Эллина за спиной. Голос был мужской, густой, довольно красивый, но ей он неприятно резанул слух, и она не стала оборачиваться. Малыш сам развернул ее и, улыбнувшись тому самому брюнету, что минуту назад не дал Графине упасть, представил ее:
– Знакомься, Миша, это Эллина.
– Очень приятно, – учтиво кивнул брюнет (он оказался совсем молоденьким, даже младше Малыша) и протянул Графине руку, но та сделала вид, что не заметила этого. – Егор рассказывал мне о вас. Насколько я помню, вы певица...
И посмотрел вопросительно, ожидая подтверждения, но Эллина молчала. Ей не хотелось вести светскую беседу ни с ним, ни с кем бы то ни было. Единственное, о чем она сейчас мечтала, это оказаться наедине с Малышом. Ротный разрешил ей часовое свидание, а время тратилось так бездарно...
– Да, Эллина потрясающе исполняет романсы, – сказал Егор.
– Быть может, она споет сегодня для нас? – не унимался Михаил.
– Споешь? – спросил у Эллины Малыш.
– У нас с тобой всего час. Вернее... – Она глянула на циферблат его часов. – Уже пятьдесят три минуты... – И, с нежностью проведя рукой по его небритой щеке, прошептала: – Уйдем отсюда поскорей. Подальше от глаз...
Эллина надеялась, что хотя бы эти слова заставят Михаила оставить их наедине друг с другом, но тот остался и спросил:
– А если я договорюсь с майором Савиным и он разрешит вам остаться до вечера, вы споете?
– Вы можете это сделать? – Она впервые посмотрела на Михаила с интересом. Тот коротко кивнул крупной головой, на которой офицерская фуражка смотрелась как абсолютно инородный предмет. «Лучше б ушанку надел, – подумала Эллина. – Все приличнее б выглядел...», а вслух сказала: – Но я без аккомпанемента не могу. Вот если бы еще и гитару нашли, на которой я худо-бедно играю, я спела бы...
– Я найду вам гитару, – заверил Михаил. – И буду с нетерпением ждать вашего выступления...
Он хотел еще что-то сказать, но Эллина уже отвернулась от него и, пощекотав ухо Егора кончиком носа, выдохнула:
– Знаешь, что на мне сейчас? Белье, что ты мне подарил... Помнишь? – Она приподняла юбку, оголив ноги. Сегодня на ней не было кальсон. Только чулки, сохраненные специально для этого дня.
Михаилу ничего не осталось, как ретироваться, а Егор с Эллиной пошли искать место для уединения.
Глава 3
Михаил сдержал оба своих обещания. Он нашел гитару (а затем и гитариста, когда стало ясно, что из-за раненой руки играть Графиня не сможет) и договорился с ротным, чтоб тот разрешил Эллине остаться до вечера. После заката он сам пообещал отвезти ее в город.
А потом был концерт. Эллина пела не разученные недавно патриотические песни, а лирические романсы, посвящая их Егору. К ее удивлению, солдаты принимали их с восторгом, а Михаил вообще в конце выступления подарил Графине букетик цветов. Самых настоящих, только засушенных. Где он их взял, Эллина не знала, да и не задумывалась над этим. Наверное, потому, что ни букет, ни сам Михаил ее не волновали. Одного человека она перед собой видела – Егора, но вынуждена была с ним расстаться...
– Я останусь в городе! По крайней мере до завтрашнего вечера, – крикнула Эллина на прощание, когда Михаил уже тронул машину с места. – Быть может, еще увидимся!
– Навряд ли у вас получится, – сказал ей Михаил.
– Почему?
– В город будут отправлены только раненые, а Егор заговоренный, его пули не берут...
– Глупости все это!
– Нет, вы не правы, Эллина. В действительности существует такая порода людей, которых в народе называют «везунчиками», «баловнями судьбы», «рожденными в рубашке» и так далее. Егор как раз к ней и относится. Поверьте, завтра вы не увидитесь. Он пойдет вперед, в наступление... Помяните мое слово, он и до Берлина дойдет! – И вдруг ни с того ни с сего схватил ее руку и притянул к своим губам. Поцелуй получился смазанным, потому что Эллина кисть выдернула, но одного касания хватило, чтоб она ощутила приступ омерзения. Почему-то этот вполне приятный и бесспорно неглупый, интересный мужчина вызывал в ней самые отрицательные эмоции. – Простите. Не сдержался, – пробормотал он, уловив ее настроение. – Просто вы так прекрасны...
Эллина раздраженно пожала плечами и выглянула в окно. Ей хотелось побыстрее доехать, чтобы избавить себя от общества этого человека. К ее счастью, окраина города уже показалась.
– Высадите меня тут! – сказала она Михаилу.
– Я довезу вас прямо до госпиталя, вы, кажется, там сегодня ночуете...
– Не нужно, я хочу пройтись, – и, не дожидаясь, когда он заглушит мотор, Эллина рванула дверцу машины. – До свидания! – бросила она, выпрыгивая из кабины.
– Все равно ты станешь моей, – раздался вслед едва различимый шепот.
– Что вы сказали? – обернулась она к Михаилу.
– Я? – Он сделал удивленные глаза. – Ничего... Вам показалось. До свидания!
– Прощайте, – отрезала она и зашагала по скрипучему снегу в сторону госпиталя.
...Атака началась в девять, и уже в половине десятого стали привозить раненых. Эллина вызвалась помогать санитаркам: подавать бинты, носить воду, передвигать кровати. Орудовать одной рукой было неудобно, но Эллина справлялась более-менее сносно. Главное, было не пропустить Егора, если он поступит. Но проходили часы, а среди раненых его все не было. Значит, действительно «заговоренный»! Или... Уже мертвый?
Когда звук канонады стих, в госпиталь доставили последнюю партию раненых. Их привезли на двух машинах, и когда людей выгружали из первой, Эллина едва не лишилась чувств, увидев Егора. Он выбрался из грузовика сам, но был с ног до головы залит кровью. Она была на волосах, лице, груди, и даже сапоги покрывали бурые пятна.
– Малыш! – страшно закричала Эллина, бросившись к Егору. Тот, услышав ее вопль, поднял глаза и улыбнулся. Затем, махнув рукой, чтоб подождала, стал помогать снимать с грузовика тяжело раненного офицера. Но Эллина все же подбежала и стала ощупывать Малыша, выискивая на нем раны.
– Не путайся под ногами, Элли! – прикрикнул Егор.
– Где? Где рана? Ты весь в крови...
– Да не моя это, – отмахнулся он. – Дубцова!
Только тут Эллина увидела, что тяжелораненый офицер (в него попали аж три пули: в предплечье, живот и ногу) не кто иной, как Михаил. Он был очень плох, метался в бреду и, кажется, бормотал ее имя. Егор взвалил его на носилки и на пару с водителем грузовика потащил их в госпиталь. Эллина бежала за ними следом и нет-нет да и касалась спины Малыша, чтоб убедиться, что он действительно невредим.
Дубцова уложили на свободную койку, поручив заботам одной из медсестер. После этого Егор взял Эллину за руку и вывел на улицу.
– Я приехал попрощаться, – сказал он, заключив ее лицо в ладони и приблизив к своему. – Мы передислоцируемся прямо сейчас... Теперь не знаю, когда увидимся. Наверное, только после победы...
– А когда она будет, Малыш, победа эта?
– Скоро, милая, скоро! – Он нежно поцеловал ее в полураскрытые губы. – Ты побереги себя. И больше не лезь под пули, ладно?
– Его-ор! – послышался из кабины грузовика окрик водителя. – Поехали!
– Ну, все, моя девочка! – Малыш торопливо чмокнул Эллину в губы, в нос, в оба глаза и снова в губы. – Я напишу тебе прямо сегодня! – И он, широко улыбнувшись на прощание, бросился к ревущему грузовику.
– Я буду ждать! – всхлипнула она ему вдогонку.
– Ты там Мишку не бросай! – крикнул Егор уже из кабины. – Побудь с ним, глядишь, он быстрее поправится! – И грузовик, буксанув на раскисшем снегу, помчался прочь от госпиталя.
Эллина смотрела ему вслед и плакала. Но не горько, как раньше, а умиротворенно. Теперь она верила в то, что Егор заговоренный, и знала: он останется невредимым и, как прочил Дубцов, дойдет до самого Берлина.
Когда грузовик скрылся из виду, Эллина вытерла слезы и заспешила в здание. Ей нужно было собраться и поскорее трогаться в обратный путь. Егор обещал написать ей прямо сегодня, поэтому ей необходимо было попасть в Москву так же быстро, как работает полевая почта.
