Ольга Володарская - Король умер, да здравствует король
– А мне можно? – спросил Колюня, ткнув пальцем в нетронутую Эллиной стопку. Офицер милостиво кивнул. Его рука под столом протиснулась между коленей Графини и поползла по бедрам вверх. И она даже через утепленные солдатские кальсоны чувствовала влажный жар его ладони.
Колюня сделал шаг к столу, потянулся к стопке, но споткнулся обо что-то и упал прямо на Эллину.
– Пора, – услышала она его шепот и поняла, что падение инсценировано.
А Колюня тем временем опорожнил стопку, крякнул, вернулся к табурету, на котором сидел ранее, и ногой пододвинул гитарный чехол к себе. Эллина поняла, где он прячет гранату.
– Могу я отлучиться на секунду? – спросила она у своего «кавалера», вторая рука которого блуждала по ее спине, нащупывая застежку лифчика. – Мой спутник пока сыграет вам что-нибудь...
– Я провожу, – жарко выдохнул ей на ухо немец. Тут его за рукав подергал другой офицер и заговорщицким шепотом, думая, что Эллина не слышит, спросил: – Потом поделишься со мной этой малышкой?
Согласный кивок был ему ответом. Внутренне похолодев, Эллина сохранила видимое спокойствие. Припав к немцу грудью, она томно посмотрела на него и игриво промурлыкала:
– Не надо меня провожать, я хочу приготовить для тебя сюрприз...
– Какой? – заинтересовался он.
– Прихорошусь.
– Ты и так хоть куда, – осклабился немец.
– В этом? – усмехнулась Эллина, оттянув на колене байку кальсон. – Нет, у меня есть кое-что более подходящее... – Она ему подмигнула. – Французское белье! И я надену его для тебя!
В глазах немца вспыхнуло недоверие. Тогда Эллина потянулась к своему вещмешку и выудила из него роскошное кружевное белье. Красного цвета. С черным кружевом. А в придачу к нему чулки с подвязками. Когда-то эту красоту подарил ей Малыш, купивший белье по баснословной цене у французского атташе. Эллина взяла его с собой, чтобы надеть, когда долгожданная встреча с Егором состоится. Увидев кружевной бюстгальтер с прозрачными чашечками, немцы заулюлюкали. А друзья-офицеры обменялись глумливыми взглядами. И только лопоухий паренек растерянно улыбался, часто моргая.
– Я скоро вернусь! – заверила всех Эллина, выбираясь из-за стола.
– Одна не пойдешь, – сказал ей вслед «кавалер».
– Если ты мне не доверяешь, пусть меня постережет кто-нибудь из твоих людей... – Она обвела взглядом лица присутствующих и остановила его на конопатой физиономии моргающего юноши. – Вот хотя бы он...
– Клаус! – загоготали все и стали наперебой кричать: – Фрейлейн выбрала тебя! Может, ты сегодня наконец лишишься девственности! Иди, сынок, вставь ей пистон!
Лицо парня залилось краской, что вызвало еще большую потеху присутствующих. В итоге его вытолкали за дверь вместе с Эллиной. Графиня, перед тем как покинуть комнату, обернулась и посмотрела на Колю. Тот встретил ее взгляд бодрой улыбкой и, поставив гитару так, чтоб она закрывала немцам обзор, вытащил из чехла гранату.
Эллина заспешила к выходу. Клаус семенил за ней. Автомат, который ему повесили на шею перед тем, как вытолкать, он держал неумело и робко. «Сразу видно, девственник, – подумала Эллина. – И в любви, и в бою. Не познал ни одной женщины и не убил ни одного врага. Невинный. А раз так – пусть живет...»
Они вышли на улицу, и Эллина торопливо зашагала к калитке.
– Нет, не туда! – крикнул ей вдогонку Клаус. – Назад! Немедленно вернитесь! – Но звук его голоса тут же потонул в грохоте взрыва. Послышался звон стекла и шипение взметнувшегося огня.
Эллина бросилась бежать. Она неслась с такой скоростью, что в ушах свистел ветер, заглушая все остальные звуки. Наверное, поэтому она не услышала грохота выстрела. Она уже была на опушке леса, когда ее предплечье пронзила боль, настолько острая, что ноги подкосились и Графиня упала. Эллина посмотрела на то место, где нестерпимо жгло, и увидела рану, которую тут же зажала рукой, и поползла вперед. Она верила, что может спастись...
Графиня успела преодолеть всего пару метров, когда ее нагнал Клаус. Схватив Эллину за здоровое плечо, он перевернул ее на спину и заорал что-то (слов она не слышала, по всей видимости, ее немного контузило, а что парень орал, можно было понять по его мимике). Лицо его было залито потом, глаза вытаращены. Он перестал моргать, а вот оружие держал по-прежнему робко, одними пальцами, как цветок, хотя стрелял из него всего минуту назад. Видно, с перепугу нажал на курок. А может, ей вообще досталась не его пуля? Этот мальчик был не создан для войны...
Клаус продолжал кричать. Похоже, у него началась самая обычная истерика. Автомат он совсем из рук выпустил, и тот болтался у него на шее, покачиваясь перед лицом Графини. Когда его рукоятка оказалась в оптимальной близости от ее здоровой руки, Эллина схватилась за нее, повернула дуло в направлении Клауса и, превозмогая рвущую всю правую половину тела боль, вскинула руку...
Нажав пальцами на курок, Эллина выпустила в грудь немецкого мальчика очередь.
Клаус рухнул на Эллину, погребая ее под собой. Она едва не задохнулась под тяжестью его тела, но сумела выбраться из-под него и, поднявшись на ноги, бросилась через сугробы в заснеженную чащу. На бегу Эллина то и дело оглядывалась на полыхающий дом, все надеясь, что из него появится ее спаситель, горбатый гитарист Коля. Живой и невредимый. Когда до нее наконец дошло, что Колюня пожертвовал собой ради нее, Эллина оторвала взгляд от гигантского костра, бывшего некогда немецким штабом, и устремила его вперед, где над елями висела луна. Интуитивно определяя направление, Графиня то шла, то бежала, то ползла до тех пор, пока луна не исчезла с небосклона, а сама она не выбилась из сил и не провалилась в сонный дурман...
Раненую Графиню подобрали собирающие в лесу рябину санитарки военного госпиталя. Они принесли ее в лазарет, оказали первую помощь. Рана оказалась не очень серьезной, даже операция не понадобилась – пуля прошла навылет. Эллина пришла в себя уже на следующий день. И первое, что спросила у соседки по койке, это далеко ли от госпиталя находится линия фронта. Оказалось, совсем рядом. В нескольких километрах, и завтра наши войска пойдут в атаку и оттеснят немцев еще дальше. Но самым радостным открытием было то, что часть Егора стоит именно там.
– Как я могу туда попасть? – встрепенулась Эллина.
– Никак, вас туда не пустят. Гражданским лицам требуется специальное разрешение...
Но Эллина не стала ее дослушивать. Она вскочила с кровати и, не обращая внимания на головокружение, отправилась искать по госпиталю кого-нибудь, кто сможет ей помочь попасть в расположение пятидесятой армии. И ей несказанно повезло. Уже в третьей палате, куда она заглянула, лежали сразу трое сослуживцев Егора, один из них, ротный по фамилии Савин, сегодня выписывался и отправлялся в расположение части. Эллина, естественно, тут же бросилась к нему и принялась взахлеб рассказывать свою историю. Местами правдивую, местами не очень: насчет того, при каких обстоятельствах она получила ранение, Графиня соврала, сказав, что попала под обстрел вместе с бригадой. Все погибли, а она одна уцелела, и раненая сутки бродила по лесу, пока не потеряла сознание (так было драматичнее!). Выслушав рассказ Эллины, Савин проникся к ней огромной симпатией и помог ей. Когда за ним пришла машина из части, он взял Графиню с собой, разрешив ей увидеться с любимым...
Всю дорогу Эллина ерзала, точно под ее попой находился еж. Ей казалось, что грузовик едет слишком медленно. Ей хотелось выбежать и подтолкнуть его. Савин, видя ее нервозность, только усмехался в усы и приговаривал:
– Даю тебе час, девочка. Больше не могу. Завтра атака, сама понимаешь. Гражданским там сейчас не место... Я и так нарушаю приказ, разрешая тебе свидание... Но ты преодолела такое расстояние. Так рисковала... рвалась к нему... – Он крякнул. – Вот это, я понимаю, любовь...
Эллина кивала, а про себя думала, что даже ради минуты свидания с Малышом она пошла бы и на риск, и на преодоление, на что угодно, вплоть до продажи души дьяволу.
И вот наконец свершилось! Она выпрыгнула из машины, а Егор, будто зная, что Эллина сейчас появится, стоял именно у того блиндажа, где затормозил грузовик.
Увидев своего Малыша, похудевшего, как-то очень быстро возмужавшего, непривычно коротко подстриженного, Эллина бросилась к нему, ощутив прилив такого безграничного счастья, что у нее голова закружилась (скорее всего, это произошло из-за недавней кровопотери, но Графиня в тот миг позабыла о своей ране). Головокружение усиливалось с каждым шагом, и чем меньше было расстояние, разделяющее ее и Малыша, тем труднее Эллине было стоять на ногах. Когда до Егора оставалась всего пара метров, Графиня покачнулась и непременно упала бы, если б ее за талию не подхватил какой-то коренастый брюнет. Его прикосновение отдалось в теле неприятным ознобом, но Эллина не придала этому значения и, отстранившись, сделала последний рывок к Малышу...
