Наталья Тимошенко - Тайна таежной деревни
– Не уверен, что понимаю вас, – признался Войтех.
– А ты подумай. И будь осторожен с тем из вас, кто самый старший.
– С Невом? Он безобиден.
– Он не так прост, как кажется даже самому себе. Просто будь настороже, – посоветовал целитель и остановился. – Вот и все, дальше я сам. Возвращайся к своим людям и не лги им. Ложь грешна, какие бы у нее ни были причины.
– Я не… – начал Войтех, но старик остановил его.
– Не надо, не бери грех на душу, уже достаточно взял сегодня, – он усмехнулся, а потом вдруг посерьезнел. – И скажи тем, кому ты служишь, чтобы не приходили. Кто в нашу общину с недобрыми намерениями придет, тот найдет только смерть.
– Я не понимаю, о чем вы, – холодно отрезал Войтех. – Я никому не служу.
Целитель огорченно покачал головой.
– Зря ты думаешь, что если мы живем далеко от мира, то мы такие уж темные. Мы не знаем мира, каким он стал в последние сто лет, это так. Мой предок привел сюда тех, кто ему верил, в тысяча девятьсот девятом. Он не просто целил, он прорицал будущее. Он знал о том, что грядет через восемь лет. От этой напасти и увел наших предков. Но они ушли не с одной только Библией, но и с другими книгами и знаниями. Это были образованные люди, высокородные в том числе. Мы не шайка сектантов. И я могу отличить солдата от генерала, когда смотрю на него. Ты командуешь ими, – он кивнул в сторону оставшегося позади дома, – но кто командует тобой, ты сам-то знаешь?
Войтех ничего не ответил. Просто молча смотрел на целителя, пока тот не кивнул.
– Вижу, ты меня понял. Передай им. И береги себя. Не смотри туда.
Он повернулся и зашагал дальше, а Войтех вернулся в дом. Пока он провожал целителя, Нев уже успел вскипятить чайник и разлить чай по кружкам.
– Ты ужинать будешь? – тут же поинтересовалась Лиля, едва он переступил порог.
– Расскажи, как тебе это удалось? – перебил ее брат.
– Да, буду, потому что я сегодня даже не обедал, – кивнул Войтех, устало опускаясь на стул во главе стола. Это стало его негласным местом. – Как мне удалось – что?
– Как тебе удалось вернуться живым, – усмехнулся Ваня, внимательно его рассматривая. – Да еще и привести этого старикана. Лиль, – он на секунду повернулся к сестре, – и мне сосисочку пожарь, не могу пустой чай пить.
Лиля что-то пробурчала себе под нос, пытаясь разогреть на плите ужин. Как же она мечтала вернуться к цивилизации с ее микроволновыми печами и доставкой еды.
Нев взял свою чашку и тоже с интересом посмотрел на Войтеха.
– Я же говорил, что они не так кровожадны, как хотят казаться, – пожал плечами тот, рассеянно жуя первое, что попалось на столе под руку. – Встретил нашего старого знакомого, Николая, но это вы уже знаете. Он великодушно не стал меня убивать.
– Что, даже в рулетку больше не играли? – Ваня притворно огорчился.
– Ешь и молчи, – раздраженно попросила Лиля, ставя на стол две тарелки: для него и Войтеха.
– Конечно, молчи. Фейерверк не устроили, про рулетку не рассказывают, – он отломил большой кусок хлеба и все-таки замолчал.
– Войтех, как мы можем быть уверены, что целителю удалось освободить призраков? – поинтересовалась Лиля, присаживаясь рядом с ним со своей кружкой. – Он сказал, ты знаешь, что у него все получилось.
Войтех подпер голову рукой и обвел взглядом любопытных товарищей. Они все, даже чрезмерно игривый Ваня, были обеспокоены. Возможно, и словами целителя, и его собственной ложью, но больше всего – судьбой тех, кому они все хотели помочь, независимо от того, во что каждый верил раньше.
– Вы же не отстанете, да? И просто на слово мне не поверите? – меланхолично поинтересовался он, а потом посмотрел на Сашу. – Пани Рейхерд, объясните им? – с улыбкой спросил он. – Я очень есть хочу.
Саша удивленно подняла голову, встретившись с ним взглядом.
– Что мне им объяснить? – переспросила она. На ее взгляд объяснить все можно было только одним способом: рассказать правду. Однако она сильно сомневалась, что Войтех имел в виду именно его.
– Расскажи, что мы делали, когда я отправил остальных в Богословку, – попросил он. – Мне кажется, что из уст врача это будет меньше похоже на шизофрению. Заодно твою репутацию восстановим.
Теперь все взгляды устремились на нее. Саша медленно выдохнула. У нее вдруг возникло странное чувство, словно она должна признаться в собственных видениях, как будто это она здесь экстрасенс. Она не понимала такой резкой смены приоритетов. Буквально вчера Войтех просил ее никому ничего не говорить, да и ей самой признался только потому, что хотел провести сеанс гипноза, а теперь просит ее рассказать всем? Что произошло там, в деревне отшельников? Или это произошло позже? Ведь меньше часа назад, когда он снова потерял сознание под натиском своих видений, он тоже весьма решительно прекратил все расспросы. Саша была уверена, что целитель что-то сказал ему на прощание. Что-то такое, что заставило его изменить свои взгляды. Хотя она не представляла, что именно это могло быть.
– В чем дело, Саша? – поторопила ее Лиля. – Что такого вы делали тут вчера?
Впрочем, если он сам разрешает, это уже перестает быть врачебной тайной.
– Проводили сеанс гипноза, – просто ответила она.
– Каждый раз названия все интереснее, – прокомментировал Ваня. – Кажется, вчера это называлось «кое-что проверить».
– Мы хотели кое-что проверить, – кивнула Саша, не поворачиваясь к нему, – именно поэтому и проводили гипноз. А кулон, – она выразительно посмотрела на Лилю, – я иногда использую, чтобы ввести пациента в транс. На нем легко задержать внимание.
Лиля смутилась и отвела взгляд.
– Так что вы проверяли? – спросил Ваня.
Саша снова посмотрела на Войтеха. Она хотела убедиться, что правильно его поняла. Он кивнул и промолчал.
– Сегодняшний обморок у Войтеха не первый, – пояснила она. – Я уже видела подобное позавчера, когда мы обнаружили место захоронения. Если я все правильно поняла, Войтех иногда видит некоторые вещи. Какие-то отрывки из прошлого. Но в тот раз он их не запомнил, поэтому мы и проводили гипноз.
– Отрывки из прошлого? – Лиля повернулась к Войтеху, желая подтвердить информацию из первых уст.
– Ты чего, экстрасенс, что ли? – не выдержал Ваня.
– Иногда, как выяснилось, это отрывки из прошлого, раньше бывали отрывки из будущего, – кивнул Войтех. – Это как… озарения. Не знаю, делает ли меня подобная способность экстрасенсом, но, наверное, такое название вполне уместно.
– Если вы видите отрывки из прошлого и будущего, то это определенно относится к экстрасенсорному восприятию, – заметил Нев, снова нервно протирая очки. – И тогда вы определенно экстрасенс.
– Ну вот, – Войтех пожал плечами и развел руками. – Вот и вся тайна, – он улыбнулся Лиле. – Ничего неподобающего, никаких смертельных недугов.
Сидоровы растерянно переглянулись.
– Мы с Лилькой иногда тоже практически читаем мысли друг друга, – наконец сказал Ваня, – но мы двойняшки, нам положено. И то не дословно же читаем, а просто знаем, о чем другой думает, но чтобы так…
– А почему нет? – Лиля улыбнулась. – По-моему, после призраков нас уже ничем не удивить.
– Я призраков не видел.
Лиля посмотрела на брата, чуть прищурив глаза, и угрожающим тоном уточнила:
– Ты нам не веришь?
– Да верю я, – тот примирительно поднял руки, – просто вношу ясность, что я призраков не видел.
Пока они спорили, Саша повернулась к Войтеху.
– Что ты видел сегодня на том месте?
– Лица людей. Тех же людей, которых мы видели здесь, когда приехали, я узнал некоторых. Они были спокойны, улыбались. И все это сопровождало чувство неимоверного облегчения. В общем, не так страшно, как в прошлый раз. Поэтому, наверное, и запомнил. А ты что там видела? – он взглядом показал на маленький чемоданчик, одиноко лежащий в стороне.
Саша поднялась, взяла энцефалограф, чтобы видеть показания, и вернулась на место. Лиля и Ваня перестали спорить, решив, что все выяснили.
– Я не буду загружать вас названиями волн, хорошо? – предложила Саша. – Все равно не поймете, да это и неважно. Сначала, когда целитель только подошел к могиле, не было ничего необычного. Если снять с нас всех показания, они будут такими же. Но потом появились волны, которые характерны для спокойного, уравновешенного состояния. В то время, когда человек мечтает, медитирует. Или, кстати, молится. А уж затем, – она улыбнулась, как ученый, открывший новую форму жизни и получивший заслуженную награду, – на первый план вышло кое-что другое. Я не могу быть уверена на все сто процентов, что это именно то, о чем я думаю. Показаний одного лишь энцефалографа мало. Но я считаю, что это, – она ткнула пальцем в экран на одни ей понятные графики, – все-таки гамма-волны. У нас один невролог на работе называет эти волны реактивным двигателем. Думаю, понимаете, что это означает.
– Честно говоря, не очень, – нахмурился Войтех. – Я в лучшем случае микробиолог, а никак не невролог. Что значит «реактивный двигатель»? Это какой-то интенсивный… режим работы мозга?
