Мари Аделаид Беллок Лаундз - Роковой дом
Англичанин счел, что это замечание не требует отклика. Конечно, Лаквилль странное место — говоря без околичностей, пристанище порока. Это он уже понял. Но как же удивительно было слышать все это от графа — словно бы Сатана обличал грех.
Наконец он раздраженно отозвался:
— Ну, разумеется! Я не могу понять, как миссис Бейли вообще пришло в голову туда отправиться.
Его мысли были полны Сильвией. Он продолжал говорить о ней, казалось, сам того не желая.
— В Лаквилль она попала, можно сказать, случайно, — быстро пояснил Поль де Вирье. — Ее привезла туда польская дама, Анна Вольски — миссис Бейли, наверное, о ней упоминала. Они подружились в отеле в Париже. Потом мадам Вольски таинственным образом исчезла. Лаквилль — не то место, где молодой женщине можно жить одной.
Билли Честер откинулся на спинку стула. Еще раз он спросил себя, что задумал этот человек. Не собирается ли он в заключение объявить, что не поедет в Швейцарию… что возвращается в Лаквилль, дабы позаботиться о Сильвии?
Совершенно внезапно молодого англичанина охватило чувство примитивное и ранее — за исключением последних дней — ему незнакомое — ревность.
Проклятье, при чем тут ревность! Он больше не любит Сильвию Бейли, но остается ее поверенным и другом на всю жизнь. Его обязанность — не позволить ей совершить какую-нибудь глупость, к примеру, проиграть в карты все свои деньги — приличное состояние, с таким трудом заработанное Джорджем Бейли — или, что было бы еще хуже, сдуру выскочить замуж за какого-нибудь иностранного авантюриста.
Он подозрительно взглянул на своего спутника. Может ли быть, чтобы подлинный французский граф вел такую жизнь, какую этот Поль де Вирье вел в Лаквилле?
— Если вы действительно так считаете, то, думаю, мне лучше отказаться от поездки в Швейцарию и вернуться завтра утром в Лаквилль.
Он присмотрелся к графу и с ехидством подметил в его внешности детали, говорившие о вкусе англичанина, о недостойном мужчины кокетстве. Особую насмешку вызвали у него желть шелковые носки, которые гармонировали с лимонного цвета галстуком и шелковым платком в нагрудном кармане. Придет же в голову отправиться в длительное ночное путешествие в таком наряде! Ну ладно! Возможно, некоторым женщинам это нравится. Правда, он никогда бы не подумал, что Сильвия Бейли относится к этому сорту женщин.
Выражение лица Поля де Вирье переменилось, когда француз заговорил, в его голосе зазвучало облегчение — более того, радость:
— Замечательно! Вы абсолютно правы! Да, да, мистер Честер, возвращайтесь в Лаквилль и уведите оттуда миссис Бейли. Неправильно, что она осталась там одна. Поверьте мне, Лаквилль — не место для беззащитной женщины. У нее нет там ни единого друга, никого, к кому можно было бы обратиться за советом — кроме, разумеется, мсье Польперро — он, конечно, сделает все, чтобы сохранить выгодного клиента.
— Есть еще эта забавная пожилая пара — я имею в виду Фрица Как-его-там и его жену. Они, без сомнения, приличные люди.
Поль де Вирье решительно помотал головой.
— Вахнеры не подарок — произнес он медленно. — Можно подумать, что они очень привязаны к миссис Бейли, но на самом деле они любят только самих себя. Это авантюристы. «Аутсайдеры», как сказали бы американцы. Старый Фриц — отпетый игрок, из тех, кто мечтает приобрести богатство — сказочное богатство — при помощи «системы». Такой человек ради денег пойдет на все. Думаю, об исчезновении мадам Вольски им известно больше, чем кому-либо другому.
Граф понизил голос и склонился над столом.
— С самого начала, мистер Честер, — продолжал он, — я подозревал и даже был уверен, что Вахнеры — вымогатели. Я не сомневаюсь: они узнали о бедной леди что-то компрометирующее, заставили ее заплатить и… уехать! Непосредственно перед тем, как она покинула Лаквилль, они пытались получить у менялы в Казино ссуду под какой-то нестоящий залог. Но после исчезновения мадам Вольски у них внезапно денег стало предостаточно.
Честер взглянул на своего спутника. Только сейчас он серьезно прислушался к его словам. Когда речь зашла о таком деянии, как «вымогательство», английский юрист не мог не насторожиться.
— Если это правда, — заявил он, — то, думаю, мне нужно вернуться в Лаквилль сегодня же. В поездах, полагаю, недостатка нет.
— В любом случае вы можете подождать до утра, — сухо отозвался Поль де Вирье.
Как прежде Честера, его внезапно пронзила примитивная страсть, называемая ревностью. Но, будучи французом, граф знал это ощущение… и даже приветствовал его. Оно означало, что он еще молод и не утратил связи с многочисленным племенем, именуемым «влюбленные».
В эти минуты ему казалось, что Сильвия, его «маленькая английская приятельница», находится рядом. Он увидел ее голубые глаза, наполнившиеся слезами из-за его резкой речи… затрепетал, как в тот раз, когда неодолимая сила заставила его сжать Сильвию в объятиях, и ее рука вновь, как в то утро, скользнула в его ладонь.
Если бы он тогда схватил и удержал эту нежную, но крепкую ручку, для него началась бы совсем новая жизнь.
Перед его умственным взором возникла картина: они с Сильвией живут неразлучно в одном из красивых домов, какие повсюду разбросаны в Бретани. Это был не придуманный, а реальный, хорошо ему известный миниатюрный замок. Разве не возила его туда на днях сестра? И разве не поведала она ему, со всей возможной деликатностью, как рада была бы видеть его милую английскую приятельницу хозяйкой этого замка?
Полем де Вирье овладело ощущение неизмеримой потери… Но нет, он прав! Совершенно прав! Он слишком любил Сильвию, чтобы рисковать ее счастьем, а в качестве его жены она почти наверняка сделалась бы несчастной.
Он снял шляпу и надолго, как показалось, собеседнику, погрузился в молчание.
— Кстати, что миссис Бейли делает сегодня? — спросил он наконец.
— Сегодня? — повторил Честер. — Погодите. Ах да, сегодня она собиралась провести вечер у тех самых Вахнеров, о которых вы только что говорили. Я слышал днем, как она с ними договаривалась. — И он принужденно добавил: — Но я сомневаюсь, что вы правильно их оценили. Они кажутся весьма респектабельной четой.
Поль де Вирье пожал плечами. Внезапно ему стало не по себе, он испугался — сам не зная чего.
Что Сильвия Бейли попадется на удочку шантажистов, опасаться не приходится: ей нечего стыдиться и нечего скрывать.
И все же, ему была ненавистна мысль, что Сильвия проводит время наедине с этими, по всей видимости, очень дурными людьми.
Граф вынул из кармана часы.
— В четверть десятого в Лаквилль отходит поезд, — произнес он. — Он бы очень нам подошел.
— Так вы тоже хотите вернуться? — В вопросе англичанина прозвучала саркастическая нотка, которую граф ожидал, заранее чувствуя обиду.
— Да, хочу.
Граф Поль бросил на Билла Честера многозначительный взгляд, говоривший: «Осторожно, мой друг! Здесь, во Франции, желая над кем-нибудь посмеяться, обдумывают заранее, стоит ли это удовольствие тех неприятностей, которые могут за ними последовать, дуэли у нас происходят не всегда потехи ради».
Во время короткой обратной поездки они едва обменялись несколькими словами. Каждый думал, что другой пустился на странное и неразумное предприятие… с которым гораздо лучше справился бы он сам в одиночку.
На лаквилльской станции они вскочили в такси.
— Думаю, нам лучше всего направиться сразу в «Виллу дю Лак», — неуверенно предложил Честер.
— Да, поедем прямо туда, потому что миссис Бейли должна уже возвратиться домой. Кстати, мистер Честер, советую вам снять ту комнату, в которой жил я, она должна быть свободна. А я устроюсь где-нибудь в другом месте, как только узнаю, что вы встретились с нашей приятельницей. Пожалуйста, не говорите миссис Бейли, что я вернулся вместе с вами. Стоит ли? Я, скорее всего, сегодня опять уеду в Париж.
Поль де Вирье говорил смущенным, неуверенным тоном.
— Разве вы не хотите войти? Быть может, вы останетесь в Лаквилле хотя бы до завтра?
Честер невольно заговорил мягче. Если француз не хочет видеть Сильвию, зачем же он настоял на том, чтобы вернуться в Лаквилль?
Холл «Виллы дю Лак» был ярко освещен. Когда такси нырнуло в короткий проезд, который вел к подковообразной лестнице, граф де Вирье внезапно схватил своего спутника за руку.
— Удачи вам! — воскликнул он, — счастливый вы человек! «Бог тебя благослови», как говорил аббат, когда натыкался на меня в монастырском дворе — я тогда был мальчишкой и учился в школе в Англии.
Честер был удивлен, но и тронут тоже. Какие странные, чувствительные люди эти французы! Граф Поль, как его называла Сильвия, сам, судя по всему, к ней слегка неравнодушен, но, однако же, готов желать другому сделаться ее супругом!
И все же… существовала одна трудность. Честер был теперь далеко не уверен, что ему хочется жениться на Сильвии. Она стала другой… совсем не той Сильвией, которую он знал прежде.
