Лин Гамильтон - Кельтская загадка
Это слово прозвучало у нее похожим на «гэйш». Я покачала головой.
— Это своего рода табу. В старых историях люди придерживаются гейса: есть что-то, чего они не должны делать, или что-то, что должны делать обязательно, — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, — и если они делают то, что нельзя, или забывают делать то; что обязательно, даже если виной тому обстоятельства, они нарушают гейс, и это обычно приводит к их смерти. Эмин Бирн считал, что нарушил свой гейс, причинив вред сестре. Однако к нам он был добр, правда, Бригид? Дал нам деньги, чтобы Бригид открыла чайную, а мой зять пивную. — Бригид кивнула. — И пытался разыскать ребенка Розы. Я знаю. Но власти сказали, что сделать этого никак нельзя, что он не отец ребенка, и фамилия будет раскрыта только в том случае, если ребенок хочет этого. Эмин умер в расцвете сил. Ему еще не было шестидесяти. И я знаю, что он хотел бы разыскать этого ребенка до своей смерти. Однако странно, — продолжала она. — Я имею в виду Дейрдре и Найси. В этой истории трагичная судьба выпала Розе. Дейрдре звали сестру Оуэна.
Я видела, кто Китти устала, и Бригид взглядом просила меня уйти.
— Мне пора, — сказала я. — Большое вам спасибо.
— Спасибо, что слушали, — сказала Китти, — У меня стало легче на душе после того, как рассказала вам.
Перед уходом я задала еще один вопрос.
— Ребенок был мальчиком или девочкой?
— Мальчиком, — ответила Китти. — Роза сказала, это был красивый, здоровый мальчик.
* * *Может, это было совпадением, может быть, и нет. Дейрдре в Ирландии не меньше миллиона, и Дейрдре походила на старую деву, однако предполагать слишком много нельзя.
— Не знаешь, была ли Дейрдре Флад замужем? — спросила я Роба.
— По-моему, да, — ответил он.
— Знаешь ее девичью фамилию?
— Вроде бы она была в досье, но припомнить ее не могу. А что?
— Уверена, что фамилия была Макрот. Дейрдре Макрот.
— Вроде бы да.
Значит, Дейрдре Флад была тайным врагом в доме Бирна, ядовитой змеей в корзинке с фруктами, мстительницей под маской услужливости.
— Откуда ты это знаешь? — спросил Роб, наблюдая за моим лицом.
Я рассказала.
— Значит, ты думаешь, что эта кровная вражда продолжается, и Дейрдре, урожденная Макрот, хитростью пробралась в дом Бирна… для чего? У нее в течение пяти лет, что она там провела, наверняка было много возможностей сделать то, что она намеревалась. Думаешь, это она убила Майкла? Зачем?
— Не знаю, что думать, — ответила я. — Может быть, Майкла убила не она. Есть какие-то указания на то, что Дейрдре покончила с собой?
— Нет. Похоже, ее сперва задушили, потом бросили в море. Вскрытие установит точно. Задушить себя практически невозможно, и раз она могла броситься с утеса, то вряд ли стала бы делать то и другое. По-моему, ее сперва задушили. В легких, скорее всего, воды не окажется.
— А что, если это сделал Оуэн? Что, если он бросил поиски ребенка и принялся за месть семье Бирнов?
— И из мести стал убивать работников? В том числе и свою сестру? По-твоему, вести домашнее хозяйство самим достаточное наказание? Нет, конечно!
Я свирепо посмотрела на него. Ох уж эти полицейские с их юмором висельников.
— Мне все-таки хотелось бы знать, где Оуэн Макрот был в течение последних тридцати пяти лет, — негромко сказала я.
Роб уставился на меня.
— Выясню, — наконец сказал он.
— Пожалуйста, выясни, — сказала я. Меня не волновало, как нелепо это звучит. Я делала ставку на Оуэна Макрота.
Глава шестнадцатая
Место, где заходит солнце
— По поводу Оуэна Макрота, — сказал на другой день Роб. — Двадцать пять лет из последних тридцати он провел в тюрьме. Вступил в ИРА, взорвал кого-то бомбой, попался и получил пожизненный срок.
— Но он уже вышел из тюрьмы, так ведь? — сказала я.
— Вышел, — подтвердил Роб. — Пять лет назад. И вскоре погиб во время пьяной ссоры в баре. Ему рассекли артерию разбитой бутылкой из-под виски. Истек кровью до приезда «скорой помощи». Думаю, Оуэна Макрота теперь можно вычеркнуть из списка подозреваемых, так ведь? Хочешь проверить еще какие-то версии?
Я нашла его тон вызывающим и хотела сказать ему об этом.
— Правда, мысль была хорошая, — добавил он. — Устроить проверку имело смысл. Может, тебе следовало пойти в полицейскую академию, а не заниматься таким рискованным делом, как торговля, — улыбнулся он. Вот так у нас с Робом: когда я готова выцарапать ему глаза, он говорит что-нибудь шутливое, приятное.
* * *Стало быть, моя версия относительно Макрота не оправдалась. Какое-то время я думала об этом. Суть заключалась в том, что в первый день во «Втором шансе» у меня создалось очень скверное мнение о семье Бирнов, а теперь я не была уверена в справедливости этого мнения. Этне Бирн была замечательной личностью; Фионуала и Брета тоже, несмотря на некоторые черты, говорящие об обратном. А Эмин Бирн очень страдал. В давние времена она совершил ошибку. Очень серьезную, ничего не скажешь, с трагическими последствиями, но все же ошибку. И теперь семья расплачивалась за нее. Я не верю в проклятия или нарушенные гейсы, так же как и в фей. И была уверена, что какая-то злая сила, действуя исподтишка, ведет эту семью к разорению. Только я не знала, что это может быть за сила. Что не Оуэн Макрот, определенно. И вряд ли Дейрдре, хотя она играла здесь какую-то роль. Кто же оставался?
С Дейрдре было что-то неладно помимо того, что она урожденная Макрот. Служанкой она была из рук вон скверной. Этне с Фионуалой смеялись над тем, как она все проливала и разбивала безделушки их матери. Поначалу я думала, что она отплачивает Маргарет за ее недовольство или просто нервничает в ее присутствии, это было бы вполне понятно. Но Роб сказал, что она много лет работала в химчистке. Возможно, движимая желанием отомстить, она пробралась во «Второй шанс». Но как ей удалось это сделать при полной неспособности к этой работе?
Я сняла телефонную трубку и позвонила во «Второй шанс». Опасалась, что ответит Маргарет, и с облегчением услышала голос Этне.
— Извините, что беспокою, Этне, но у меня есть еще несколько вопросов. Не возражаете?
— Нисколько, — ответила она. Я боялась, что когда воздействие шерри прекратилось, она пожалела о своей откровенности, но голос ее звучал приятно, дружелюбно.
— Я опять о Дейрдре. Не знаете, откуда она появилась?
— Нет, — ответила Этне. — Как я уже говорила, она стала работать у нас, когда ушла Китти Маккарти, наша старая домработница. Помню, замену ей найти было очень трудно. Мы очень расстроились, когда Китти ушла. Она, разумеется, старела, но мы этого не замечали, я, по крайней мере. Китти работала у нас с тех пор, как я была совсем маленькой. Без нее нам стало плохо. Мы, конечно, давали объявления в городе, но наша мать… — Она сделала паузу и понизила голос: — С нашей матерью не так уж легко ладить. Хоть она и выглядит сурово, сердце у нее доброе, но люди не видят этого, и никто в городе не хотел браться за эту работу. Тогда мы стали давать объявления и в других местах и нашли Дейрдре.
— Она пришла с рекомендациями?
— Должно быть. Всем этим занималась мать.
— Значит, вы не знаете, кто рекомендовал ее?
— Нет. Но можно спросить у матери.
— Будьте добры. Полицейским может помочь в их расследовании все, что известно о ее жизни до того, как она пришла во «Второй шанс».
Это было не совсем ложью. Я была уверена, что ответ поможет им.
— Ладно, подождите минутку. Мама! — услышала я ее оклик.
Этне снова взяла трубку минуты через две.
— Извините за задержку, — сказала она. — Мать пытается стряпать. Жуткая сцена. Она говорит, что найти Дейрдре помогли наши адвокаты, Маккафферти и Макглинн.
— Спасибо. И последний вопрос, — сказала я. — Фамилия Макрот вам что-нибудь говорит?
— Типично ирландская фамилия, — ответила Этне после небольшой паузы. — Больше ничего. А должна бы?
— Не знаю, — ответила я. — Возможно. Право, не знаю.
Прекратив этот разговор, я набрала другой номер.
— «Маккафферти и Макглинн», — послышался в трубке официальный голос.
— Могу я поговорить с Чарльзом Маккафферти?
— Как сказать ему, кто звонит? — спросила секретарша.
— Лара, Макклинток, — ответила я.
— Мне очень жаль, мистера Маккафферти в конторе нет, — сказала она. — Передать ему что-нибудь?
— Я помогаю полиции вести расследование во «Втором шансе», — сказала я. — Либо соедините меня с мистером Маккафферти, либо ждите звонка из полиции.
Это было ложью, но мне было все равно. Притом отказы высокомерных секретарш пробуждают во мне худшие чувства.
— Его правда нет, — ответила секретарша. Меня подмывало поинтересоваться, почему тогда она спрашивала, кто звонит.
— Тогда соедините с мистером Макглинном, — сказала я.
