Юрий Волошин - Гладиатор
- Ну что, все собрались, соратники?
Никитин поднялся, еще раз обвел всех собравшихся внимательным взглядом. "Прижухли, - подумал он. - Прикидывают, как со мной жить, как приспособиться к новой метле. Эх вы, козлы государственные, чиновнички..."
- Итак, я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие нам предстоит большая работа. Хватит греть задницы в теплых креслах. Позволю себе еще одну цитату: нельзя ждать милостей от криминального мира, взять все самим - вот наша задача...
Никитин просто чувствовал, как у его подчиненных мозги медленно съезжают набекрень. "Ладно, - решил он, - хватит над ними издеваться..."
- Теперь серьезно. Первое, что предстоит нам с вами сделать, это поменять лидеров криминальных группировок, контролирующих Москву. На их место поставить своих людей - проверенных, надежных, а главное, подконтрольных, управляемых. Из тех, кто запуган, или куплен, или попросту зависит от нас. Это могут быть даже наши сотрудники, если им удастся ненавязчиво внедриться и закрепиться в нужной роли внутри группировки. Если мы сумеем это осуществить - будем контролировать всю Москву... "А я стану фактически самым крупным московским уголовным авторитетом", - ухмыльнулся про себя Никитин, весьма довольный такой перспективой. - ...Поэтому тебе, Сережа, - продолжал Никитин, - с завтрашнего дня предстоит начать массовый отстрел лидеров группировок.
Лицо у Коробова вытянулось, но он промолчал, дожидаясь продолжения. Зато вылез Иван Иванович и, как всегда, выступил совершенно невпопад, что стало дурацкой традицией неофициальных совещаний:
- Так их, блядей! Давно пора...
- Помолчите, - поморщился Никитин.
В дальнейшем его предложения по персоналиям - кого убрать, а кого оставить - особых трений не вызвали.
Большеданов, правда, пытался возражать против немедленной ликвидации филевского лидера по кличке Ноздрь. Фамилия авторитета, который "качал права" в Филях, была не Ноздрев, а Ноздырев, поэтому звался он не уничижительным женским именем Ноздря, а странноватым, но несомненно мужским и более твердым Ноздрь. Коренные москвичи произносили по-московски протяжно и с ударением на первом слоге - Ноздарь... Пашка заявил, что за Ноздарем и его "фильками" крупный долг: Ноздарь не полностью расплатился за свое недавнее освобождение. За ним еще восемь тысяч долларов. Ситуацию Пашка держит якобы под контролем. По его сведениям, деньги сейчас активно собираются. Если сейчас "Белая стрела" уберет Ноздаря, то деньги пропадут.
Никитин вздохнул и, жестом прервав Большеданова, ответил:
- Не мелочись, Паша. Пятьдесят лимонов не такие деньги, чтобы из-за них откладывать принципиальную, историческую по своему значению перестройку наших отношений. Потому что речь идет о самой схеме финансовых отношений с организованными преступными группировками.
Далее Никитин увлекся разъяснением своей основной идеи.
- ...Что представляет собой сейчас схема наших отношений с ОПГ? Мы ловим преступников, сажаем их и берем выкуп за освобождение. То есть фактически мы сосуществуем с ними на равных. Закон они нарушают по своему усмотрению, без оглядки на нас. Они оглядываются лишь на Уголовный кодекс. И то только когда их ловят... Наша работа строится по алгоритму, задаваемому московским криминалитетом: в основе алгоритма лежит само преступление, расследование, по сути, следует за ним, и результат его определяется доказуемым составом преступления. Однако мы при всем при этом отвечаем за уровень преступности в Москве. Я лично отвечаю. Не только перед своим начальством и перед населением, но и по существу... А при сложившейся системе взаимоотношений с криминальным миром мы воздействовать на этот уровень фактически не можем...
Никитин остановился, перевел дух, посмотрел на реакцию соратников: все сидели с непроницаемыми лицами.
- ...Уровень наших с ними взаимоотношений дворовый: кто кому морду набьет, тот и права качать будет, - продолжил он после паузы. - На мой взгляд, это просто пережитки варварства... Отношения физиологической соревновательности остались в первобытном прошлом человечества. Сегодняшний мир питается идеями конвергенции и единого социального пространства. И только мы, силовики, строим отношения с теневыми структурами по давно похороненному в цивилизованном мире принципу: "у кого дубина больше, тот и прав"... Формально мы как бы развиваемся вместе со всем остальным миром: у нас появились новые методы расследования, электронная аппаратура, новейшее оружие и иные технические средства, на нас работает наука. Однако на деле все это означает лишь одно мы выстругали себе новую большую дубину, показываем ее сопернику и пытаемся его этой дубиной запугать: смотри, мол, мы сильнее... Это варварство, даже более того - дикость, борьба первобытных племен за место охоты. Ведь в ответ противник примется строгать себе еще большую дубину, чтобы запугать в свою очередь нас. Слепому видно, что внутренняя логика этого процесса уводит в дурную бесконечность... Мы забываем, а может быть, и вовсе не знаем о том, что передовые позиции в развитии современной науки принадлежат сейчас социологии, психологии и логистике...
Тут Никитин снова обвел взглядом своих сотрудников. На некоторых лицах он прочел растущее недоумение и уже начал понемногу раздражаться.
- ...К сожалению, познания в социологии большинства наших сотрудников руководящего звена не распространяются дальше шестого пункта личного дела. А самые крупные наши "знатоки" психологии считают ее вершинным достижением теорию Ломброзо и такой, извините, букварь, как адаптированные для массового сознания коммерческие книжонки Дейла Карнеги, столь популярные у нас... Вы, мать вашу, родину, взрастившую вас такими идиотами, - окончательно рассвирепел Никитин, - может быть, ждете, когда появится такое же сраное пособие "Как поймать преступника"? И будете по нему составлять планы оперативных расследований? А вам останется только лизать жопу своему начальнику?.. Впрочем, я отвлекся...
"Спроси я у любого из своих подчиненных, что такое логистика, - подумал Никитин, - пообещав уволить, если не ответит, - завтра же останусь вообще один".
- ...Короче говоря, уровень нашего с вами развития чрезвычайно низок, и, может быть, поэтому мы ничего, кроме размахивания дубиной, не смогли придумать в наших отношениях с криминальным миром. Да и наши финансовые дела с этим миром далеки от совершенства. Они напоминают столкновение двух субъектов, встретившихся на "большой дороге" и рвущих друг у друга из рук кошелек третьего. И здесь все упирается в тот же самый сакраментальный вопрос: кто сильнее? И здесь тот же самый социальный бодибилдинг - подростковая инфантильная забава накачанных идиотов...
Никитин опять сделал паузу, проследил за реакциями: на некоторых лицах выразилось уже некоторое оживление, видно было хоть слабое, но все же движение мысли.
Серега Коробов был явно озадачен открывающейся перспективой. Его озаботило свалившееся буквально в первый же день на его плечи ответственное задание. В операциях по ликвидации он участвовал не раз, даже руководил некоторыми, но сам еще ни разу их не разрабатывал и по своему плану не проводил. А тут сразу такой объем работы...
Прилуцкий сидел раскрыв рот. Видно, Госплану структурные перестройки такого масштаба и содержания были в диковинку. "А что же я должен планировать-то?.." - написано было на его лице.
Зато Генка Герасимов смотрел на Никитина во все глаза и впитывал каждое слово. Кажется, он уже догадался, куда клонит Никитин. И не только догадался, но и сумел оценить перспективы...
Большеданов хлопал глазами - как видно, пока ничего не понимал. Пашке всегда приходилось разжевывать суть любой идеи. Но уж если схватит, то мертво! Судя по вытаращенным глазам и нервно барабанящим по столу пальцам - еще не схватил...
Иван Иванович сидел с выражением такой неизменной, непроницаемой тупости на лице, что невозможно было определить - дошло до него что-нибудь или нет. Впрочем, невозможно только для тех, кто его не знал. Никитин ясно читал на его лице мысль: "Что вы там говорите, херня все это интеллигентская. Давайте всех их к нам на Матросскую Тишину - опустим в два счета!"
- ...Надеюсь, я достаточно наглядно изложил вам сложившееся положение, продолжил Никитин, - чтобы вы прониклись пониманием необходимости принять следующее предложение. Суть его заключается в принципиальной модернизации наших отношений с криминальным миром - в том, чтобы дать фактически новое содержание социальным функциям, заново распределить социальные роли, возложить ответственность за уровень преступности на сам криминальный мир и, более того, придать этой ответственности экономический характер, то есть я предлагаю ударить по преступности долларом. Как это сделать? Поясняю...
Каждому виду преступлений, совершаемых сейчас в Москве, должен соответствовать своеобразный налог, с помощью которого мы будем иметь возможность регулировать число преступлений этого вида. Это даст нам возможность влиять кроме всего прочего на структуру преступности. Верхушка криминального мира - я думаю, целесообразно будет проследить за сохранением районной автономности криминальных группировок - будет сама, исходя из своих финансовых возможностей, определять, сколько преступлений какого рода может быть совершено на их территории в предстоящем отчетном периоде. Потому что за каждое преступление, повторяю, за каждое, они должны будут с нами расплатиться по специально разработанному дифференцированному тарифу.
