Фридрих Незнанский - Вынужденное признание
«Э, парень, — с усмешкой сказал себе подполковник, — видать, сильно тебя эта бледнолицая сволочь напугала. Еще немного — и вернешься к Турецкому. «Спрячьте меня, — скажешь, — Александр Борисович, в тюрьму. Мочи нет по белому свету ходить и чистым воздухом дышать. Всюду тени мерещатся».
Он поморщился: «К черту! Никого и никогда не боялся Егор Данилов. Не испугается и теперь!»
Проклиная себя за трусость, подполковник спрятал пистолет за пояс и осторожно двинулся к выходу со двора, стараясь не-попадать под свет фонарей и лампочек.
На этот раз чутье подвело подполковника. Он не заметил, как из-за куста сирени, мимо которого он прошел, отделилась темная фигура. В то же мгновение ствол пистолета ткнулся ему в спину, а сиплый голос прошептал:
— Здравствуйте, Егор Осипович. Надеюсь, вы не станете шуметь?
Из тьмы вынырнули еще две фигуры.
— Руки поднимите, — приказал подполковнику сиплый голос.
Он поднял руки. Один из-подошедших мужчин обыскал его, вынул из-за пояса пистолет и спрятал в карман своей куртки.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал сиплый. — А теперь пойдем в машину и поговорим. Я успел по вас соскучиться, подполковник. А вы?
— Идите к черту, — устало ответил ему Данилов.
Чернявый тихо рассмеялся:
— Зачем же так грубо? Несколькими часами раньше вы были куда как вежливее. Впрочем, у нас еще будет время это обсудить. В машину!
3
Едва за Даниловым закрылась дверь, как Турецкий взялся за телефон.
— Славка, привет! Это Турецкий.
— Мог бы и не представляться, — проворчал явно разбуженный Грязнов. — Твой дивный голос ни с чьим не спутаешь. Особенно в час ночи.
— Ладно, ладно, не ворчи. Знаешь ведь, что без особой надобности я бы тебе в такое время не позвонил.
— Ты-то? Ха-ха три раза. Вот если у тебя ко мне и впрямь срочное дело — тогда я, пожалуй, удивлюсь.
— Тогда приготовься. — Турецкий сменил ироничный тон на серьезный, дабы до сонного Грязнова поскорее дошло, что все это не шутка. — У меня только что был подполковник Данилов. Помнишь, я тебе рассказывал? Проходит по делу Кожухова.
— Помню, — отозвался Грязнов. — И что дальше?
— Он ранен. Сказал, что в сквере на него напал киллер. Завязалась перестрелка. Данилов убил киллера. Место довольно пустынное, вряд ли там кто-нибудь что-нибудь слышал. Так что ты, пожалуйста, проверь.
— Вот черт, — проворчал Грязнов, — не было печали… Ну хорошо… Диктуй координаты.
Турецкий продиктовал.
— Ладно, — сказал Грязнов. — Запрошу сводку. Если ничего нет, пошлю туда ребят. У тебя все? Или есть еще пара трупов в загашнике? Давай вынимай, не стесняйся.
— На сегодня вроде все.
— Ну тогда ложись в постель и засыпай покрепче. А уж я тебя разбужу. Таким же веселым манером, как ты меня. Пока!
Грязнов положил трубку.
Перезвонил он через полчаса.
— Саня, слушай сюда. Скверик чист. Нет ни трупа, ни кровавых луж. Ничего. В одном месте немного примяты кусты, но это, сам понимаешь, не доказательство. Так что либо твой Данилов выпил лишку и понес ахинею, либо он — большой фантазер.
— Ага, — кивнул Турецкий. — Либо кто-то предпочел замести следы, чтобы мы, не дай бог, не вышли на более крупную птицу.
На том конце провода повисла пауза.
— Думаешь, он говорил правду? — спросил наконец Грязнов.
— Думаю, да.
— В таком случае дело многократно усложняется. Так быстро и, главное, так искусно замести следы могут только профессионалы.
— Вот именно.
— Чувствую, у тебя завтра будет много работы. Что ж, в таком случае спокойной ночи, — елейным голосом пожелал Грязнов.
— Фашист! — буркнул в ответ Турецкий и положил трубку.
Утром, едва войдя в кабинет, Турецкий тут же позвонил Данилову на мобильник. Однако телефон подполковника молчал. Турецкий позвонил ему домой — тот же результат. Поразмыслив секунду, Александр Борисович позвонил подполковнику на работу, в центральный аппарат ФСБ.
— Слушаю вас, — ответил ему строгий женский голос.
— С вами говорит старший следователь прокуратуры Турецкий, — представился Александр — Борисович. — Могу я побеседовать с подполковником Даниловым?
— Одну секунду…
Прошло, однако, не меньше тридцати секунд, прежде чем строгая барышня вновь заговорила:
— Господин Турецкий, оставьте, пожалуйста, свои координаты. Если подполковник Данилов работает у нас, то он вам перезвонит.
— Что значит — «если работает»! — взвился Турецкий. — По-вашему, я звоню наугад?
— Простите, я не уполномочена это обсуждать, — спокойно ответствовала барышня. — Оставьте ваш номер телефона, и если подполковник Данилов действительно…
— Ладно, ладно. Записывайте…
Турецкий продиктовал свой номер телефона, положил трубку и стал ждать звонка.
В ближайшие двадцать минут ему никто не перезвонил.
Мобильник Данилова по-прежнему отвечал длинными гудками. Дома подполковника тоже не было.
Турецкий позвонил Грязнову.
— Алло, Славка, помнишь наш ночной разговор?
— Еще бы. Такое не забывается.
— Слушай, я все утро пытаюсь найти Данилова. И безуспешно. У меня нехорошее предчувствие.
— Что ты имеешь в виду? Думаешь, он не смог отойти далеко от твоего дома?
— Не знаю, далеко или нет, но знаю, что за ним охотились не желторотые юнцы, а настоящие профессионалы. Для них не составило бы труда догадаться, куда пойдет Данилов после покушения.
— Понимаю. И что ты предлагаешь?
— Просмотри, пожалуйста, сводки. Особенно на предмет несчастных случаев, аварий и тому подобных вещей. Приметы Данилова я вышлю тебе факсом.
— Хорошо. Жду факса.
— Пока.
Турецкий отправил Грязнову факс с описанием Данилова, залпом допил остывший кофе и направился к Меркулову.
— А, Саня, — поприветствовал его Меркулов, — а я тебя уже заждался. Проходи, садись.
Турецкий уселся на стул.
— Судя по таинственному блеску в твоих глазах, тебе есть что мне сообщить, — улыбнулся Меркулов. — Ну давай, не томи, выкладывай свои новости.
— Тебе с какой начинать? С плохой или с хорошей?
— Ну, Саня, ты прямо как в анекдоте. Знаешь, про пациента и хирурга?
— Нет.
— Хирург входит в палату к больному и говорит: «Дружочек, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. С какой начинать?» «Давайте с плохой». — «Хорошо. Дело в том, что мы будем вынуждены ампутировать вам обе ноги». — «Боже мой! Какой кошмар! А какая же тогда хорошая новость?» — «Пациент из соседней палаты хочет купить ваши тапочки».
Турецкий усмехнулся:
— Теперь мне можно приступить к отчету или подождать, пока ты вспомнишь более удачный анекдот?
— Не остри, — насупился Меркулов. — И рассказывай.
— Сегодня ночью, — сказал Турецкий, понизив голос, — меня посетили.
— Правда? — насмешливо поднял брови Меркулов. — Ничего страшного, если жене не проговоришься. — Но, натолкнувшись на сердитый взгляд Турецкого, Меркулов быстро сменил тон и сказал извиняющимся тоном: — Ладно, Саня, извини. Просто настроение хорошее. За окном светит солнце, и небо такое голубое. Так кто, говоришь, тебя посетил?
— Увы, не женщина. И, к счастью не инопланетяне. Подполковник Данилов собственной персоной.
Меркулов тихо присвистнул:
— Как говорится, на ловца и зверь бежит. Но почему он пришел к тебе домой, а не в прокуратуру? И почему именно ночью?
— Он сказал, что на него покушались. Данилов застрелил человека, который на него напал.
— То есть — убил?
Турецкий кивнул:
— Да. Так он утверждал. Я позвонил Славке Грязнову, но он заявил, что в сводках ничего подобного не значится. Данилов утверждал, что на него напали в сквере. Славка послал туда людей, но они ничего там не нашли. Ни трупа, ни полтрупа. Ничего.
Меркулов задумчиво кашлянул в кулак. Его густые брови съехались к переносице.
— Так, может, Данилов ошибся? — спросил Меркулов. — Может, он только ранил того парня?
Турецкий покачал головой:
— Не думаю. Данилов — профессионал и умеет отличать мертвого человека от живого. Думаю, люди, которые послали убийцу, увезли тело из сквера, чтобы замести следы. Данилов подробно рассказал мне о деле Кожухова. Кожухова убрали потому, что он слишком много знал. Непосредственными организаторами убийства были Данилов и Дементьев. Исполнителем — Богачев.
— А заказчики?
— Насчет заказчиков он выразился очень туманно. В общем, дела обстоят следующим образом…
Турецкий приступил к рассказу. Он говорил быстро, торопливо, опуская подробности. Когда рассказ был закончен, Меркулов нахмурился:
— Вот оно что. Значит, заговор? А где теперь этот Данилов?
Турецкий пожал плечами: