Антон Леонтьев - Профессия – первая леди
Подумав, Надежда Сергиевна сказала:
– Исключено! Кто-то должен оставаться у тебя в квартире, дорогая, чтобы не возникло паники – если они поймут, что дома никого нет… Ты будешь отвечать на возможные телефонные звонки. Ну как я тебе? Похожа на простую женщину?
Президентша крутилась перед большим зеркалом, довольная своим внешним видом. У этой дамочки с рыжими локонами, бледным лицом и в немодной одежке нет ничего общего с Надеждой Сергиевной Бунич. Разве что цвет глаз.
– Тогда возьми это! – немка принесла ей крошечный пистолет. – Это газовое оружие, Надя. Если на тебя нападут, ты должна защищаться!
– Ну хорошо, – со вздохом ответила Надежда Сергиевна. Она запихнула пистолет в сумочку, где лежали пачки с долларами, а затем произнесла: – А вот сумка не подходит! Сразу видно, что она из крокодиловой кожи и стоит две тысячи евро. Я купила ее в Барселоне, когда мы с Гремиславом были в Испании с официальным визитом…
Штаудхаммер покрутила в руках изящную сумочку от Кусто Далмау и сказала:
– Можешь быть спокойна, она очень похожа на дешевую подделку, такие продаются на толкучке за двести форинтов.
Надежда Сергиевна, которая бы раньше непременно обиделась, услышав подобное заявление, радостно воскликнула:
– Тогда я спокойна, Микаэла. И еще… У тебя найдутся форинты? Стыдно говорить, но мы с Гремиславом не видим герцословацких денег – продукты нам привозят, в магазинах я расплачиваюсь его кредиткой. И сколько стоит сейчас проезд в метро? Пять форинтов?
– Ты несколько отстала от жизни, – сказала Микаэла. Она принесла и протянула Надежде Сергиевне свой кошелек. Та раскрыла его и увидела внутри множество разноцветных бумажек.
– Пятитысячные банкноты, Микаэла? Но зачем они мне?
– Бери, – настояла немка. – Там есть и мелочь. Так, на всякий случай. Учти, если на тебя нападут, отдай мой кошелек. Никто и не подумает, что в твоей сумочке лежат пятьдесят тысяч долларов.
– Как я тебе благодарна! – президентша бросилась на шею своей немецкой подруге.
Спустя десять минут она выскользнула из квартиры Штаудхаммеров и спустилась в холл. Охранники читали «Бульварный Экарест», самую массовую и «желтую» газету в стране. Один из них, окинув презрительным взглядом Бунич, процедил:
– Тетка, сколько раз было сказано, что для прислуги и уборщиц есть черный ход!
Его напарник загоготал и, оторвавшись от чтения светских сплетен, сказал:
– Ну тупая она, не просекает! Топай отсюда, бабка. А то, не ровен час, еще с женой Гремислава Гремиславовича столкнешься, вот она тебя испугается!
Надежда Сергиевна промолчала и, прижав к своему пальтишку цвета мышиной шкурки сумочку с пятьюдесятью тысячами долларов и газовым пистолетом, вышмыгнула из элитного дома. У нее рдели щеки – как-то раз она сама выговорила горничным за то, что те появились в гостиной в неподходящий момент: Буничи принимали жену коста-бьянкского президента. Она тогда и не подумала, что девушкам наверняка было очень обидно. Что ж, в следующий раз она будет вести себя иначе!
Бунич так и хотелось ответить что-то колкое и резкое наглым молодцам, но она сдержалась. Не хватало ей быть узнанной в самом начале ее путешествия! Она вышла из переулка и двинулась вперед по улице.
Теперь ей требовалось найти станцию метрополитена. Она так давно не пользовалась общественным транспортом! Простояв в очереди за билетом, Бунич спустилась на эскалаторе вниз.
К штурму вагона она была не готова, поэтому ей пришлось дождаться следующего поезда. Ей несколько раз наступили на ноги, толкнули, и она услышала в свой адрес обидное:
– Старая курица, куда прешь!
Она старая? Как бы не так! Ей всего сорок пять! Вцепившись в поручень и дав себе слово, что никто не заставит ее сдвинуться с места, Надежда Сергиевна доехала до станции «Государственная Дума».
Судя по карте, дом, где назначил ей встречу Сережа, совсем рядом. Она немного поплутала и попала наконец во внутренний дворик. Вот он, дом номер 39. Надежда Сергиевна посмотрела на наручные часики. Без семи минут девять. Сын наверняка ждет ее!
Она поднялась по грязноватой лестнице на последний этаж. Деревянная зеленая дверь с двумя цифрами. Ее мальчик там! Надежда Сергиевна нажала на кнопку звонка. Не работает. Тогда постучала в дверь – та распахнулась.
– Сережа? – крикнула она в полумрак. – Это я, мама. Ты здесь?
Из квартиры дохнуло затхлостью и непонятной сладостью. И что бы сказал Гремислав, узнай он о путешествии жены? Гремислав, Гремислав…
По официальной версии, они познакомились с ним на зрительской встрече с Вячеславом Тихоновым. Они сидели рядом, разговорились – и полюбили друг друга.
На самом деле все было немного иначе. Впервые они увидели друг друга перед Дворцом спорта, в котором проходила встреча с любимым актером…
– Надя, быстрее, быстрее! – закричала ее подруга по имени Либуша. Она указала на плюгавенького старичка, который держал в руке лиловый билет. – Он его продает!
Надя хотела во что бы то ни стало попасть на встречу с советским киноартистом Вячеславом Тихоновым, которого боготворила после показанных по герцословацкому телевидению «Семнадцати мгновений…». Поэтому когда ее соседка по комнате в общежитии, боевая Либушка, положила на стол заветный билет, она онемела от счастья.
– Только один, и тот я смогла достать с большим трудом, – сказала Либуша. – Но я уверена, что мы сумеем купить и для тебя, Надя. Пойдем пораньше, приглядимся, наверняка будут с рук продавать.
Либуша оказалась права – билеты с рук продавали, делали это в большинстве своем спекулянты. Надежда только диву давалась – почему в кассе билетов уже давно нет, а их за бешеные суммы сбывают подозрительные личности.
– Это бизнес, дорогая моя, – пояснила ей Либуша. – Всем кушать хочется, и спекулянтам тоже!
Каждый раз, когда Надя с Либушкой подбегали к человеку, окруженному страждущими, которые хотели попасть на встречу с любимым актером, выяснялось, что «это был последний билет». Надя приуныла, счастливчики, купившие билеты, шествовали во Дворец спорта. Либуша ее успокоила:
– Ничего, подруга, и тебе достанется. У нас целых десять минут. Ты только деньги наготове держи! Надя, Надя быстрее!
Надежда отреагировала моментально, и все равно, когда она подскочила к старичку, ее опередил невысокий мужчина.
– У меня всего один, – бормотал старичок. – Жена вот в больницу попала, а так хотела на Тихонова сходить…
– Мне один и нужен! – закричала радостно Надя, протягивая старику всю наличность. Тот покачал головой и сказал:
– А молодой-то человек первым был, барышня.
Надя с ненавистью посмотрела на своего соперника – невысокий, ладный, с узким лицом и высоким лбом. Сверкнув сапфировыми глазами, молодой человек произнес:
– К сожалению, я не могу вам уступить. К нам в гости приехала тетя из деревни, – он указал на женщину, стоявшую поодаль, – и она очень хочет сходить на встречу с Тихоновым.
Слезы навернулись на глаза Наде. Билет уплыл у нее из-под носа! Возникшая перед ней Либуша сказала:
– Надюсик, мне пора, осталось три минуты до начала. Ах, как жаль, что ты не нашла себе лишний билетик.
Молодой человек, исподлобья посмотрев на Надю, вдруг сказал:
– А знаете что, возьмите мой билет! Идите вместе с моей тетей…
– Да вы что, – произнесла Надя с сомнением. Вся ее злость на молодого человека испарилась. – Вы уверены?
– Прошу вас, – он протянул ей билет. – Меня зовут Гремислав, а вас?
Почти три часа спустя Надя снова встретилась с Гремиславом. Его тетя была переполнена впечатлениями, Надя же радовалась тому, что ей удалось – удалось! – получить автограф своего любимого актера.
– Спасибо вам, Гремислав, – сказала Надя. Молодой человек сказал:
– У меня есть два билета на концерт восходящей звезды Стеллы Бугачихи. Она приезжает на следующей неделе. Вы не откажетесь составить мне компанию?
– Не откажется, не откажется, – ввязалась в разговор вездесущая Либушка. Она давно твердила подруге, что нечего сиднем сидеть, пора и кавалеров кадрить. Гремислав записал номер телефона в ее общежитии. Они расстались.
Всю обратную дорогу Либуша рассуждала не о Вячеславе Тихонове, а о Гремиславе.
– Пора, подруга, пора, а то так старой девой и умрешь! – Она сама меняла друзей едва ли не каждую неделю и считалась искушенной женщиной.
– Да что пора? – спросила Надя.
– Замуж пора! Тебе сколько? Правильно, двадцать два! Жизнь стороной проходит, мужиков всех сейчас молодухи разберут – и что тебе достанется. А этот Гремислав ничего.
