Александр Смирнов - Вавилонская башня
Глава 12
Полковника МГБ вызвали в ЦК партии. От этого вызова трясло, как в лихорадке. Судя по настроению начальства, вызывали туда не для того, чтобы давать ордена. Ну, а если не ордена, то вывод напрашивался сам собой. Жена на всякий случай приготовила тёплое бельё, сухари и другие вещи, которые положены в таких случаях. И хотя полковник знал, что у арестантов отнимают всё — говорить это супруге не стал. Пусть готовит. Ей ведь после его ареста тоже не сладко будет. Она просто не знает, как это делается. Сначала муж, а потом и вся семья. А может и знает. Как утаишь, если треть страны сидит, а другая треть своей очереди ждёт.
Войдя в кабинет высокого партийного начальника, полковник так вытянулся, что у него закружилась голова. "Только бы не грохнуться прямо тут, — думал он".
— Мы вас вызвали, — начал партийный начальник, — по делу чрезвычайной секретности.
Полковник понял, что на этот раз судьба пощадила его. Головокружение исчезло, но ноги дрожать ещё не перестали. По лицу потекли капельки пота.
— Вам плохо? — спросил начальник полковника.
— Никак нет. Я просто очень внимательно слушаю вас.
— Так вот, у одного нашего партийного и государственного деятеля, — начальник указал пальцем вверх, — на войне погиб сын.
Жест, указывающий вверх, говорил полковнику о том, что положение этого партийного и государственного деятеля было выше, чем ЦК партии. Это могло быть только в одном случае: если этот деятель был в окружении самого "хозяина". Голова у полковника снова закружилась.
— … Звали сына Пётр Наливайко. Судьба забросила его в партизанский отряд в котором он погиб. Увековечивая память героев Великой отечественной войны, наши комсомольские лидеры перестарались и сделали из разведчика Петра Наливайко командира партизанского отряда. В Ленинграде даже существует пионерская дружина имени командира партизанского отряда Петра Наливайко. Чтобы скрыть эту невинную ошибку, из архивов убрали все документы по этому отряду и передали их на сохранение в МГБ.
— К нам?
— К вам. Всё бы было хорошо, но в школьно музее происходит погром. Погромщиком оказался бывший партизан этого отряда. Понимаете?
— Виноват, пока не понимаю.
— К расследованию подключается прокурор. Как вы думаете кто он такой?
— Тоже бывший партизан?
— Вы очень догадливы.
После похвалы полковник почувствовал себя не потенциальным арестантом, а снова полковником.
— Прокурор, который никогда не пил уходит в запой и увольняется из прокуратуры.
— Значит, узнал что-то, предположил полковник.
— Сейчас делом партизанского отряда занимается некий корреспондент…
— И он тоже из этого отряда.
— Вот именно. Более того, все трое знакомы между собой и недавно встречались.
— Заговор?
— Иначе и быть не может. Вы же понимаете, что разоблачение ошибки комсомольцев может привести к политическому резонансу.
У полковника снова выступил пот.
— Я уже не говорю о несчастном отце, — начальник снова указал пальцем высоко вверх. — Какого ему будет узнать, что его сын не был никаким героем и пропал без вести при загадочных обстоятельствах.
Полковник сочувственно покачал головой.
— Но если бы только это. Отец получил своё повышение во многом благодаря своему героическому сыну. Представьте, что всё это вскроется. Это уже не ошибка, это дискредитация партийных и государственных деятелей высшего уровня.
— Я всё понял, — полковник снова вытянулся в струнку.
— Вы ничего не можете понять, потому что я вам не всё ещё сказал.
— Виноват!
— В этой истории есть ещё один человек — настоящий командир партизанского отряда. Незадолго до окончании войны он скрылся. Вот теперь я всё сказал. Сами понимаете, что никаких приказов вы ни от кого не получите.
— Я всё понял товарищ…
— Просто товарищ, — остановил полковника начальник.
Когда полковник вышел из здания ЦК, он облегчённо вздохнул. Однако он пошёл не в управление, а к себе домой. Во-первых, нужно было успокоить жену, а во-вторых, сменить бельё. Та, что была на нём, совершенно промокла и прилипла к телу.
После звонка Кузьмы, Василий понимал, что спасение чести и достоинства командира целиком и полностью ложится на него. Созвонившись с управлением МГБ и заказав пропуск, Василий открыл дверь кабинета полковника МГБ.
— Заходите, заходите, Василий Егорович, — полковник расплылся перед гостем в улыбке. Интересуетесь партизанскими делами?
— Я ещё ничего вам не сказал, а вы уже знаете, чем я интересуюсь?
— Служба такая. Всё надо знать.
— Тогда сразу перейдём к делу. Я интересуюсь уголовным делом, которое было возбуждено против командира партизанского отряда, а в последствии командира полка Вронского. Я могу ознакомиться с эти делом?
— Нет.
Василий ожидал всего чего угодно, но не такого короткого ответа.
— А почему, позвольте узнать?
— А потому, что никакого уголовного дела против Вронского возбуждено не было.
— То есть, как это не было? А что же было?
— Была беседа в политуправление армии, вот и всё.
— Но ведь его в управление зачем-то вызывали?
— Вызывали не его, а всех командиров полков. Если вы помните, перед самым концом войны на некоторых участках фронта наши войска встречались с войсками союзников. Для того, чтобы военнослужащие знали как себя вести, для инструктажа были вызваны все командиры полков.
— И всё?
— И всё. А у вас другая информация?
— Я пишу сейчас повесть об этом партизанском отряде и столкнулся с некоторыми трудностями.
— Если это в моей компетенции, я помогу вам.
— В архивах, куда я обращался, нет никаких данных об этом отряде.
— Ну и что?
— Они ссылаются на вас.
— Вот ведь люди какие! Им главное свалить на кого-нибудь, отфутболить посетителя.
— Вы хотите сказать, что у вас архива отряда нет?
— Конечно нет. А почему он должен быть у нас.
Василий пожал плечами.
— Вот и я не знаю, — развёл руками полковник.
— Однако при нашей встрече вы сказали, что у вас служба такая всё знать.
— И это правда. Я не знаю, почему архив должен быть у нас, но знаю, почему его нет у военных.
Василий с интересом посмотрел на полковника.
— Его там нет, потому что документы партизанского отряда в архив никто не сдавал.
— А командир отряда, то есть полка?
— А командир отряда, то есть полка, скоропостижно уволился из армии и скрылся в неизвестном направлении, причём так, что даже наше ведомство не может его найти.
— А почему ваше ведомство его искало?
— Потому что армейцы его не нашли и обратились к нам. Полковник Вронский был награждён государственной наградой, но, к сожалению, его нет ни среди живых, ни среди мёртвых.
Василий летел домой, как на крыльях. Его командир был свободен, он вновь обрёл своё имя. Мало того, героя ждала награда о существовании которой он даже не подозревал.
Прибежав домой, Василий ничего никому не объясняя заказал разговор с Ленинградом. Увы, в Ленинграде трубку никто не брал. Василий подумал немного и назвал телефонистке номер Маши. Здесь ждать пришлось недолго. Василий услышал в трубке знакомый голос и сразу же поделился своей новостью.
— Значит, командиру можно выходить из подполья? — спросила Маша.
— Конечно.
— Но я не могу ему ничего сообщить без Кузьмы.
— А где Кузьма?
— У меня на кушетке спит.
— Так разбуди его.
— Не могу. Он уже второй день спит.
— Почему?
— У него запой.
— Неужели он пьёт?
— Иногда обстоятельства оказываются сильнее нас. В этом случае запой не самое большое зло.
— Но ведь кроме него ты тоже знаешь, где живёт командир.
— Я знаю только, что он в Кемерово. Столько прошло лет. Наверняка, он сменил и место работы и адрес. Нам без Кузьмы не обойтись.
— Давай сделаем так: я сейчас беру билет на Ленинград и еду к тебе, а ты постарайся, чтобы к моему приезду Кузьма был в норме.
И вот снова колёса отбивают свою знакомую дробь, снова проводник разносит чай и снова соседи по купе травят анекдоты и рассказывают байки. Василию повезло с попутчиками, два молодых парня говорили с ним, не умолкая. Они так привязались к Василию, что даже когда тот уходил в туалет, один из попутчиков всегда провожал его не в силах прервать свой рассказ. Даже курить в тамбур они ходили порознь: сначала уйдёт один, а когда первый вернётся, уходит второй. Как будто они стоят на посту и на время перекура меняют друг друга.
После Бологое решили обменяться адресами, чтобы потом встретиться.
— А ты по каким делам в Ленинград едешь? — спросил Василия попутчик.
— К фронтовому товарищу.
— А где он живёт?
— Не он, а она. Если честно, я адреса не знаю. Знаю, как пройти.
