Мэри Хиггинс Кларк - Оставь для меня последний танец
Ему не хотелось приезжать в Гринвуд-Лейк слишком рано. Чета Харников и миссис Шефли ложились спать после десятичасовых новостей, поэтому Нед не хотел быть там раньше. Он остановился у закусочной и съел гамбургер.
Было ровно десять часов, когда он, проехав квартал, остановился перед тем местом, где был их дом. У миссис Шефли свет еще горел, а вот дом Харников был погружен во тьму.
— Немного покатаемся вокруг, дорогая, — сказал он Энни.
Однако и в полночь Харников все еще не было дома. Нед решил, что не может больше рисковать, поджидая их. Просунув винтовку в окно миссис Шефли, он легко прикончит старуху, но тогда не сможет вернуться.
— Придется подождать, милая, — сказал он Энни. — Куда мы теперь поедем?
— Обратно в особняк, — услышал он ее голос. — Поставь машину в гараж и устрой себе постель на одной из этих длинных кушеток. Там ты будешь в безопасности.
40
В пятницу утром я первая приехала в офис «Уолл-стрит уикли». Мы с Кеном и Доном договорились встретиться в восемь, чтобы просмотреть все материалы до интервью с Адрианом Гарнером, назначенного на половину десятого. Парни прибыли на несколько минут позже меня. Зажав в руках кружки с кофе, мы вошли друг за другом в кабинет Кена и сразу приступили к делу. Полагаю, все трое с самого начала почувствовали, что ритм событий изменился, и не просто потому, что «Джен-стоун» закрыла двери. Мы интуитивно понимали, что события развиваются стремительно и нам необходимо держать ситуацию под контролем.
Я начала с рассказа о том, как помчалась в больницу, узнав, что там находится Вивьен Пауэрс, и поведала, в каком состоянии ее застала. Оказалось, что Кен и Дон тоже имеют свежий взгляд на расследование, но их выводы в корне отличаются от моих.
— Начинает вырисовываться некий сценарий, — сказал Кен, — который мне совсем не нравится. Вчера вечером позвонил доктор Челтавини и попросил меня встретиться с ним у него дома. — Он взглянул на нас, помолчал, а потом продолжил: — Доктор Челтавини тесно связан с научным сообществом Италии. Несколько дней назад до него дошли слухи, что некоторые находящиеся там лаборатории получили финансирование из неизвестного источника и продолжают заниматься разными этапами исследований противораковой вакцины, проводимых в «Джен-стоун».
Я уставилась на него.
— Какой неизвестный источник стал бы это финансировать?
— Николас Спенсер.
— Николас Спенсер?!
— Разумеется, это имя не было упомянуто. Если это правда, то, вероятно, дело в том, что Спенсер воспользовался средствами «Джен-стоун» для финансирования исследований в отдельных лабораториях. Потом он инсценирует свое исчезновение. «Джен-стоун» становится банкротом. Ник берет себе новое имя, возможно, изменяет внешность и становится единоличным владельцем вакцины. Может быть, вакцина в конечном счете перспективна, а он, чтобы развалить компанию, умышленно фальсифицировал результаты.
— В таком случае его могли видеть в Швейцарии? — вслух изумилась я.
«Не могу в это поверить, просто не могу», — вертелось у меня в голове.
— Думаю, что это не только возможно, но и очень вероятно… — начал Кен.
— Но, Кен, — перебивая его, запротестовала я, — Вивьен Пауэрс считает Ника Спенсера погибшим. Верю, что их связывало настоящее чувство.
— Карли, ты говорила мне, что она отсутствовала пять дней, а врачи утверждают, что она не находилась в машине столь долго, да и не могла находиться. Так что же случилось на самом деле? Есть два ответа. Либо она великая актриса, либо страдает раздвоением личности. Этим можно объяснить временное отключение сознания и имидж шестнадцатилетней девочки.
Мне начинало казаться, что мои слова — глас вопиющего в пустыне.
— Моя версия совершенно иная, — сказала я. — Посмотрим с другой точки зрения, ладно? Кто-то украл у доктора Бродрика записи доктора Спенсера. Кто-то выкрал рентгеновские снимки и томограммы ребенка Каролины Саммерс. Если верить Вивьен, письмо, написанное Каролиной Саммерс Нику, пропало, а ответ, который должна была получить Каролина, так и не был отослан. Вивьен сказала мне, что оставила его одной из служащих. Она была в этом точно уверена.
Потихоньку я входила в раж.
— Вивьен сказала также, что после пропажи записей доктора Спенсера Ник Спенсер стал проявлять скрытность в отношении своих деловых встреч. Иногда его не видели в офисе по нескольку дней кряду.
— Карли, думаю, ты подтверждаешь мою точку зрения, — тихо проговорил Кен. — Оказывается, с середины февраля до четвертого апреля, когда разбился его самолет, он совершил две или три поездки в Европу.
— Но может быть, Ник Спенсер начал подозревать, что в его собственной компании что-то происходит, — сказала я. — Выслушайте меня до конца. Помощником секретаря в «Джен-стоун» была Лора Кокс, двадцатилетняя племянница доктора Кендалл. Об этом мне вчера сказала Бетти, служащая приемной. Я спросила ее, известно ли сотрудникам, что они родственницы, и она ответила, что нет. Бетти сказала, что однажды она невзначай заметила Лоре Кокс, что у той такое же имя, как у доктора Кендалл, и девушка ответила: «Меня назвали в ее честь. Она моя тетя». Но потом она страшно расстроилась и умоляла Бетти никому ничего не говорить. Очевидно, доктор Кендалл не хотела, чтобы об их родстве узнали.
— Какой от этого был бы вред? — спросил Дон.
— Бетти говорила мне, что родственники сотрудников не принимаются на работу. Доктор Кендалл наверняка была в курсе этого.
— В медицинских исследовательских компаниях не считают, что левая рука должна знать, что творит правая, — соглашаясь со мной, сказал Дон. — Позволив племяннице занять должность помощника секретаря, доктор Кендалл нарушила правила. Я считал ее более профессиональной.
— Она говорила мне, что до перехода в «Джен-стоун» работала в научно-исследовательском центре «Хартнесс», — сказала я. — Какой она там пользовалась репутацией?
— Наведу справки.
Кен сделал пометку в блокноте.
— А пока будешь этим заниматься, подумай вот о чем: все, что сейчас говорится о Николасе Спенсере, который якобы умышленно пытался разорить собственную компанию и присвоить себе вакцину, может относиться к кому-то другому.
— К кому же?
— Для начала к Чарльзу Уоллингфорду. Что ты о нем фактически знаешь?
Кен пожал плечами.
— Голубая кровь. Не слишком эффективен как работник, но тем не менее аристократ и очень этим гордится. Его предок, сделав благородный жест и желая обеспечить иммигрантов работой, организовал мебельную компанию и оказался отличным бизнесменом. В других областях, как это часто бывает, фортуна отвернулась от этой семьи, но мебельный бизнес процветал. Отец Уоллингфорда расширил дело, но после его смерти Чарльз, взяв на себя его обязанности, загнал бизнес в тупик.
— Вчера, когда я была в офисе «Джен-стоун», секретарша возмущалась тем, что его сыновья в свое время предъявили ему иск по поводу продажи компании.
Дон Картер всегда старался выглядеть невозмутимым, но, услышав эту новость, широко от крыл глаза.
— Интересно, Карли. Посмотрим, что я смогу об этом раскопать.
Кен снова машинально чертил что-то на бумаге. Я надеялась, это поможет ему раскрыть другую версию того, что произошло в «Джен- стоун».
— Тебе удалось узнать имя пациента, который выписался из хосписа Святой Анны? — спросила я его.
— Мой осведомитель в больнице Святой Анны все еще пытается его разузнать. — Кен скривился. — Вероятно, имя этого человека уже появилось в колонке некрологов.
Я взглянула на часы.
— Пора. Боже упаси, если заставлю всемогущего Адриана Гарнера ждать. Может быть, он расколется и расскажет о плане спасения, на который вчера намекал Лоуэлл Дрексел.
— Дай угадаю, каков он, — предложил Дон. — Под громкие фанфары отдел по связям с общественностью Гарнера собирается объявить, что «Гарнер фармасьютикал» принимает на себя руководство «Джен-стоун», а в качестве жеста доброй воли в отношении служащих и акционеров они заплатят восемь или десять центов за каждый доллар потерянной суммы. Они объявят, что «Гарнер фармасьютикал» будет вести непрестанную борьбу за повсеместное избавление от проклятия рака. И так далее, и так далее…
Я встала.
— Сообщу вам, насколько правильной окажется моя версия. Пока, ребята.
Замявшись, я сдержалась и не стала произносить слова, которые не была еще готова озвучить: что Ник Спенсер, живой или мертвый, мог стать жертвой заговора внутри компании и что вместе с ним уже пострадали два других человека — доктор Бродрик и Вивьен Пауэрс.
Офисы по управлению делами «Гарнер фармасьютикал» размещались в Крайслер-билдинг, этой чудесной достопримечательности старого Нью-Йорка на углу Лексингтон и Сорок второй улицы. Я пришла на десять минут раньше назначенного времени, но тем не менее едва вошла в приемную, как меня проводили в святая святых — личный кабинет Адриана Гарнера. Увидев там Лоуэлла Дрексела, я почему-то не удивилась. Однако присутствие в комнате третьей персоны, Чарльза Уоллингфорда, меня озадачило.
