Дарья Калинина - Неполная дура
— Тише! Я не одна!
— А кто у тебя?
— Не знаю. Бывшие подружки твоего брата. Пришли помочь.
— А ты их запрягла в работу? — фыркнула Людочка. — Ну, все равно. Они тем более будут рады, что ничего делать не надо.
Подруги и в самом деле обрадовались. Хотелось бы только знать, с чего это Людочка так по-хозяйски распоряжается в ресторане Геры? Неужели она твердо уверена, что он достанется именно им? Но почему? Ведь есть же еще и Полина.
Именно этот вопрос Мариша озвучила, когда Людочка явилась на кухню знакомиться. Девица была лет на десять младше Геры. И при этом так явно похожа на свою мамочку, что оставалось только удивляться. Точно такой же колобок на кривеньких тонких ножках. Только прическа была другая. Людочка носила волосы стриженными до плеч. И они вились у нее тяжелыми темными кудрями. В принципе, девушка не была даже симпатичной. И уж точно в подметки не годилась своему красавцу-брату.
— Вот что кровь делает, — прошептала Мариша на ухо Инне. — Мать у них одна. Только отцы разные. А ты погляди, какой результат!
Людочка тем временем с аппетитом поглощала селедку, щедро засыпав ее зеленым луком и отварной картошкой. И залив все эту снедь найденным майонезом.
— Люблю покушать! — откровенно призналась она подругам.
Могла бы и не говорить. Лишние килограммы на животе, боках и бедрах сказали бы все за нее.
— А Полинка — она дура! И все имущество Геры она точно не получит.
— Полюбовно, значит, наследство Герасима поделите? — уточнила Инна.
— Милиция уже намекала, что это мы с мамочкой Герасима прикончили, — запихивая в рот чуть ли не половину жирной селедки и жмурясь от удовольствия, произнесла Людочка. — Только фиг им! У нас алиби имеется.
— Прямо как чувствовали! — с готовностью подхватила Елизавета Петровна, подозрительно косясь на майонез. — В гости к моей сестре ходили. У ней юбилей какой-то намечался. Сначала хотели в ресторан к Гере отправиться, а потом, бог нас уберег, передумали.
Мариша с интересом наблюдала за весело жующей и перемигивающейся с матерью Людочкой. Эта девица даже не давала себе труда скрыть радость от смерти брата. Ладно, пусть она его совсем не знала и он был ей родным только наполовину, но все равно нельзя же так!
— Людочка, а у тебя же муж имеется? — спросила Мариша и с удовольствием увидела, как селедочный хвост, свисающий изо рта девицы, замер, а потом медленно и словно бы уже нехотя шлепнулся обратно на тарелку.
— Ну, есть, — произнесла Людмила.
Веселость вышла из нее, как воздух из проткнутого шарика. Со свистом.
— А что такого?
В голосе девушки теперь слышалась растерянность. И она взглянула на мать, словно в поисках поддержки.
— Есть у Людочки муж. Только они не живут вместе!
— В разводе?
— Просто не живут.
— Мы с ним поссорились! И вас это ровным счетом не касается!
Теперь тон Людочки становился агрессивным. Тему ссоры с мужем ей мусолить явно не хотелось.
— Давно поссорились-то?
Мариша изо всех сил старалась не показать, что все происходящее кажется ей все более и более подозрительным.
— Несколько месяцев назад!
— И что же за ссора такая, что до сих пор не помирились?
Тут Людочкино терпение окончательно лопнуло.
— Да вам что за дело? Убирайтесь! Сидят тут! Вынюхивают! И ты, мама, тоже хороша. Пускаешь в дом всякий сброд!
После такого отпора подругам только и оставалось, что удалиться. Причем с максимальной быстротой. И дело тут было вовсе не в гневно сопящей и пахнущей селедкой и луком Людочке. Просто тут они уже все услышали. И теперь им не терпелось проверить свою догадку. Выскочив на улицу, Инна возбужденно спросила:
— Как думаешь, мог Людочкин муж угробить Геру?
— Запросто! — пожала плечами Мариша. — Если Полиного приятеля мы заподозрили, чем Людочкин муж хуже?
— Ага, ага! Мамаша с Людочкой отправились обеспечивать себе алиби. А он магнит под гильотину подложил и в нужный момент на кнопочку нажал!
— А Стеллу он зачем убил?
Инна задумалась.
— Стелла, может быть, совсем за другое поплатилась. Не забывай, она ведь помогала Гере проворачивать темные делишки с бандитскими денежками. Геру убили родственники, бандиты потеряли деньги и кинулись к Стелле. Она их послала куда подальше, а они со злости взяли и прирезали красавицу.
Версия была не лучше и не хуже остальных. Но тут раздался телефонный звонок. Оказалось, что это звонит Надир. Мариша моментально расцвела и забыла про всякие там расследования.
— Милый, — проворковала она. — Как поживаешь? Ты соскучился? Заказал места? Где? Неужели опять проведем вечер в ресторане? Но хоть не в «Пире во время чумы»?
В тоне Мариши прозвучала паника. В ресторан хоть в тот, хоть в другой ей не очень хотелось. Дурные воспоминания, знаете ли.
— Ах, мы пойдем с тобой в театр. Очень хорошо! Нет, нет, я совсем не против. Обожаю театр!
Инна хмыкнула. Она-то знала, какой из подруги театрал. Больше десяти лет назад она потащила подругу в театр. На балете подруга в первом акте сонно щурилась и пила коньяк из припасенной для этого случая фляжки. А в антракте, обнаружив, что запасы кончились, мчалась в буфет, расталкивая театральную богему, и в первых рядах требовала бутербродов с колбасой пожирней и еще чего-нибудь выпить.
В случае оперы не помогал даже коньяк. Его просто не хватало. И Мариша мирно засыпала, вздрагивая и недовольно ворча, когда тенор брал слишком высокую ноту и будил ее.
— А я виновата? — оправдывалась Мариша. — Меня с двух лет таскали в эти проклятые театры. К десяти годам я их уже ненавидела, в двенадцать всерьез задумалась, а не взорвать ли театр, куда мы с маман в очередной раз шли, а в тринадцать из принципа стала ходить на Костю Кинчева. И не потому, что такая фанатка, просто только так я могла избавиться от ненавистного театра. Мамулечка увидела, что у меня новое увлечение, как у всех нормальных подростков, что я не валяюсь больше целыми днями с книжкой на диване, и отстала от меня.
В новой тусовке Мариша пользовалась успехом. У нее была даже кличка — Принцесса Пяточки.
— Все потому, что я лучше всех забивала косяки с травкой.
Впрочем, кончились веселые посиделки с «пяточками», как всегда, печально. Кто-то из друзей подсел на более крутые наркотики и либо умер, либо угодил в тюрьму. Кто-то еще угодил за решетку, добывая деньги на эти самые «пяточки». А самая осторожная половина компании вынуждена была пережениться друг на друге, потому что ожидали появления детей, зачатых под все тем же дурманом. О судьбе этих бедолаг Мариша даже говорить не хотела. Они не вылезали из детских болезней и прочно поселились в районной детской поликлинике.
— А мне повезло, — хвасталась Мариша, — я всего лишь стала жить с одним бандитом, который нещадно лупил меня каждый раз, когда подозревал, что я уходила из дома на нашу тусовку. И мне во избежание действительно серьезных травм пришлось срочно переосмыслить свои жизненные ценности.
— И как? Удачно?
— Не уверена, — с сомнением произнесла Мариша. — От своего бандита я ушла, но с театром все равно завязала навсегда.
И вот теперь спустя более десяти лет Мариша снова отправлялась в театр. Из прошлого у нее сохранилось смутное воспоминание о том, что в театр полагается являться в вечернем туалете до самого пола, но обязательно с изящным газовым шарфиком на оголенных плечах. В лайковых перчатках до локтя и в лаковых туфлях на ошеломительной шпильке.
Увы, последнего необходимого аксессуара для похода в театр Мариша не нашла. Не было у нее лаковых туфель, хоть плачь! Пришлось удовольствоваться обычными замшевыми. И всю дорогу до театра Мариша терзалась сомнениями. Может быть, надо было все-таки взять необходимые туфли напрокат у кого-нибудь из подруг?
Насчет платья Мариша была совершенно спокойна. Оно было прямым, темным, с открытой спиной и без рукавов. Подходящие перчатки и светлый невесомый шарфик тоже нашлись и даже в избытке. Было из чего выбрать. И в конце концов Мариша решила, что за последние годы нравы могли слегка измениться. И никто не будет так уж строго судить ее туфли.
Но Мариша даже и не подозревала, насколько разительно могли измениться нравы. Первой тревожной ласточкой, оповестившей Маришу, что с ней что-то не в порядке, был растерянный взгляд Надира, когда она вышла из такси. Что такое? Кавалеру полагалось выглядеть ошеломленным, сраженным представшей перед ним Маришей в полном вечернем облачении. А он если и был поражен, то скорей уж неприятно.
— Что такое? — удивилась Мариша, одновременно окидывая фигуру Надира.
Он был одет в демократичную белую и облегающую его тело словно вторая кожа майку. Она матово поблескивала на сгибах и Мариша моментально оценила ее качество да и цену. Черные кожаные штаны были сшиты из изумительно мягкой кожи и даже на сгибах не топорщились. Их Мариша тоже оценила. Так же, как и ботинки из крокодиловой кожи и тяжелый медальон в виде неизвестного китайского иероглифа, который покачивался на мощной груди Надира.
