Камилла Лэкберг - Ангелотворец
— Шоу Леттермана. [19]
— Кто гость?
— Меган Фокс. [20]
— Ооо… — протянул Патрик.
— Будешь теперь заниматься сексом с женой и представлять на ее месте Меган Фокс? — подмигнула ему Эрика.
— Вполне возможно, — ответил ее муж, зарываясь носом ей в шею.
Она в шутку оттолкнула его, но потом ее лицо стало серьезным.
— Как все прошло на Валё?
Хедстрём вздохнул.
— Плохо. Мы искали до темноты, но ничего не нашли, несмотря на помощь команды Турбьёрна.
— Ничего?
— Никаких следов. Наверное, он или она выбросили оружие в воду. Может, хоть пули что-то дадут… Их отправили на анализ.
— А что это за открытка, о которой говорил Мортен?
Патрик ответил не сразу. Он не мог делиться подробностями расследования с женой, но при этом знал, что Эрика умна и ее выводы могут помочь им в этом деле. Поколебавшись, он все же решился рассказать о странных анонимных поздравлениях фру Старк.
— Эбба всю жизнь получает открытки, подписанные буквой Й. Раньше они никогда не содержали угроз. До недавнего времени. Мортен принес нам последнюю открытку, и в ней послание совсем иного рода.
— И вы думаете, отправитель стоит за происшествиями на Валё?
— Мы пока ничего не думаем, но этим надо заняться поплотнее. Я собираюсь поехать завтра с Паулой в Гётеборг, чтобы поговорить с приемными родителями Эббы. Йоста в этом деле не мастак, как ты знаешь. А Паула умоляла позволить ей поработать. Она дома от скуки на стены лезет.
— Только пусть не перенапрягается. Беременные часто переоценивают свои силы.
— Ты такая наседка, — улыбнулся Хедстрём. — Я же отец троих детей! Значит, я и эксперт по беременным женщинам.
— Позволь кое-что уточнить! — запротестовала писательница. — Это не ты был беременным, это не у тебя была утренняя тошнота, распухшие лодыжки, судороги, изжога, и не ты двадцать два часа рожал в муках ребенка, и не тебе делали кесарево…
— Понял-понял, — взмахнул руками Патрик. — Я обещаю присматривать за Паулой. Мелльберг мне не простит, если с ней что-то случится. Он на все готов ради семьи. Этого у Бертиля не отнять.
По экрану пошли титры. Эрика стала щелкать пультом.
— Кстати, что там делает Мортен один в доме? Почему он решил остаться? — спросила она.
— Не знаю. Мне не понравилась эта идея. Мне кажется, муж Эббы не в себе. Выглядит он спокойным, но это спокойствие кажется мне обманчивым. Он как утка, которая, казалось бы, плавно скользит по воде, и не видно, как лихорадочно она перебирает лапами там, внизу. Понимаешь, о чем я?
— Прекрасно понимаю.
Эрика продолжала перебирать каналы. Наконец она остановилась на «Смертельной добыче» на «Дискавери» и стала без всякого интереса смотреть, как люди ловят в шторм крабов.
— Эбба с вами не поедет? — поинтересовалась она через некоторое время.
— Нет, думаю, будет лучше поговорить с ними без нее. Паула придет в девять, и мы поедем на «Вольво» в Гётеборг.
— Хорошо, тогда я покажу Эббе собранные материалы.
— Я их тоже не видел. Там есть что-то нужное?
— Нет, все важное я тебе уже рассказала. То, что я узнала о родных Эббы, касается далекого прошлого и может быть интересно только ей.
— Все равно, можешь мне показать их тоже. Но не сегодня. Сегодня я хочу только обнимать тебя, — Патрик прижался к Эрике еще крепче и положил ей голову на плечо. — Боже, какая опасная работа у этих парней! Какое счастье, что я не ловец крабов.
— Да, милый, я тоже рада. Слава богу, ты не промышляешь ловлей крабов, — засмеялась писательница и поцеловала мужа в макушку.
Порой Леону казалось, что его суставы свистят. Этоначалось после аварии. Перед этимвсе части тела у него болели и чесались, словно предупреждая о том, чтоскоро будет, как удушливая жара предупреждает о скорой грозе. Именно это Кройц теперь и чувствовал. Ия хорошо его знала и обычно начинала ссориться с ним накануне, чтобы отвлечь мужа от депрессии, но на этот раз все было иначе. На этот раз она его избегала, старалась не встречаться с ним в доме. Это необычное поведение интриговало Леона. Его главным врагом всегда было бездействие. В детстве папа смеялся над ним, потому что Кройц-младший не мог сидеть спокойно и все время шалил. Ему нравилось испытывать терпение родителей. Мама охала и ахала над его ссадинами и переломами, но отец сыном гордился. После той Пасхи Леон не видел отца — сразу уехал за границу, не прощаясь с родными. Годы шли, но Кройц все время был слишком занят, чтобы навещать их. Папа был щедр и переводил деньги на счет сразу, как только они заканчивались. Он никогда не пытался контролировать Леона, предоставив ему самому выбирать себе дорогу в жизни. Вся жизнь его была сплошным свободным полетом, и однажды он подлетел слишком близко к солнцу и обжег себе крылья. К тому времени родители были уже мертвы. Это было к лучшему: они не видели, что сделала с ним авария на узкой горной дороге. Леон был рад, что отец не застал его в таком состоянии. Зато его видела таким Ия. Они много лет провели вместе, но теперь Кройц чувствовал, что они приближаются у критическому моменту. Достаточно небольшой искры, чтобы разгорелся пожар. И это он, Леон, должен поднести к хворосту спичку.
Он прислушался. В доме было тихо. Наверное, Ия уже легла. Взяв мобильный, Леон выехал на веранду и начал набирать номер. Затем, обзвонив всех, одного за другим, положил руки на колени и устремил взгляд вдаль. В темноте вся деревня светилась огнями, как рождественская гирлянда, и только в доме на Валё было темно.
Кладбище Лёве, 1933
Два года прошло со смерти Карин, а Герман так и не приехал за ней. Верная, как собака, Дагмар ждала, пока дни становились неделями, недели — месяцами, а месяцы — годами. Она продолжала следить за новостями в газетах. Геринг стал министром в Германии. На фото, в униформе, он выглядел так эффектно! Влиятельный человек, соратник Гитлера, важная персона… Пока он делал карьеру в Германии, Дагмар могла терпеливо ждать, но когда в газетах появилась информация, что он снова в Швеции, она решила, что раз ее любимый так занят и не может приехать к ней, то она приедет к нему сама. Супруга известного политика должна уметь подлаживаться под расписание мужа. Наверное, ей придется переехать в Германию. Но девчонку брать с собой нельзя. Мужчина его статуса не может иметь внебрачную дочь. Все равно Лауре уже тринадцать: она сама может позаботиться о себе. Газеты не писали, где живет Герман, и Дагмар не знала, где его искать. Она поехала по старому адресу на Оденгатан, но там ей открыл неизвестный мужчина и сказал, что Геринги давно уже не живут в этом доме. Дагмар долго стояла перед подъездом, пока не вспомнила, на каком кладбище похоронена Карин. Может, Герман там? Кладбище Лёве было где-то под Стокгольмом, и после недолгих поисков Дагмар села на нужный автобус.
Теперь она сидела на корточках перед надгробием с выбитыми на нем именем Карин и свастикой. Ветер срывал с деревьев желтые листья. Октябрьский воздух был холодным, но Дагмар ничего не замечала. Она думала, что со смертью Карин ее ненависть к этой женщине утихнет, но, сидя перед ее могилой в драном пальто, не могла не думать обо всех тех лишениях, которые ей пришлось терпеть все эти годы. В ней снова проснулась ярость. Вскочив, она сделала шаг назад и бросилась прямо на камень. Острая боль пронзила все тело, но надгробие не сдвинулось с места. Расстроенная, Дагмар бросилась вырывать с корнями цветы, которыми была засажена могила. Потом попыталась выдрать железный крест. Это ей удалось; она оттащила его подальше от могилы и выпрямилась, с удовольствием разглядывая проделанную работу. Внезапно кто-то схватил ее за руки.
— Что, черт возьми, вы делаете?! — крикнул высокий широкоплечий мужчина.
Дагмар блаженно улыбнулась.
— Я будущая фру Геринг. Герман думает, что она не заслуживает такой красивой могилы, так что я исполнила его желание и теперь поеду к нему.
Она улыбалась во весь рот, но мужчина только покачал головой. Не выпуская ее руки, он потащил Дагмар за собой в церковь. Она еще улыбалась, когда приехала полиция.
Коттеджи в Фалькенлидене были слишком маленькими. Дан собрался с детьми в Гётеборг; все утро они паковали вещи, и жена все время путалась у них под ногами. Где бы она ни была, Анна чувствовала, что мешает; к тому же ей пришлось несколько раз сбегать на заправку, чтобы купить фруктов, сладостей, напитков и комиксов в дорогу.
— Всё собрали? — спросила она, разглядывая гору вещей в холле.
Дан сновал между домом и машиной, пытаясь загрузить вещи. Ей уже сразу было понятно, что это невозможно, но Анна молчала. Это его проблемы. Это он предоставил детям самим собрать себе сумки. Естественно, они взяли с собой всё, что хотели, и получилось очень много.
