Евгения Михайлова - Мое условие судьбе
– И из всех остальных тоже, – с готовностью поддержал Сергей.
Глава 20
Денис вернулся в СИЗО. Его привели в камеру человек на двадцать. Дали сверток со свернутым одеялом, тонкой подушкой, показали место. Он сел, сверток положил рядом. Задумчиво рассматривал новые «хоромы». Потом встал, подошел к металлической двери и постучал. Открыл контролер:
– Чего тебе?
– Здесь должна быть библиотека, я читал. Мне туда нужно.
– Вот так прям приспичило сильно?
– Да, сильно.
– Ладно, спрошу у начальника, у следователя твоего. Можно ли тебя туда пускать. Из дурки вообще привезли. Еще спалишь там все.
– Нет. Я книги не поджигаю. Да и нечем мне, вы могли бы догадаться.
– Странный ты, – заключил контролер и закрыл дверь.
Через час пришли другие обитатели камеры. Кто с допросов, кто с прогулки, кого-то использовали для работ.
– Гляньте, – удивился крупный мужик. – Пацана какого-то нам привели.
Денис поднялся, поздоровался, сказал, как его зовут.
– Денис? – с иронией спросил пожилой человек с массивным лицом со свежими шрамами. – А чего тебя к нам? Мест других, что ли, нет? Тут обвинения серьезные. А ты, наверное, такое страшное преступление совершил – шоколадку в магазине спер?
– Нет, – ровно ответил Денис. – Шоколадку я не брал. У меня две статьи. Покушение на убийство и убийство. Покушение на известную тележурналистку, убийство известного телемагната.
– Ты так шутишь? – в тишине спросил мужчина со шрамами.
– Нет, все правда.
– Нифигасе, пацаненок, – выдохнул кто-то.
Земцов шел по коридору, хотел посмотреть, как устроили Дениса.
– Вячеслав Михайлович, – обратился к нему контролер. – Там ваш, этот, которого из дурки привезли, просится в библиотеку. Ему вообще можно?
– Нужно, – ответил Слава. – Насчет дурки, бросайте вы эту ерунду разносить. Психиатрическую экспертизу проходит большинство заключенных. У Василевского серьезные обвинения. Это было необходимо. Он совершенно нормален, сообщаю на всякий случай. На тот случай, чтобы тут не было никаких издевательств. Парню восемнадцать лет. Любые развлечения со стороны заключенных и персонала будут иметь жестокие последствия.
– Понял. Уж и спросить нельзя.
Контролер открыл дверь камеры, и они увидели такую картину. В центре, у стола, сидел Денис и что-то чертил на листке бумаги ручкой, которые ему дали. Объяснял что-то. Остальные – взрослые и немолодые мужчины – внимательно смотрели и слушали, как в школе на уроке.
– И все, – сказал Денис. – Тесноты не будет, если мы так сделаем. Появится ощущение простора и воздуха. Это один из классических принципов архитектуры.
– Слушай, – произнес мрачный сокамерник. – А ощущение свободы ты нам нарисовать не можешь?
– Каждый человек свободен, – ответил Денис. – В любой ситуации. Внутренне свободен, разумеется. А в остальных отношениях все в той или иной степени ограничены и зависимы.
– Добрый день, – произнес Слава. – Ничего, что я прервал ваше интересное занятие? Денис, я пришел посмотреть, как ты устроился.
– Хорошо, – сказал Денис. – Мама приехала?
– Завтра приедет.
– А что вам сказали по поводу моей психиатрической экспертизы?
– Мне и сказали. И уже написали. Нормальный ты абсолютно.
– Конечно, – улыбнулся Денис. – Но мы там так хорошо обо всем поговорили.
– Ты понял, о чем речь? Это значит, по всей строгости закона. Если ты хоть как-то не начнешь защищаться. Адвокат отказывается с тобой работать. Ты ничего не принимаешь, никакие предложения.
– Что же тут поделаешь, – грустно сказал Денис. – Если нет ни одного обстоятельства, которое бы меня немного оправдало. Ни одного!
– Подставили пацана, гады, – сплюнул себе под ноги мужчина со шрамами.
Глава 21
К дому, в котором жил Алексей Чибиряк, Земцов приехал один. Хозяин открыл сразу.
– Здрасте. – Он посмотрел растерянно. – А что?..
– Алексей, надо все рассказывать, потому что мы и так практически полностью в материале, и собираться…
– А что собирать?
– Сменные вещи и желательно орудие убийства. Короткоствольный пистолет, из которого вы убили Вадима Долинского. Мне почему-то кажется, что вы от него не избавились. И что отдадите сами, потому я и приехал один, без группы. Хотя ордер на обыск есть.
– А что вы вообще сейчас сможете доказать? Через столько времени? Если, к примеру, нет у меня ничего.
– Мы можем доказать связь событий. Да, время было упущено, вы вообще не были в поле зрения следствия. Но время проходит, что-то забывается, конечно, а наука идет всегда вперед. Эксгумация тела Долинского показала, что по расположению пулевых ранений и другим деталям убийца был левшой, он шел почти рядом с жертвой. А тремя днями ранее Людмила Арсеньева сообщила Долинскому о том, что его ребенок умер. После этого письма он приезжал к ней узнавать подробности, потом был у вашей сестры, потом у вас… Все это мы узнали, восстановив разговоры с вами по его телефону. Судя по ним, Раиса ему сказала, что ребенок убит по приказу матери, что хоронили вы. И она, и вы отказались показать место захоронения. И тогда он сказал Раисе: «Я не буду обращаться в полицию. Я просто найму людей, которые тебя на ленточки порежут, убийца».
– Да, этот чмошник угрожал Раисе. Рая приехала, плакала. Она говорила: «Кто он и кто я. Он меня как муху прихлопнет, никто и не узнает». Он и мне пургу всякую гнал, этот Долинский. Но меня не испугаешь. Рая… А кто еще у меня есть? Старшая сестра.
– Да, помню. На три минуты. А почему вы не показали Долинскому место захоронения его ребенка?
– Так не было его. Рая же просто спасла от этих извергов девочку.
– И вы помогали ей спасать?
– Да, я отвез к женщине одной.
– Заходили к этой женщине?
– Нет, у меня ее взял мужик, охранник, Толян.
– Знаете его неплохо, да? Это был не первый и не последний ребенок, которого спасла ваша сестра, а вы отвезли к этой женщине, Светлане Семеновне Цуко, так?
– Да. Рая и потеряшек находила, и отказников, как мы с нею, и других несчастных…
– Вы в курсе, что она за каждого ребенка получала одну и ту же сумму?
– Да. А что такого? И мне Светлана давала на бутылку. Дело-то хорошее.
– Уверен?
– В смысле?
– Пошли в комнату, в этих твоих сенях я и тебя плохо вижу. А мне нужно, чтобы ты фотографии посмотрел.
В комнате Алексей с недоумением рассматривал снимки страшного чулана, привязанных к деревянным нарам детей, мертвой девочки, прикрученной в наказание к столбу, маленького ребенка с надорванным ртом и следами побоев.
– Это что? Я не понимаю. Как у фашистов каких…
– Это ваша добрая женщина Светлана. Вот она в наручниках на фоне этого чулана. Вот ваш Толян, тоже в наручниках. Уже дает показания вовсю. Он и сказал, в частности, что Раиса прекрасно знала, кому и на что продает чужих детей. Она их попросту воровала. И ребенка Людмилы Арсеньевой она тоже украла. Та была больна, с высокой температурой, она не говорила ей убить ребенка. Просто потом ваша сестра умело ее запутала, воспользовавшись депрессией, горячкой, личной драмой.
– Я не верю. Рая не могла.
– У вас будет много времени для изучения материала. Его тоже много. Кстати, вот этот ребенок с разорванным от кляпа ртом – это и есть Вита Арсеньева, которую вы «спасли». Как ты убил Долинского?
– Подождал у подъезда, сказал, что расскажу, как дело было. Он говорит: у жены день рождения, но давай без нее поговорим, на балконе. Пошли к их квартире. Да, не выбросил я свой короткоствол. Дорогой он мне. Трофейный. «Кольт-191». В подполе.
– Пойдем за ним вместе, пожалуй.
– Да ты че, друг… Не доверяешь? Я не сбегу, не крыса, не застрелюсь – не белая кость. Раз такое дело – отбуду свое. Не опоздаю на тот суд, где мы с Раей за все ответим. – Он кивнул на фотографии. – Ты веришь, что я не знал?
– Да верю, – с досадой сказал Земцов. – Толку-то. Такого хорошего человека – ни за что. Ребенка – в концлагерь… Только не рассказывай про старшую сестру и три минуты. У тебя было столько лет, чтобы научиться своими мозгами пользоваться. Не судьба. Жалко только вашу Лидию Петровну. И ее Раиса обманула. А она вас в ладони принимала, чтобы не выскользнули, не упали…
– Лучше бы упали, – угрюмо сказал Алексей и похромал к своему подполу.
Глава 22
Вечером дома Дина внимательно выслушала рассказ Александра, посмотрела фотографии в его планшете и занялась собаками, ужином, уборкой. Ночью Александр обнял ее:
– Я соскучился, как зверь.
Дина ответила ему нежно и пылко. Утром она встала раньше, чем он, собралась и уехала в больницу к своей девочке. Там тоже все делала по порядку, по минутам, по уму… Старшая медсестра зашла, посмотрела, как она смазывает ребенку ранки и пролежни, рассмеялась:
– Если вдруг вам работа понадобится, Дина, мы ради вас уволим как минимум четырех криворуких. Не обидим по деньгам. Руки у вас такие разумные, сильные, точные и ласковые. Ребенок ни разу даже не скривился… Наоборот: вот улыбается.
