Светлана Алешина - В пекло по собственной воле (сборник)
Стоп! Я же могу позвонить ему и спросить об этом прямо. Правда… По телефону такие вещи обсуждать опасно – линия наверняка прослушивается. И все же стоит попробовать. Мы с Григорием Абрамовичем всегда понимали друг друга с полуслова.
Придя на заставу и разыскав Евграфова, я потребовала у него телефон. Он привел меня в кабинет начальника заставы, уже третий день то находящегося в штабе округа, то облетающего пограничные катера, то ведущего какие-то сложные переговоры с японцами в Южно-Курильске и Немуро.
У нас на Шикотане дело близилось к рассвету, значит, в Москве ранняя ночь, разница во времени – восемь часов. Наверняка Григорий Абрамович сейчас в палате один и никто не помешает ему говорить со мной совершенно свободно. Если, конечно, не учитывать посторонних и очень внимательных «ушей».
Я чуть не отчаялась в своей затее, слушая ровный сигнал в телефонной трубке, свидетельствующий о том, что абонент отсутствует. Нехорошие мысли начали лезть в голову. Вдруг с Григорием Абрамовичем что-то случилось, пока мы тут на Шикотане…
Я успокаивала себя только тем, что двигался он пока еще очень плохо и для того, чтобы взять в руку телефонную трубку и поднести ее к уху, ему требовалось намного больше времени, чем здоровому человеку.
Наконец в трубке раздался легкий щелчок и знакомый глуховатый голос произнес слегка замедленно, но ровно и уверенно:
– Алло! Полковник Воротников слушает.
Его голос раздавался так четко и громко, словно он был в соседней комнате, а не на другом конце России.
– Григорий Абрамович! – воскликнула я. – Здравствуйте! Не разбудила?
«Запомни! – сказала я себе. – Никаких вопросов о здоровье и никаких просьб беречь себя! Разговаривай, как с абсолютно здоровым человеком. Здравствовать ты ему уже пожелала. Этим и должно все ограничиться».
– Нет, Оля, – сказал Грэг. – Я рад, что ты позвонила. У тебя все в порядке?
«Чувствует, – подумала я, – что у меня далеко не все в порядке…»
– Почти, Григорий Абрамович, есть небольшая проблемка. Мне очень хотелось бы услышать ваше мнение о ней.
– Какая? – спросил он.
– Все та же самая, – ответила я, внутренне злорадствуя по поводу тех, кто прослушивал наш разговор, но наверняка ничего не понимал. – Из-за которой мы с вами чуть не поссорились. Я, кажется, нашла ответ, но знаю, что вам он не понравится.
– Когда кажется – креститься нужно! – сказал Григорий Абрамович очень раздраженным голосом. – Я уже говорил тебе, что я в этом деле – не советчик. И больше даже не спрашивай меня об этом.
– Да я и не об этом, Григорий Абрамович, – поторопилась я вставить, испугавшись, что он сейчас отключится. – Я думала, вы подскажете мне, что делать? Кроме мыслей в голове, я ничем не располагаю. Мне нужно что-то реальное. А руки у меня связаны. Вы же знаете моего шефа. Если ему станет что-то известно… Он засунет меня в такую дыру, из которой я до пенсии не выберусь и уж точно ничего не смогу.
Я сделала паузу. Он молчал.
– Так что вы мне посоветуете, Григорий Абрамович? – спросила я еще раз.
– Если бы я был на твоем месте, я бы бросил все это, – сказал он наконец. – Но я здесь, хоть это и не самое лучшее место, которое я считаю для себя подходящим… Тебе нужно поговорить с Колей, он сейчас в Питере, звонил сегодня. Запиши его телефон…
Григорий Абрамович медленно продиктовал мне несколько цифр.
– С ним можно говорить более свободно, чем со мной, – сказал Грэг, тоже явно, как я поняла, дразня телефонистов, сидящих на подслушке. – У него аппаратура получше. Расскажи все ему. Он фигура – не меньше твоего начальника. Сумеешь его убедить, значит, получишь от него приказ. Не сумеешь – заранее предупреждаю – заткни уши… А меня извини! Я ничего не могу сказать…
– Спасибо, Григорий Абрамович! – с трудом удержалась я, чтобы не ляпнуть что-нибудь по поводу надежд на его быстрое выздоровление.
– Звони! – сказал он. – Я рад всегда тебя слышать, независимо ни от чего. Пока!
Он положил трубку, а я бросилась набирать диспетчера пограничной связи, чтобы тот соединил меня с Санкт-Петербургом.
Ожидая ответа диспетчера, я бросила взгляд в окно и увидела очень странную, обеспокоившую меня картину. Уже рассвело, но солнце еще не встало и над островом висели утренние сумерки, проясняющиеся с каждой минутой. Видно было не очень отчетливо, но я сразу же разглядела понурую фигуру Фимы Шаблина, бредущую к стоявшему рядом с заставой вездеходу под конвоем какого-то человека в форме, которого я разглядеть не сумела.
– Что за черт! – ни секунды не раздумывая, я бросилась к выходу.
По пути чуть не сшибла с ног капитана Евграфова, который шел мне навстречу с пачкой каких-то документов в руках.
– Оля! – только и успел он крикнуть, когда я оттолкнула его со своего пути. – Что с вами?
Объяснять было некогда. Я уже слышала, что мотор вездехода заработал и стал набирать обороты.
– Что у вас есть из транспорта? – бросилась я опять к Евграфову. – Быстрее! У нас ни секунды в запасе!
– Вертолет! – ответил он машинально. – А что, собственно…
– Быстро! – крикнула я, устремляясь к двери. – Летим!
– Куда?! – закричал он почти возмущенно, но тем не менее бросился за мной.
Пока он включал двигатель и разгонял винт, я сидела рядом с ним в кабине как на иголках. Единственное, что меня утешало, – солнце уже встало и видно становилось очень хорошо. С воздуха мы успеем засечь, в какую сторону повезли Шаблина. А уж догнать вездеход по воздуху – не проблема.
Евграфов поднял наконец машину в воздух, и мы сделали небольшой круг над окрестностями заставы.
– Вон они! – закричала я, показывая на вездеход, пробиравшийся между камней к бухте, в которой около берега стояли два катера.
– Да кто они, мать твою? – не выдержал Евграфов. – Это наряд сменяться едет. Сейчас катера на патрулирование пойдут.
Я растерялась.
– Фимку Шаблина на вездеходе увезли! – крикнула я. – Сереженька, найди их, они Фимку убьют! Его уже второй раз арестовывают.
– Кто это его арестовывает? – спросил Евграфов, разворачиваясь в сторону горы Лысой. – Ты видела, кто его увез?
– Пограничник какой-то! – сказала я. – Или кто-то в форме пограничника.
– Понял! – буркнул Евграфов и нахмурился.
Вертолет быстро шел по направлению к горе. Как ни вглядывалась я в нагромождение скал под нами, заметить ничего не могла. Никаких следов машины не было. Я расстроилась.
– Куда ты летишь? – с досадой крикнула я. – Мы так совсем их потеряем!
– Не потеряем! – мрачно ответил Евграфов. – На острове есть только одно место, где можно спрятаться, – лес на склонах Лысой горы. Все остальное просматривается как на ладони!
– Кому из ваших мог понадобиться Шаблин? – спросила я капитана.
– Из наших – никому! – ответил он. – Это точно. Ефим утром меня донимал, просил пустить к тому старику, что моряки подобрали. Да что там просил – требовал. Ты, наверное, знаешь, как он это умеет делать!
– Знаю! – вставила я.
– Я сначала отказывал, потом сдался, – продолжал Евграфов. – Сам отвел его к начальнику внутреннего караула, приказал пропускать везде, ну, почти везде, так скажем. Но даже если бы он запоролся на стратегический объект, его не арестовали бы, просто прогнали бы, и все! Да он и не смог бы туда проникнуть…
– Какой еще стратегический объект? – спросила я.
– А откуда я знаю – какой? – ухмыльнулся капитан. – Мне об этом и знать не положено. – Он вдруг звонко хлопнул себя левой рукой по лбу и воскликнул: – Ну и заморочила ты мне мозги со своим Шаблиным! Я же нес документы, которые тебе из Москвы по факсу передали! Сейчас, подожди, они где-то у меня в кармане должны быть…
И он начал расстегивать нагрудный карман пятнистого комбинезона. Но тут я схватила его за руку, державшую штурвал, и заорала:
– Вон они! Смотри! Вон! У того обрыва горы, в соснах! Видишь вездеход?
Евграфов стряхнул мою руку со своей, потому что вертолет дернулся и сделал вираж, потом выровнял машину, поднял кверху дверь кабины и, перегнувшись из кресла пилота вниз, стал вглядываться в сосны с обломанными вершинами, торчащие на склоне горы.
– Да вон же! Там! Вон они! – не унималась я, потому что не теряла из вида вездеход, просто впившись в него глазами.
– Вижу! У границы камней! – крикнул наконец Евграфов. – Садимся!
Вертолет заложил крутой вираж и понесся навстречу горе. У самых сосен «вертушка» резко замедлила движение и стала опускаться рядом с вездеходом. Евграфов сел прямо позади машины, на которой везли Шаблина, на единственный ровный участок, на который можно было приземлиться.
Я выскочила из вертолета, едва он коснулся земли. Несколько секунд спустя за мной выскочил и капитан Евграфов. Я уже успела добежать до машины и резко распахнула дверцу вездехода.
– Что? – крикнул, подбегая ко мне, Евграфов. – Пусто? Я так и знал!
У меня было опустились руки, но капитан схватил меня и поволок за собой по склону горы. Я спотыкалась на камнях, перепрыгивая с одного обломка на другой, но не отставала.
