Юрий Кургузов - Возвращение Скорпиона
Но…
Но — не особо.
И не во всем.
Глава пятая
Да, состояние мое после выхода из кладовой было близко к полуобморочному. Причины? Во-первых — вполне естественное волнение человека, получившего письмо, можно сказать, с того света. Письмо от друга. Лучшего и мертвого друга…
А во-вторых, я нервничал потому, что послание Серого почти наверняка должно пролить окончательный свет на всю эту кугу, связанную с "Чёрными Скорпионами", в том числе и на местонахождение последнего бриллианта — по всей видимости, того, который был вделан в кинжал. М-да-а, вечные истины хороши и верны, но иногда с точностью до наоборот. Применительно к случаю с этими проклятыми алмазами, у меня в башке занозой засел сейчас изуродованный древний афоризм: "Всё явное когда-нибудь становится тайным…"
Ну и наконец — самое важное. Не исключено, что в письме я отыщу ключ хотя бы к некоторым шарадам и головоломкам, что стояли в данный момент передо мной: кто (помимо брандподполковника Мошкина, с ним все ясно) продолжает охотиться за камнями и мной? кто и зачем подбросил алмаз Ларисе? и главное — как в свете всего этого безобразия действовать мне?
А потому, стараясь держаться максимально непринужденно и выражая всем своим обликом юношеский трепет, я приволок "Свит" и еще с пяток первых попавшихся пластинок в гостиную и, ущипнув по дороге недоверчиво наблюдавшую за моими сумбурными маневрами Маргариту за упругую попку, алчно прорычал:
— Ну, я устрою тебе сейчас блицкриг на танцплощадке! — и поставил на теперь уже почти антикварную японскую вертушку "Акаи" "Блицкриг на танцплощадке"1.
Однако мой "блицкриг" потерпел фиаско. Маргарита покачала головой, потерла ущипленное место и, сказав свое любимое "Идиот!", демонстративно уселась в самый дальний угол дивана и уткнулась в журнал.
Пусть это и прозвучит банально, но найденные листки просто жгли мне карман. И оттого было довольно трудно сидеть с умильной рожей в кресле и якобы наслаждаться любимой музыкой.
"Блицкриг" кончился, пошли другие песни, а я, не стирая дурацкой улыбки с физиономии, шмыгал задом по креслу и думал, как бы поскорей и в спокойной обстановке прочесть то, что лежало в кармане.
Эврика!..
Бросив косяка на устроившуюся с ногами на диване и делавшую вид, что читает журнал, Маргариту, я поднялся и шагнул к двери.
Вслед тотчас полетело лаконичное, но ёмкое:
— Куда?
Я замер у порога:
— Куда?.. — Обиженно пожал плечами: — Что значит куда?! Туда! — И расшифровал: — Господи, да в туалет. Можно?
Маргарита только фыркнула и снова воткнулась в журнал:
— Скатертью дорога.
— Пластинку переверни, пожалуйста, если не освобожусь к тому времени.
Она кивнула:
— Непременно. Счастливо тебе.
Я поблагодарил:
— Спасибо. — И закрыл дверь. Сначала одну, в зал, а потом и другую. "Туда"…
"Привет, Чёрный! — начал Серый. — Слышь, времени у меня в обрез, а потому пишу только суть. Но и сути этой, сам увидишь, будет до хрена. Итак… Итак, первое. Коли ты читаешь мое письмо, значит, меня уже нет, это и ежу понятно. Коли не читаешь, значит, я есть и оно тебе на хрен не нужно — сам всё расскажу, — или же ты его не нашел… Но думаю, найдешь. Ежели, конечно, сам не накроешься или не уедешь сразу после моих похорон. Буду надеяться, что не уедешь и не накроешься…
(Во орёл, да?!)
Теперь второе. Уверен, что от Риты либо кого еще — тут добрых людей до ентой матери — ты очень скоро услышишь о "Чёрном Скорпионе". Прикол, да? Но этот "Скорпион" — алмаз, очень древний и очень дорогой… Хотя Ритка наверняка даст тебе книжку про драгоценные камни, если ты ей… приглянешься, и будет заставлять искать тот бриллиант, она на нем просто свихнулась. Да и не она одна. Но ты не ищи его. Я очень тебя прошу — не ищи! Добра никому не будет. Понял? Ни-ко-му! Ни тебе, ни ей, ни тестю моему дорогому, ни остальным… Да, кстати, а с Риткой можешь и переспать, она это дело любит… Эх, знаешь, как я себя кляну, что по пьянке ей растрепался! Да и не только ей, и не только по пьянке… Понимаешь, они, суки, просто взяли меня в клещи. Нет, кабы тебя дождался, может, всё еще и по-другому бы повернулось, но… Но раз читаешь, то — не дождался.
Ладно, что это я сопли распустил! Так вот: не ищи алмаз ни в какой компании, ни сам, потому что… Ну, узнаешь когда-нибудь, почему. Вдруг и порадуешься. А вдруг — и нет… Если же обижаешься, что я про эти дела столько лет молчал, — то зря, в натуре — зря. Тебе это не нужно, потому как ты умный (гм, польщен), а я… Я — дурак. Голимый дурак…
Э-э-э, не лыбься! Знаю, что говорю. Ты даже умней Профессора, хотя Профессор, конечно…
Короче, так. Где спрятан бриллиант, я тебе не скажу. Но коли допрешь сам, сделай всё, чтобы он там и остался. Для этого нужно лишь покалякать по душам с одним доктором, я те про него по телефону уже говорил.
Дальше. Кто именно пришьет меня, если пришьет, я не знаю. Могу только гадать, но вариантов тут до хрена. Захочешь разобраться — разбирайся. Не захочешь — не разбирайся. Мне это теперь до звезды…
И последнее. Алмазы те я нашел… Ха! Нормально звучит, да? "Нашел"!.. Но неважно где. А в Кандагаре на хвост ко мне упал Бригадир, и пришлось поделиться — не убивать же его. Да и не так это просто — пришить Бригадира, сам понимаешь. В общем, один камень я отдал ему, второй…"
И в этот момент в дверь постучали.
— Ты скоро?
От неожиданности я едва не свалился с унитаза.
— Ч-что?!
Насмешливый голос Маргариты:
— Да ничего особенного. Решила, что утонул. Выходи быстрее, ты мне нужен.
— Ага, сейчас…
Последнюю страницу я проглотил залпом и, признаться, малость охренел. Да нет, какое там малость! Я охренел до такой степени, что, наверное, минут пять просидел, уставившись в одну точку как болван. Сидел, скрипел зубами и внутренне матерился самым грязным матом, на который был только способен.
До тех пор, пока Маргарита опять не постучала:
— Медицинская помощь не требуется?
— Да-да… — пробормотал я, встав и не забыв нажать для конспирации, как пишут в общественных туалетах, "ручку унитаза". Сунул листки в карман.
— Ну, слава богу! — ехидно пропела Маргарита, едва я нарисовался на пороге сортира, однако, должно быть, вид у меня был сейчас настолько жалкий, что она осеклась:
— Эй, ты что? Тебе плохо?
Я лишь покачал головой:
— Нет, хорошо…
На почти негнущихся ногах приковылял в гостиную и рухнул на диван. Любимая музыка уже не играла — и чёрт с ней!
Маргарита склонилась надо мной:
— Тебе что-нибудь нужно?
Я отрицательно помотал головой.
— Ничего мне не нужно… — А про себя подумал: "Единственное, дорогая, что мне сейчас нужно — это как следует переварить, и не ужин, а то, что я узнал из письма твоего покойного мужа. Потому что скоро я должен звонить Профессору, и это будет трудный, очень трудный разговор…"
— Алё, это я, — сообщил я.
Он усмехнулся:
— Наконец-то! А то уж подумал, тебя прибили.
— И не надейся, — огрызнулся я. — Такой радости ты не заслуживаешь. Ладно, давай по делу, и пошустрее — я не один.
— О-о-о! Хорошенькая?
— Заткнись, — попросил я и понизил голос: — Вдова Серого, ясно?
Профессор хохотнул как придурок:
— Чего ж не ясно! Поздравляю. Нашлась?
— Нашлась, — буркнул я. — Сейчас в ванной, а мне…
— А тебе в таком случае надо валить оттуда, пока цел, — перебил он. — С ней всё нормально?
Я вздохнул:
— Да вроде.
— Вот и уезжай, покуда не словил пулю.
Я поморщился:
— Слышь, ну не всё так просто. — И добавил: — Не читай мне нотаций, а. Самому тошно, но… Короче, говори, что узнал, да побыстрее.
— Пока вдова купается? — уточнил он.
— Пока купается вдова, — подтвердил я.
Теперь вздохнул Профессор:
— Ладно, раз ты такой дурак, то слушай. А впрочем, говорить-то особо и нечего, хотя некий занятный нюансик имеется.
Я насторожился:
— Что за нюансик?
— Погоди, закурю… Ага, всё. Так вот. Мама и дочка, которыми ты, старый развратный пошляк, интересуешься, в самом деле уехали из Москвы и живут теперь в другом городе. Я посетил, как ты мудро посоветовал, деканат факультета, на котором учится мамзель Лиза, и там сообщили, что девушка взяла на год академический отпуск и переехала с семьей…
— С матерью, — поправил я.
— Там сказали — "с семьей", — возразил Профессор. — Так вот, они… Держись за стул.
— Это еще за каким?
— Сейчас узнаешь, — пообещал он и… назвал, в какой именно город переехали жить внучка и старшая дочь Паука. Помолчал и спросил: — Ну? Я тебя потряс?
М-да-а, признаться, я был в полушоке. И стул, ей-ей, пригодился. Покачал головой:
— Ты потряс меня до самого основания. Огромное тебе спасибо.
