Мария Жукова-Гладкова - Ночь подарков и желаний
– Ты хочешь, чтобы у нас был папа? – спросила я.
– Папу я хочу, – серьезно сказала Юлианка. – Но не хочу, чтобы у тебя был муж. Зачем нам дома какой-то кричащий дядька? Или еще и дерущийся дядька?
Я обняла дочь, прижала к себе, поцеловала в мягкие шелковистые волосики. Хорошо бы ее на этой ноте уложить спать… Сама я, конечно, в ближайшее время не засну. Я буду думать о происходящем в соседней квартире, откуда, кстати, пока не доносилось никаких звуков.
Значит, Олег из ФСБ? Или это фальшивый документ, изготовленный какими-то мастерами, которых в последние годы развелось великое множество? Но ведь и Гришу требовал какой-то «полковник»? Или они все-таки частные детективы с кучей поддельных документов?
А не мог ли партнером Гриши быть Олег? Ведь показался мне голос знакомым! И не поэтому ли он тогда сбежал из дома Истомина? Он не хотел, чтобы я его узнала? Но разве представители органов действуют такими методами? И ведь Гриша-то говорил…
Я ничего не понимала. Я не верила, что Валентина может быть замешала в чем-то… нехорошем. Я знала ее много лет.
Но она не очень удивилась действиям Олега…
Мне было некому позвонить, не с кем посоветоваться и некому поплакаться. Я сидела в кухне одна, думала о своей несложившейся жизни и ревела.
Заснула я тоже в кухне, прижавшись боком к холодильнику…
Глава 42
Я проснулась в пять утра, вся разбитая, и отправилась в комнату досыпать или хотя бы вытянуться на кровати. За стеной стояла тишина.
Меня разбудила Юлианка, сказав, что пора в школу. Я наскоро ополоснула лицо водой, накормила ребенка, проводила и вернулась домой, раздумывая, чем бы заняться. Сегодня у меня был выходной.
К Валентине я заходить не стала, решив, что она сама должна ко мне заглянуть и все объяснить. Но она все не приходила… Я забрала Юлианку из школы сразу же после занятий, не оставляя на продленку.
Но к вечеру судьба преподнесла мне еще один «подарочек». Умер наш главный технолог, Артемий Вячеславович Ильинский, о чем мне сообщил Костик.
Вскоре после появления Костика позвонил следователь. Во-первых, со мной хотели поговорить. Ведь я больше других общалась с покойным в последнее время. А во-вторых, меня попросили посмотреть, не пропало ли что в его квартире.
Этого я, конечно, сказать не могла, но наведенный мной порядок в общем и целом нарушен не был.
– Вы подозреваете насильственную смерть? – спросила я у следователя.
– Я не исключаю и смерть от естественных причин, и насильственную. Судя по тому, что я сегодня услышал от ваших коллег, Ильинский совсем не собирался кончать жизнь самоубийством.
Я кивнула. Я тоже его вчера видела на работе, кормила обедом и никак не могла подумать, что он ночью сведет счеты с жизнью.
Но сегодня утром он не вышел на работу и не позвонил. Наши забеспокоились – ведь он совсем недавно из больницы, стали названивать по всем телефонам. Телефоны не отвечали – ни домашний, ни мобильный. Тогда шофер, возивший меня в больницу и в квартиру Ильинского за вещами, и Петр Петрович помчались к главному технологу домой. Дверь оказалась не заперта, как и в прошлый раз, когда все в квартире перевернули вверх дном…
– А как он умер?.. – спросила я.
– Он лежал на диване, – следователь кивнул на разобранную постель. – В пижаме. Смерть наступила где-то между двенадцатью и двумя часами ночи. Точнее можно будет сказать после вскрытия. И тогда и причину смерти точно определят. Пока врачи считают, что остановилось сердце. Но остановка сердца могла произойти по разным причинам…
– Но если бы это было самоубийство, он, наверное, оставил бы рядом с кроватью упаковку от препарата, который принял, и записку, не правда ли? – спросила я.
Следователь пояснил, что препарат мог быть и без упаковки, и еще сказал, что на теле Артемия Вячеславовича было много следов от уколов. Все руки синие от капельниц, ведь он только что из больницы. Конечно, судмедэксперт попытается определить место последнего укола – если он был. Правда, следует скорее рассчитывать на остатки препарата в крови…
Происходящее в последнее время на нашем предприятии и вокруг него невольно заставляло задуматься, что со смертью главного технолога не все чисто. Тем более его недавно сильно избили… И в квартиру забрались. Во всем нужно было разобраться.
«Но многое станет ясно после результатов экспертизы», – подумала я.
Однако все стало понятно намного раньше.
Когда я, мертвая от усталости, приехала домой, меня ждал большой конверт, доставленный курьером. За конверт расписался Костик.
– От кого это? – поразилась я.
Костик ткнул пальцем в фамилию отправителя.
Конверт был от… Артемия Вячеславовича Ильинского.
– Я весь извелся, тебя дожидаясь, – признался Костик.
Мы отправились на кухню, я вскрыла конверт и увидела копию завещания. Артемий Вячеславович оставлял мне свою квартиру. В конверте также лежало письмо, в котором он объяснял причины своего ухода из жизни, говорил, к какому нотариусу мне идти, и сообщал, кому еще отправил копии объяснений своего поступка… Они были отосланы и в прокуратуру, которая интересовалась нашим предприятием, и в ФСБ. Главный технолог также отправил письма в редакции нескольких питерских газет, на одну радиостанцию и на два телеканала. Может, хоть кто-то отреагирует так, как ему хотелось.
В письме Артемий Вячеславович сообщал, что долго работал над дешевым обезболивающим, о чем его просил наш генеральный директор Роман Евгеньевич Истомин. Его работа дала поразительные результаты. Препарат он получил, а также выяснил, что при его производстве нужно очень строго соблюдать технологию, иначе может получиться совсем не то, что требуется. Может получиться обездвиживающий препарат, действие которого подобно действию ливакрона, а может получиться и наркотическое вещество.
Главный технолог объяснил все генеральному директору и вскоре понял, что выпустил джинна из бутылки…
Артемию Вячеславовичу стало ясно, что Истомин не откажется от побочных производств, – по крайней мере, у него сложилось такое впечатление.
И Ильинский решил уничтожить свое детище. А для этого в первую очередь нужно было… убить генерального директора.
Но чтобы нанять киллера, требовались деньги, а у Ильинского их не было.
Подумав, он вышел на одного парня, который мог устранить Истомина. Парень согласился взять оплату не деньгами, а партией нового наркотика. Ильинский собственноручно его изготовил.
Две попытки убийства Романа Евгеньевича оказались неудачными, и Артемий Вячеславович решился на третью.
Но когда выяснилось, что и после третьего покушения Роман Евгеньевич остался жив и здоров, у Ильинского опустились руки.
Он понял, что устал бороться, и одновременно хотел своей смертью искупить грехи и привлечь внимание к проблеме производства наркотиков. Мне же он просто сообщал о том, что кончает жизнь самоубийством… А поскольку близких родственников у Артемия Вячеславовича нет, но я всегда была добра к нему, он решил завещать мне квартиру – единственное имущество, которое у него было.
Прочитав письмо, я разрыдалась. Мне было безумно жаль Артемия Вячеславовича. Ведь и в самом деле блаженный! К сожалению, убийством одного нашего генерального директора мир от наркотиков не спасешь… Если бы все было так просто!
– Да-а… – протянул Костик. – Кто бы мог подумать, что у нас такие страсти на предприятии! А мы ничего не знали!
– Бедный Артемий Вячеславович! Ему некому было излить душу…
Как я его понимала!..
Я спросила у Костика, что, по его мнению, будет дальше с нашим предприятием и с Истоминым.
– А ничего, – махнул рукой мой юный друг. – Мы же не производим наркоту, про которую пишет Ильинский. Мало ли что он изобрел. И потом, разработки ведь пропали…
Глава 43
А на выходных появился Олег. Я, признаться, терялась в догадках, придет он или не придет. Пару раз про него спрашивала Юлианка. Я только пожимала плечами. Валентина не открывала дверь. То ли просто не желала никого видеть, то ли куда-то уехала. Но почему она мне ничего не сказала?!
Правда, невесть откуда вернулась старая дева. Она очень изменилась. В глазах горел огонь. Она сообщила мне, что вступила в НОРМ (национальную организацию русских мусульман) и будет заниматься совсем другой работой.
– Террористической? – устало спросила я.
– Что вы, Тоня! Просветительской!
– А Джохар?
– Мальчик уехал, – вздохнула соседка. – Какой хороший мальчик!
Проводив старую деву, я вернулась на кухню. Юлианка сообщила, что, пока мы говорили, звонил дядя Олег, он скоро приедет.
Я принялась приводить себя в порядок.
Потом у нас был ужин на троих. Больше всех за столом говорила Юлианка, – она была очень возбуждена из-за появления дяди Олега. Потом ее наконец удалось уложить, и мы смогли все прояснить.
– Я должен перед тобой извиниться, Тоня, – сказал Олег.
