Энн Грэнджер - В дурном обществе
Они стояли рядом, бок о бок — Мерв и его приятель. Мерв, высокий и бледный, равнодушно жевал резинку. Но Мерв меня уже не волновал. Куда больше меня интересовал другой. Я впервые увидела его лицо, не закрытое ни шлемом с затемненным козырьком, ни занавеской, ни толстым матовым стеклом. Я увидела великана-людоеда прямо и ясно.
С первого взгляда он как будто не внушал больших опасений: низкорослый, приземистый, с оливковой кожей, лысоватый. Да, именно он топтался тогда у меня за дверью. И именно его мы с Ганешем видели в ту ночь, когда спасли Алби от похищения.
Он все время пытался чем-то прикрыть голову — то шляпой, то шлемом. То ли из тщеславия, то ли из-за лысины, благодаря которой его было легко опознать. Лысину запомнит даже самый рассеянный свидетель.
В ту ночь мы помешали им похитить Алби, но позже они все-таки добрались до старика. Едва взглянув на спутника Мерва, я поняла: Алби убил он.
Мне казалось, что при виде его во мне поднимется ненависть, но почему-то ненависти я не испытала. Лысина сбивала меня с толку; она служила напоминанием о человеческой хрупкости. Не знаю, каким я ожидала увидеть напарника Мерва. Он же оказался самым обыкновенным, даже скучным. И все же, как говорят, у каждого имеется отличительная черта. У этого типа отличительной чертой были глаза. Огромные, как на старинных картинах, и чуть-чуть навыкате. Темно-карие, почти черные, они как будто состояли не из радужной оболочки и зрачка, а представляли собой огромные темные светящиеся диски, окруженные белком.
Я узнала его, и он понял, что я его узнала. Когда я встретилась со взглядом его неестественно огромных карих глаз, они смеялись надо мной, как и капризно изогнутые полные губы. Я прекрасно поняла, что он хотел мне сказать. «Ну и напугал я тебя, подруга! Теперь ты видишь меня лицом к лицу. По-прежнему боишься?»
Конечно, я боялась. Обычные головорезы простодушны. А этот был настоящим психом. Как я и предполагала, Мерв испытывал ко мне интерес чисто профессиональный. Я спутала его планы, и он готов был убрать меня с дороги, как любое другое препятствие, живое или неживое. Для него это разницы не составляло.
Зато его напарник испытывал ко мне другой, личностный интерес. Начать с того, что я лишила его ценного имущества — мотоцикла, а вместе с мотоциклом, как я подозревала, и работы курьера. И даже если нет, он все равно относился ко мне не так, как Мерв. Ему доставляло удовольствие рыскать возле моей квартиры или преследовать меня на мотоцикле. И сейчас ему доставляло удовольствие глазеть на меня. Он ловил кайф от моего страха.
Как бы там ни было, я ни на миг не предположила, что кто-либо из них — ценитель современного искусства. Такие, как они, не станут добровольно жертвовать субботним днем, который они, как правило, проводили на стадионе, если у них не было более срочных дел. Пришлось с прискорбием признать, что теперешнее их срочное дело заключалось в том, чтобы найти меня. Ну вот, они меня нашли.
Не знаю, как они меня выследили. Возможно, Джимми, желая прорекламировать работу Ангуса, болтал о выставке направо и налево. Его слова, к сожалению, дошли до ушей Мерва. Мерв тоже поймал мой взгляд, ненадолго перестал жевать и мерзко ухмыльнулся. Его плешивый напарник продолжал пялиться на мой нелепый костюм, выкатив глаза с похотливым интересом. Он откровенно расхохотался, заметив, как меня передернуло. Бежать я не могла. Самой себе я напоминала бабочку, которую насадили на булавку. Очень неприятный образ! Я живо представила себе того типа в детстве. Он наверняка отрывал крылья у живых насекомых, привязывал консервные банки к хвостам собак и приставал к соседским девочкам. Славный малый, нечего сказать!
— Ангус! — прошипела я как можно громче.
Но Ангус был занят. Он объяснял, что именно я олицетворяю, группе заинтересованных лиц, состоящей из двух пожилых женщин и девушки с младенцем в коляске. Плешивый маньяк укоризненно покачал головой. Мерв снова принялся жевать резинку; он тупо смотрел на меня, как будто никак не мог взять в толк, какого черта я тут делаю и почему так вырядилась. Что тут скажешь! Я и сама себе удивлялась.
Когда любители искусства перешли к фигуре из металлолома, я снова попыталась привлечь к себе внимание Ангуса.
На сей раз он услышал мой хриплый шепот и подошел ко мне:
— В чем дело, Фран? Неужели вам опять надо в туалет? Вы не можете потерпеть до конца? Осталось всего сорок пять минут.
— Звоните в полицию, — придушенным голосом велела я. Голос с трудом вырывался из моего горла.
— Что? — Он приставил ухо к моим губам.
Мерв с дружком двинулись прочь.
— Позвоните в полицию. Попросите позвать сержанта Парри. Передайте, что Мерв и… и еще один человек приходили сюда и видели меня.
— А до четырех подождать нельзя? Вы же видите, сколько у нас посетителей! Мне не хочется уходить со стенда.
— Нет! — Я наконец обрела дар речи, только он вырвался в виде хриплого карканья. Скульптор по металлолому с удивлением и тревогой покосился на нас. Может, подумал, что Ангус нечаянно кольнул меня булавкой. — Звоните немедленно! — приказала я. — Где-то здесь должен быть телефон.
Пришли еще несколько человек и остановились возле меня.
— Извините… — робко обратился один из них к Ангусу.
— Я позвоню через минуту, когда появится возможность! — торопливо пообещал мне Ангус.
Больше я ничего не могла поделать. Я уже не видела ни Мерва, ни его напарника. Мое поле зрения оказалось ограниченным, поэтому я не знала, по-прежнему они в досуговом центре или уже вышли на улицу. Может быть, услышали, как я просила позвонить в полицию, и предпочли исчезнуть. Во всяком случае, я на это надеялась.
В последние десять минут нахлынули новые посетители. Ангус был все время занят и не отходил от меня — во всяком случае, не так надолго, чтобы успеть позвонить. Потом публика чудесным образом рассосалась. Больше к нам никто не подходил. К моему огромному облегчению, я нигде не заметила ни Мерва, ни его зловещего напарника.
В половине пятого или чуть позже Редж закрыл двери.
Распорядительница в красной юбке захлопала в ладоши и завопила:
— Все молодцы!
Все дружно издали вздох облегчения. Стали поздравлять друг друга, а в нескольких случаях осыпать обвинениями. Две девушки с холстом перед самым закрытием успели из-за чего-то поссориться. Мозгляк достал фляжку и, перед тем как сделать глоток, отсалютовал своему творению из металлолома. Я сама спрыгнула с пьедестала.
— Отдавайте одежду! — приказала я громким шепотом, срывая с себя бумажных птиц и полоски зелени.
— Эй! — возмутился Ангус. — Вы помнете цветы! Погодите, я сам!
— Потом отцепите. Мне нужно поскорее снять этот костюм. Быстрее несите мою одежду, слышите?
— Все в порядке, — сказал он, начиная что-то соображать. — Те два типа ушли. Они убрались отсюда уже очень давно. Не знаю, что они здесь делали. Обычные головорезы, наверное, надеялись бесплатно поглазеть на голых девочек. К сожалению, в полицию я не позвонил, у меня просто не было времени. Предполагалось, что всяких психов будет выставлять Редж. Но это не важно. Они ведь не причинили никаких неприятностей. Неужели вы их знаете?
— Поверьте, — сказала я, — они способны создать очень крупные неприятности. Ангус, мне нужно немедленно убраться отсюда!
Наконец до него дошло, что дело в самом деле срочное. Лоб его пошел морщинами от неподдельной тревоги.
— Извините, Фран, я не понял, что вы в самом деле волнуетесь из-за них. Я думал, вы просто боитесь извращенцев. Сейчас принесу вашу одежду из фургона, — пообещал он. — Подождите!
Вернувшись в туалет, я в рекордный срок переоделась в свою одежду и вышла оттуда с трико в руках, по-прежнему украшенным птицами и листьями. В коридоре никого не было. Из зала доносились громкий скрежет и глухие удары — это художники разбирали экспонаты. Я зашагала вперед, собираясь первым делом вернуть Ангусу трико — ведь он наверняка волнуется за него, — а потом добраться до ближайшего телефона.
Краем глаза я заметила, как открылась дверь мужского туалета напротив, но не обратила на это внимания. Как выяснилось, я совершила большую ошибку, но осознать все у меня не было времени. За моей спиной зашаркали шаги, и тут же кто-то набросил мне на голову и плечи пахнущий плесенью кусок ткани.
Я выронила трико и попыталась одновременно позвать на помощь и освободиться. Но крики приглушала плотная материя, а руки мне крепко прижали к бокам. Потом меня связали толстой веревкой или поясом — ловко, как курицу, которую собираются положить в духовку, закинули на плечи и потащили прочь. Мои похитители передвигались очень быстро, и я могла оказать влияние на происходящее не больше, чем один из экспонатов в выставочном зале. Мне еще хватило времени подумать, что я и сама не так давно изображала экспонат, причем довольно успешно.
