Николай Почивалин - Выстрел на окраине
— Не надо, начальник, — успокоил Валиев. — Нас двое, вас четверо: сразу накидаем.
— Далеко еще?
— Теперь рядом.
Считая объяснение законченным, Валиев хлопнул дверцей кабины, белая рубашка парня в одно мгновение перенеслась в кузов.
В темноте исчезла крайняя изба, потянуло свежестью.
Пильщиков и Лебедь пытались разговаривать с новым попутчиком, знающим, кажется, только два слова «да» и «нет»; Бухалов, держа на коленях портфель, вновь обретший свою условную ценность, сидел на запасном скате, вглядывался в темень. Напряженный слух улавливал далекий шумок мотора...
Машина внезапно остановилась, мигнув красным бортовым огоньком; в тишине громко прозвучал голос Валиева:
— Стой тут. Погляжу, как ехать.
Он взял вправо от дороги, уменьшаясь с каждым шагом, через минуту исчез совершенно.
— Доехали, что ли? — спросил Лебедь.
— Свернем — и все, — ломающимся баском отозвался парень.
Послышались тяжелые шаги. Вынырнувший из темноты Валиев крикнул:
— Давай за мной.
Машина свернула, осторожно, точно ощупывая почву, пошла под уклон. Воспользоваться фонариком было невозможно, но предупредить Чугаева о повороте необходимо во что бы то ни стало. Бухалов чиркнул спичкой, золотистый огонек затрепетал у папироски. Парень прикрикнул:
— Не балуй!
— Курить, что ли, нельзя? — буркнул капитан.
— Здесь не надо. — Ломающийся басок прозвучал твердо.
Машина круто наклонилась — люди в кузове скатились к самой кабине, — потом, отбросив всех назад, так же круто начала подниматься вверх. Лебедь ушиб колено и азартно чертыхался. Остальные, чтобы не вывалиться, крепко держались за борта.
Подъем кончился, машина уткнулась в опушку леска, остановилась.
Парень спрыгнул, вслед за ним повыпрыгивали и офицеры.
— Тут ждите, — отрывисто сказал Валиев. — Сейчас принесем. Огонь не зажигать.
Фигуры татарина и рослого молчаливого парня смутно мелькнули между деревьями, исчезли — темный лес словно поглотил их.
Ночь была тихая, теплая, кротко мерцали крупные сентябрьские звезды. Некоторое время, удаляясь, доносился сухой хруст валежника, потом умолк и этот последний звук...
Офицеры зашли за машину, прислушались. За оврагом, то затихая, то снова явственнее, урчал мотор. Было похоже, что машина то уходила, то снова возвращалась, кружила на месте.
— Досада! — огорченно вырвалось у Бухалова. — Ну-ка, попробуем!
Прикрываясь обступившими его товарищами, он несколько раз мигнул фонариком и, до предела напрягая слух, закрыл глаза. Сигнализация, предпринятая с явным риском, ничего не дала: звук мотора удалялся и наконец затих вовсе.
— Ну, что делать! — философски спокойно констатировал Бухалов. — Значит, так: подождем, пока принесут все, что есть, потом действуем. Валиева берем мы с Пильщиковым, парень — ваш. Будьте осторожны: у Валиева пистолет, может, есть оружие и у того. Начинаем по моему сигналу, как условились. Ну, все!
— Идут! — возбужденно предупредил Меженцев.
Донесся треск сучьев, на опушке показалось странное темное чудовище, в котором не сразу можно было узнать согнувшихся под тяжестью Валиева и парня. Хрипло дыша, они дошли до машины, осторожно опустили на землю тускло отливавший алюминиевой краской мотор.
— С ума сойти! — искренне поразился Меженцев. — Триста килограммов!
— Здоровый, черт! — вытирая рукавом рубашки лоб, согласился тяжело дышащий татарин.
Парень стоял в сторонке, ровно и глубоко дыша.
— Хлопцы, а ну в кузов! — захлопотал Меженцев.
— Погоди, — остановил его отдышавшийся Валиев. — Давай про цену толковать.
— Сколько? — выдвинулся вперед со своим портфелем Бухалов.
— Моя цена — четыре тысячи, — объявил Валиев.
— Две, — твердо сказал бухгалтер.
— Шутишь, начальник, — засмеялся татарин. — Смотри какой: ночью видно — совсем новый!
— Две.
— Ай, какой жадный! Давай без торговли — три.
— Две.
— Даром совсем хочешь? — Валиев начал сердиться. — Зачем зря говоришь!
— Директор больше не разрешит, — пояснил бухгалтер сознательно, в надежде, что их все-таки найдут, оттягивая время. — Не могу больше.
— Директор понимает, Горка говорил! — кипятился Валиев. — Ты не понимаешь!
— Ну, давай за две с половиной, — пошел на компромисс Меженцев.
— А вас я просил бы не вмешиваться! — раздраженно оборвал бухгалтер. — За финансовую сторону отвечаю я.
— Да ведь, Сергей Петрович, — начал оправдываться шофер, — во как мотор надо, позарез!
Вступились грузчики, начавшие уговаривать Валиева; немного побурчав, тот сдался, махнул рукой:
— Аллах с тобой, бери!
Валиев и не принимавший участия в торговле парень ушли снова. Офицеры, тихонько посмеиваясь, взялись за мотор и тут же про шутки забыли: словно свинцом налитый мотор они едва-едва подняли вчетвером.
— Повозимся мы с ними! — пообещал Бухалов. — Двое ведь дотащили.
За три приема Валиев со своим молчаливым помощником принесли передний и задний мосты, коробку скоростей, хвостовик, кардан и радиатор. О цене после первой стычки договаривались теперь быстрее; бухгалтер, по примеру продающего ставший сговорчивее, запротестовал только против покупки радиатора.
— Хватит, и так все купили!
— Сергей Петрович! — заволновался шофер. — Да вы что! У Егоркина какой радиатор? Дыра, одни запайки! Надо, надо!
— Ладно, — устало согласился бухгалтер и похлопал себя по шее. — Вот у меня где ваши мосты да радиаторы — до первой ревизии!
Начали подсчитывать — куплено всего оказалось на 6500 рублей. Бухалов считал быстро, на лету: 2500 — мотор, 1500 — мосты, 600 — коробка скоростей... Валиев, сильное тело которого издавало острый запах крепкого пота, подсчитывал медленнее, повторял по нескольку раз сумму, ворчал, что продешевил, и, наконец, выторговав литр на магарыч, успокоился.
— Давай деньги.
Наступал решающий момент операции. Офицеры внутренне подобрались. Меженцев и Лебедь оказались за спиной парня, позади Валиева встал Пильщиков.
— Свет бы надо зажечь, — предложил Бухалов.
Валиев не согласился.
— Пачки давай, увидим.
Бухалов поставил ногу на подножку автомашины, положил на колено портфель и, взмахнув пистолетом, крикнул условную фразу:
— Стой! Уголовный розыск!
Первым, могучим рывком сбив Лебедя с ног, бросился к лесу парень. Валиев коротким ударом сапога свалил Пильщикова, побежал под гору. Бухалов тут же настиг его, прыгнул на спину, обхватив спереди руки так, чтобы тот не смог вынуть пистолет. Татарин резко, словно надломившись, согнулся, норовя бросить капитана через голову. Бухалов вовремя уперся ему коленом в хребет. Подбежавший Пильщиков попытался схватить Валиева спереди, но тот отбросил его яростным пинком...
Недалеко успел убежать и парень. Он сделал только несколько огромных скачков и, подмятый навалившимся на него Меженцевым, грохнулся. Он тут же перевернулся на спину, пытаясь прижать лейтенанта к земле. Меженцев, выворачивая ему руки, на мгновение снова оказался наверху и тут же, придавленный горячим сильным телом, едва не задохнулся. Через секунду к слившимся и перекатывающимся по земле телам подскочил капитан Лебедь.
Некоторое время в темноте слышались только ожесточенная возня, прерывистое дыхание, приглушенные возгласы. Нащупавший в брюках у Валиева пистолет Бухалов не мог ослабить своих напряженных объятий, продолжал висеть на татарине сзади. Пильщиков, отбиваясь от ударов сапогами, пытался подвалить Валиева спереди. Судорожно шаря кистью правой, зажатой Бухаловым, руки, татарин как-то достал пистолет, нажал спуск. Грохнул выстрел, Пильщиков вскрикнул.
«Сейчас отпустит, и тогда...» — Бухалов не успел додумать, как Валиев, споткнувшись о Пильщикова, упавшего ему в ноги и рванувшего на себя пахнувшие дегтем сапоги, упал. Он тут же вскочил на четвереньки, но, сбитый Бухаловым, упал снова.
— Ремень! — крикнул запаленно дышавший Бухалов. Пильщиков снял с себя поясной ремень, стиснул зубы и принялся скручивать Валиеву ноги.
— Снимай мой! — хрипло командовал Бухалов.
Через минуту все было кончено. Связанный по рукам и ногам Валиев лежал на земле, зло дергался и, мешая русские и татарские ругательства, грозился:
— Знал бы — как кутят, перебил! Купцы!..
Подбежал Меженцев и, увидев, что здесь все в порядке, бросился к машине. Два ярких снопа прорезали ночь, скользнули по бугру. Откуда-то снизу в ответ раздалось два револьверных выстрела.
Крытый «ГАЗ-69» влетел на бугор, как птица, и не успел еще затормозить, как из него выпрыгнули Чугаев и Лобов.
В центре освещенного фарами круга лежал Пильщиков с разодранной до паха правой штаниной. Склонившийся над ним Бухалов перебинтовывал ногу. На белом накладываемом выше колена бинте тут же проступали влажные темные пятна.
— Это что?
— Ранен, — коротко откликнулся Бухалов, продолжая перевязку.
