Наталья Александрова - Венец Чингисхана
Приглядевшись ко мне, дядечка протянул руку:
– Ну, где твоя квитанция?
Я протянула ему сложенную бумажку из тайника Павла Васильевича. Дядечка аккуратно развернул ее, сдвинул очки на лоб и внимательно изучил квитанцию. Потом удовлетворенно кивнул:
– Правильная бумажка! – развернулся и пошел куда-то внутрь дома.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.
Мы прошли через темную захламленную прихожую, я налетела в темноте на настоящий медный самовар, ушибла об него ногу, потом на меня чуть не свалились лыжи, а потом провожатый повернулся ко мне и предупредил:
– Ты, это, осторожно, сейчас будут ступеньки!
Предупреждение оказалось очень своевременным – если бы не оно, я бы запросто сломала шею, потому что впереди действительно оказалось несколько ведущих вниз ступенек.
Спустившись по ним, мы внезапно оказались в просторной кухне, где возле огромной плиты хлопотала женщина средних лет в цветастом фланелевом халате.
Заметив нас, она проговорила скандальным голосом:
– Опять, Василий Иванович, ваш кот в коридоре ночью шумел. Вы же знаете, что у Николая Николаевича сон очень чуткий. Давно пора среди кота воспитательную работу провести, а не то мы будем жаловаться в пожарную инспекцию!
– Проведу, проведу! – успокоил ее мой спутник.
– То-то! – Тетка сняла крышку с огромной кастрюли, в которой кипело что-то неаппетитное, буро-зеленое, зачерпнула поварешкой и раздраженно поморщилась: – Опять пересолила! Николай Николаевич будет недоволен!
Мой спутник сделал мне знак и свернул в открытую дверь справа по курсу.
На этот раз мы оказались в просторном помещении с низким сводчатым потолком, по стенам которого располагались стеллажи, заставленные самыми странными вещами.
Здесь были старые телевизоры с маленькими выпуклыми экранами, еще более древние радиоприемники в деревянных полированных корпусах, с зелеными стеклянными глазками индикаторов, дореволюционные швейные машинки знаменитой фирмы «Зингер» и пишущие машинки не менее знаменитой фирмы «Ундервуд», настольные письменные наборы из двух чугунных чернильниц и массивного устройства неизвестного предназначения, арифмометры «Феликс» с черной деревянной ручкой и еще множество столь же странных и столь же бесполезных в современной жизни предметов.
Василий Иванович еще раз сверился с моей квитанцией, нашел там какую-то только ему понятную пометку и, приставив к стеллажу стремянку, забрался на нее и достал с самой верхней полки какой-то громоздкий предмет.
Спустившись со стремянки, он поставил свою добычу на стол и удовлетворенно проговорил:
– Ну, вот она, твоя, значит, лампа! Согласно квитанции, все, как говорится, в полной сохранности!
Если бы не надпись в квитанции, я вряд ли догадалась бы, что передо мной именно лампа. Это громоздкое сооружение из потемневшей бронзы и зеленого стекла напоминало то ли уменьшенную копию греческого храма, то ли мавзолей какого-нибудь восточного правителя. Да, вот на что это было похоже – на надгробие! Четыре бронзовые колонны по углам, треугольный фронтон, а сверху – еще и купол, увенчанный странной композицией из креста, звезды и полумесяца. Правда, часть этого купола была стеклянной, видимо, именно она и играла роль лампы. Хотя вряд ли эта лампа давала много света.
Я осмотрела лампу со всех сторон.
Видимо, ей было больше ста лет. Изначально она была керосиновой или даже масляной, но позднее, лет пятьдесят назад, ее переделали в электрическую.
– Ну, вот она! – повторил Василий Иванович. – В полной, как говорится, сохранности. Ежели претензий не имеешь, распишись вот тут, – он положил передо мной раскрытую амбарную книгу и ткнул карандашом в нужную строчку.
Я расписалась, взяла тяжеленную лампу под мышку и неуверенно проговорила:
– Вы меня обратно выведете? А то у вас здесь так сложно, я сама дорогу не найду…
– А обратно и не надо, – ответил он. – Зачем тебе обратно?
– То есть как зачем?
– Так вот тут гораздо короче будет. – Он открыл неприметную дверь в глубине мастерской, я шагнула туда – и оказалась в сквере на Большом проспекте Васильевского острова.
Я удивленно огляделась: если в эту странную мастерскую можно запросто попасть с Большого проспекта, зачем же было вести меня таким сложным путем?
Однако, обернувшись, я не нашла двери мастерской и вообще не смогла понять, каким образом попала в этот сквер. Я могла бы подумать, что и мастерская Василия Ивановича, и сам он мне только померещились, но в руках у меня была громоздкая бронзовая конструкция, напоминающая небольшое надгробие. Лампа, с позволения сказать.
И что мне теперь с ней делать?
Кроме всего прочего, лампа была жутко тяжелая, и долго нести ее я не смогу…
Я подошла к скамейке и поставила на нее лампу, чтобы перевести дыхание и подумать, что делать дальше.
И тут на другой стороне проспекта увидела длинную черную машину. Ту самую машину, в которую меня несколько дней назад пытался затащить Алоиз…
Да нет, мало ли в городе похожих машин! Мне уже всюду мерещится Алоиз со своими незрячими глазами…
Черная машина остановилась, задняя дверца открылась, и на тротуар выбрался худощавый мужчина в круглых черных очках, с длинными, черными, как смоль, волосами…
Не раздумывая ни секунды, я схватила лампу и понеслась прочь, пока он меня не заметил. Пробежала метров двадцать и юркнула в полуоткрытые ворота какого-то гаража. Выглянула наружу и увидела, как Алоиз приближается к той скамейке, возле которой я только что стояла со своей чертовой лампой.
Остановившись возле скамьи, Алоиз снял очки и огляделся. Его тускло-зеленые полупрозрачные глаза, похожие на два холодных камня, казались куда более зрячими, чем глаза обычного человека. Они осматривали окрестности, как два тускло-зеленых луча.
Я спряталась за воротами от их пронзительного, гипнотического взгляда.
И тут у меня за спиной раздался знакомый голос:
– Эй, девушка, вы ко мне?
Я обернулась, собираясь извиниться и как-то объяснить свое вторжение, и увидела Славика, начальника службы безопасности из моей прежней фирмы…
– Славик?! – Я уставилась на него удивленно – бывают же такие неожиданные встречи… не зря говорят, что Петербург – город маленький.
– Дина?! – воскликнул он таким же удивленным тоном. – Ты как здесь оказалась?
И окинул меня цепким взглядом. От этого профессионального взгляда не укрылся мой потертый внешний вид, и отсутствие косметики, и, надо полагать, тревожный блеск в глазах – в общем, Славик просветил меня как рентгеном и все про меня понял. Я мгновенно разозлилась – а чего он ожидал?
– Так как ты здесь оказалась? – повторил он.
– А ты? – агрессивно спросила я.
Задав этот вопрос, я поняла, что сморозила глупость.
– Да это, вообще-то, мой гараж… ну, раз уж зашла – проходи…
– Пройду, если не станешь вопросов задавать, – недовольно буркнула я, – как живешь, да на что живешь… неохота мне отвечать!
Тут я подумала, что напрасно хорохорюсь – не в том я положении, у меня Алоиз, можно сказать, на хвосте, мне бы пересидеть здесь некоторое время…
Славик все понял, он помолчал немного и проговорил, смущенно опустив глаза.
– Ты, это, на меня не обижайся, что я с тобой тогда так грубо… работа у меня такая…
Я вспомнила тот день, вспомнила подлеца Кротова, вспомнила шефа, Славика… впрочем, Славик прав – такая у него работа. Хотя и тогда он вел себя вполне прилично – просто выставил меня из офиса, а мог ведь еще и накостылять напоследок, я-то вела себя тогда очень буйно.
После всего, что мне пришлось пережить за последний месяц, я Славика уже ни в чем не обвиняла и нисколько не сердилась. Вот Васька Кротов – это совсем другое дело.
– Славик, – проговорила я неуверенно. – Можно, я у тебя здесь немножко посижу? Понимаешь, там, на улице, человек, с которым я не хотела бы встречаться…
– Нет проблем. – В его голосе прозвучало явное облегчение: наверное, он ждал, что я буду скандалить, в чем-то его обвинять, припоминать былые обиды. – Нет проблем, – повторил он. – Только извини, мне сейчас нужно кое-куда смотаться по делу. На час примерно. Ты меня здесь подожди, а я тебя потом отвезу, куда скажешь. У тебя ведь такая лампа тяжелая…
Вот интересно, как он сразу догадался, что это именно лампа, а не кофемолка или мышеловка времен войны с Наполеоном?
– Выпей пока кофе. – Славик показал мне дорогую итальянскую кофемашину, шкафчик с посудой и банку с хорошо прожаренными кофейными зернами.
Вообще, у него в гараже было очень уютно и просторно. Здесь можно было разместить не одну машину, и еще оставалось бы место для небольшой жилой комнаты. Куда удобнее и просторнее, чем моя комнатка в коммуналке, подумала я с завистью.
Правда, задняя стена была ободрана, торчала деревянная перегородка, кое-как оклеенная старыми газетами.
