Леони Суонн - Гленнкилл
— Ну и что, — радостно проблеяла Хайде. — Мы поедем в Европу, а убийца останется здесь. Он больше не опасен.
— И все-таки нужно выяснить, — отважно заявил Моппл.
Корделия кивнула:
— Он нам читал. Он оставил завещание, чтобы мы смогли поехать в Европу. Ведь он сам должен был ехать с нами.
— Мы не дадим себя в обиду, — сказала Зора. — Он был нашим пастухом. А его вот так просто взяли и убили. Мы должны все выяснить до того, как отправимся в Европу. Справедливость!
Овцы гордо подняли головы.
— Справедливость! — заблеяли они хором. — Справедливость!
Ближе к вечеру из деревни пришла Ребекка. Дочь Джорджа. Новая пастушка. Она пришла пешком, с небольшим чемоданом в руке. Лицо ее было бледнее выбеленных мелом стен вагончика. Она поставила чемодан в траву и поднялась по ступенькам к двери.
— Я буду жить здесь. До тех пор пока мы не поедем в Европу, — объяснила она овцам. — Только не в этой деревне.
Она долго трясла дверь, давила на оконные рамы, ковырялась булавкой в замке. Потом села на верхнюю ступеньку вагончика и опустила голову на руки. Джордж тоже иногда сидел так, неподвижно и одиноко. Овцам стало неуютно. Они понимали, что Ребекке грустно. Мельмот тихо, мелодично заблеял.
Ребекка подняла голову, словно услышав его. И принялась насвистывать песенку, такую трепетную, как бабочка в первый свой полет.
Незаметно перед ними на краю выгона появилась черная фигура. Овцы нервно шевельнули ушами. Но тут ветер переменился, и они поняли, что это пришла Бесс. Бесс в поисках добрых дел. Неслышно, как привидение, она приблизилась к Ребекке. Ребекка если ее и заметила, то виду не подала. Она сидела и свистела, не поворачивая головы.
— Мне очень жаль, — произнесла Бесс. — Эти язычники!
Ребекка продолжала свистеть.
— У вас ничего не получится, — сказала Бесс. — Эдди говорил, что этот замок с секретом. Его открыть невозможно.
Ребекка продолжала насвистывать, словно не замечая Бесс.
— Пойдемте ко мне, — сказала Бесс. — Переночуете у меня.
— Я не вернусь в эту деревню, — спокойным голосом ответила Ребекка.
Они помолчали.
— Кто такой Уэсли Маккарти? — спросила чуть погодя Ребекка.
— Кто? — Бесс встрепенулась.
— Уэсли Маккарти. Я прочитала газеты в архиве. Семь лет назад. Когда вы были в Африке. Уэсли Маккарти был найден убитым в каменоломне. Сообщили анонимно по телефону. Никаких подозреваемых, никаких арестов, ничего. Про это дело тут же забыли. Я думаю, это то, что вы искали.
— Уэсли Маккарти! — Бесс схватилась за блестящее украшение на шее. — Проныра Маккарти. Так они его называли.
Ребекка подняла брови.
— Много было всяких пересудов, когда он появился. Никто не знал, откуда он, что ему нужно в Гленнкилле. Но деньги у него водились. Он купил Уайт-парк и обустроил его. Какое-то время жил довольно тихо. Так мы думали. Но его не любили. После все, конечно, уверяли, что у них было какое-то предчувствие.
— А потом?
— Поначалу все шло неплохо, — продолжала Бесс. — В «Бешеном кабане», когда он рассказывал, как разбогател, ему смотрели в рот. Начинал он, по его словам, как мелкий фермер, а потом…
Она рассмеялась.
— Люди чуть ли не силой всучивали ему свои деньги. Чтобы он выгодно вложил их за границей. Первые даже что-то получили с этого. Ну вот. — Она пожала плечами. — Об остальном можете догадаться сами.
Ребекка кивнула.
— И вот тут-то все и началось, — продолжала Бесс. — Он стал скупать землю. Вот отсюда, от этого луга, и чуть ли не до деревни. Все принадлежало ему, все. Он хорошо платил, и у людей не было выбора. Денег у них не было. Никто не спрашивал его, что он собирается с этой землей делать. Вначале, во всяком случае. А потом было поздно.
— Поздно для чего?
— Он решил устроить там скотобойню. Самую большую в Ирландии. Когда я собиралась уезжать в Африку, все с жаром обсуждали, как этому помешать. Стали писать петиции в разные инстанции. Когда я вернулась, в деревне — тишина. Уайт-парк стоял пустой. А о том, что его убили, я сегодня слышу впервые…
— А чем была плоха скотобойня? — спросила Ребекка.
Бесс грустно усмехнулась:
— А вам приходилось бывать хоть на одной? Вонь адская! Скотовозки! Чудовищно. У них бы все пошло прахом, у всех. Туризм, во всяком случае. Все эти комнаты с завтраком, «Бешеный кабан», да и все хозяйства в округе, они бы не смогли больше выгодно сбывать мясо. Знаете, люди хоть и злились на Маккарти, но мясо все равно стали бы покупать там, где дешевле.
— Вот оно как, — протянула Ребекка. — А знаете, я не хочу ничего о них знать. Больше не хочу.
Она снизу посмотрела на Бесс, похожую на черное огородное пугало.
— Я приехала сюда, потому что хотела узнать о нем побольше. Прежде всего о том, почему его убили. Перед тем, как…
Она замолчала и провела указательным пальцем черту от кончика носа ко лбу. Этот жест был знаком овцам — так делал Джордж.
— Он написал мне письмо, — чуть погодя сказала она, — а я решила подождать с ответом. Пусть потомится, подумала я.
Ребекка вздохнула.
— Мы бы обязательно помирились.
— Я тоже так думаю, — сказала Бесс.
— Правда? — Ребекка просияла.
— Правда, — ответила Бесс.
— Теперь я немного знаю, как он жил здесь, на краю этой… этой деревни. Впервые за всю жизнь он удивил меня.
Они помолчали. Как по сигналу, обе повернули головы в сторону моря, которое отражало фантастический закат. Овцы из предосторожности посмотрели в том же направлении, но ничего особенного не обнаружили.
— Что вы теперь будете делать? — спросила Бесс спустя какое-то время.
Ребекка пожала плечами.
— Считать овец. А вы?
— Молиться, — ответила Бесс. — Молиться за вас. Прямо сейчас.
Овцы увидели, что она стояла с закрытыми глазами и что-то шептала. В вечерних сумерках ее тень была длинной и ровной. Белая кошка, задрав хвост, прогуливалась по каменной стене у ворот. Запела первая ночная птица. Овцы щипали ароматную вечернюю траву. Все за исключением Мельмота. Он все еще «музицировал». До тех пор, пока сорока не слетела с Вороньего дерева и не села к нему на спину.
Но долго она там не задержалась, а, вспорхнув, полетела на крышу вагончика. То, что она несла в клюве, огнем горело в вечернем закатном солнце. Внезапно блестящий предмет выпал из сорочьего клюва и со звоном упал на верхнюю ступеньку вагончика.
Ребекка схватила его и быстро вскочила. Дверь вагончика скрипнула, и Бесс открыла глаза.
Ребекка залилась задорным смехом:
— Вот это да, я и не предполагала, что это сработает! Принесите мне при случае парочку ваших трактатов.
Бесс прижала руку к груди. Костяшки пальцев побелели.
— Входите же, — пригласила ее Ребекка из глубины вагончика.
Но Бесс отшатнулась от двери и решительно покачала головой. Овцы тоже разволновались. Сейчас что-то должно выйти наружу? Что бы это могло быть? Но из вагончика никто не показывался.
— Мне пора возвращаться, — сказала Бесс. — Это лучше всего. Я дам вам один совет: не зажигайте сегодня вечером свет. Я скажу, что вы уехали.
Она резко повернулась, и ее тонкая, прямая фигурка направилась к деревне, как бывало уже много раз.
Ребекка, взяв чемодан, исчезла в вагончике. Овцы слышали, как повернулся ключ в замке. И зашушукались.
— Она спит? — спросила Корделия.
— Запах у нее был усталый, — сказала Мод.
— Ей нельзя спать, — сердито сказала Хайде. — В завещании записано, что она должна нам читать. Она плохая пастушка.
— Читать, читать, — заблеяли овцы.
И замолчали. К ним подошел Мельмот.
— Чушь! — сказал он. — Вы что, не понимаете? Ребекке нужен ключ.
— Но у нее уже есть ключ, — напомнила Хайде.
Мельмот покачал головой.
— Красному ягненку Джорджа нужны все ключи, — упорствовал Мельмот.
— Ты имеешь в виду ключ от ящика под дольменом? — спросила Клауд.
— От ящика под дольменом, — подтвердил Мельмот. — У кого ключ?
— У меня, — гордо ответила Зора.
— А, Бездонная!
В голосе Мельмота промелькнуло уважение.
— У кого еще?
Никто не ответил. Мельмот кивнул.
— Украденный, ловко спрятанный. Пока не пришла эта Красная… Нам нужно поспешить.
— Мне нужно его отдать? — Зора возмущенно посмотрела на Мельмота.
— Да, пастушке. Она — дочь Джорджа, — кивнул Мельмот.
— Я его и Джорджу просто так не отдавала, — буркнула Зора. — Он ждал меня всегда у обрыва.
— Джордж знал. Она ягненок. Она ничего не знает. Ее надо, как ягненка, ткнуть мордой в молоко, — пояснил Мельмот.
Но Зора была упряма.
Чуть позже Ребекка снова вышла из вагончика. Где-то кричал ягненок, и этот крик не давал ей покоя. Когда она поставила ногу на ступеньку, снова что-то блеснуло. Она нагнулась. Ключ на бечевке. Пожав плечами, она положила его в карман платья. Видно, сегодня был такой день, что она уже ничему не удивлялась.
![Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]](/uploads/posts/books/13678/13678.jpg)
