Андрей Анисимов - Кто стрелял в урода?
Ни о чем не подозревающий главный администратор, с тросточкой вбежал в офис и, с удивлением, замер в приемной: – Что тут происходит, матушка? Ожил Арноша?
– Сева, не шути с покойниками. Это неприлично.
– Хорошо, Арноша не ожил. Тогда почему гробовая тишина?
Зинаида Станиславовна приложила палец к губам, призывая к молчанию, и заговорила шепотом: – Лиля привела какого-то мужика, боюсь нас ждут перемены.
– Сейчас узнаем. – Милютович, поставил трость в угол, решительно направился к начальственным дверям, и смело вошел. Лиля строго остановила его на пороге:
– Подожди в приемной, Сева. Видишь, мы разговариваем.
Администратор оглядел присутствующих, кивнул Пенькову, закрыл за собой дверь с другой стороны и остался стоять.
– Что там? – В глазах бухгалтерши дрожал испуг.
– Сейчас узнаем. – Повторил Милютович и прижал ухо к двери. В приемной наступила звенящая тишина. Прошло минуты три. Выражение лица Севы постепенно менялось. Неожиданно, он отскочил от двери, и не делясь услышанным, быстро направился к выходу.
– Милютович, ты куда? – Сурово окрикнула Зинаида Станиславовна. Но администратор не ответил. Он пробежал мимо охранника, нажал на кнопку электронного замка и исчез.
– Почему он ушел? – Не поняла бухгалтерша: – И трость свою оставил…
– Откуда я знаю. – Пожал плечами экономист.
– Какая наглость! Сева раньше не хамил. – Возмутилась Зинаида Станиславовна. Через несколько минут из кабинета вышла Лиля:
– Советую завтра всем прибыть к десяти утра. Кто опоздает, пожалеет. – Загадочно предупредила она и, пофланировав мимо притихших работников, покинула офис.
– Чтобы это могло означать? – Насторожился главный экономист. Ответа он не получил и медленно удалился в глубины офиса.
– Если что-нибудь выяснится, матушка, вы меня предупредите? – Жалостливо попросила бухгалтерша.
– Да, милочка. Только не думай что я ясновидящая. Тебе сказали завтра в десять. Вот и узнаешь. Я сейчас вывешу объявление и обзвоню наших. Надо предупредить людей. Хромова, по существу, хозяйка фирмы…
С тем же испуганным выражением лица, бухгалтерша двинула к себе. Зинаида Станиславовна набрала на компьютере текст объявления, распечатала его на принтере, и выдвинула ящик стола. Она искала кнопки. Мелодичный перезвон парадного домофона отвлек женщину.
Охранник снял трубку:
– Кто?
Затем быстро открыл дверь. В офис решительным шагом вошли трое. Один задержался возле охранника, двое зашагали по коридору к приемной.
– Гражданин Пригожев еще там?
– Я не знаю никакого Пригожева. – Настороженно оглядывая незнакомых молодцов, сообщила Зинаида Станиславовна.
– А кто в кабинете?
– Наш директор и какой-то незнакомый мне господин.
– Это и есть Пригожев. – Бросил один из молодцов другому и бесцеремонно распахнул дверь кабинета.
– Что вы делаете? – Возмутилась секретарша. Но оба нахала уже вошли в кабинет. Через минуту они вышли вместе с посетителем, и все трое направились к выходу. Когда в офисе чужих не осталось, Зинаида Станиславовна заглянула к Пенькову. Исполняющий обязанности директора сидел за столом и носовым платком вытирал лоб.
– Ванечка, что все это значит?
– Это значит, матушка, что я пока остаюсь в должности. – Без всякого воодушевления ответил он.
– А кто эти люди?
– С Петровки. Как я понял, они арестовали претендента на мое место.
– Как арестовали?
– Просто. Показали ордер и увели.
Зинаида Станиславовна некоторое время раздумывала, затем подошла к столу:
– Завтра в десять собрания не будет?
– А зачем?
– Как зачем, Ванечка? Я уже написала объявление.
– Так выброси, матушка, его в корзину. – Посоветовал Пеньков? и Зинаида Станиславовна не без удовольствия его советом воспользовалась.
* * *Лаврентия Кунтария начальник отдела решил допросить сам. Маленький страдалец в кожаной куртке больше не выл. Он послушно уселся перед подполковником. Выражение лица задержанного напомнило человека проглотившего дольку лимона.
Он не отрицал своей помощи брату в сборе сведений о клиентах шантажиста. Деятельность Беньковского он считал нормальным бизнесом, а себя его помощником и телохранителем:
– Брат мне платил, я работал…
Ерожин решил для себя прояснить родовое древо семьи убиенного:
– Вы братья по матери?
– По матери. – Сонно сощурив глаза, кивнул Лаврентий: – Мама сначала дала поляку, а потом грузину.
– Как вас не стыдно так говорить о маме.
– Чего стыдного? Это, правда. Я младший брат.
Ерожин сделал вывод, что у Кунтария свои понятия о том, что стыдно, а что нет и продолжил допрос:
– Если вы охраняли брата, как могли не видеть, как в него стреляют. – Он уже несколько раз пытался разбудить Кунтария, но тот отвечал односложно и бесцветно.
– Не видел я никого.
– Догадываюсь, что не видели, раз прозевали. Но случается, свидетель после шока начинает вспоминать подробности, которых во время происшествия не заметил. – Терпеливо капал на психику подполковник.
– Я никого не видел. – С кислой миной повторял Лаврентий.
– Гражданин Кунтария, найти убийцу в наших общих интересах. Застрелили не моего, вашего брата. После лабораторной экспертизы оружия, если вы из него не стреляли, мы вас отпустим. А убийца на свободе. Вы понимаете? – Лаврентий, наконец, проснулся и проявил досаду: – Ну, не видел я этого гада! Не ви-дел.
– Ни с неба же в него пальнули?
– При чем тут небо? Народу вокруг было полно. Еще эти поляки. – Маска любителя лимонов вернулась на свое место.
– Какие поляки? – Насторожился подполковник.
– Туристы. Они шли как стадо, в это время Андрона и шлепнули.
– Стрелял кто-то из туристов?
– Да там не разберешь. Я же говорю, народу полно. Я шел за пять шагов сзади. Андрон увидел девчонку. Я увидел. Девчонка не стреляла.
– Девчонку, говоришь… – Ерожин понял, что речь идет о Наде, и ему очень захотелось смазать Лаврентию по скуле.
– Ну да. Я говорил Андрону, лирика для тебя как Шекспир мартышке. Запал старый кобель. Сам меня поучал, женщин надо держать в узде и на расстоянии, а тут попался.
– Так он на этой, как ты говоришь, девчонке не хотел заработать?
– На ней? – Лаврентий на мгновенье снова оживился, раскрыл глаза шире и посмотрел на Ерожина, как на умалишенного.
– А что тут такого. Она же замужем – Подначил Ерожин.
– Да знаю я, что это твоя жена. Можешь не прикидываться. Я все дела Андрона знаю… Ну, замужем… С тебя возьмешь?! Ты же мент.
– Так что же он хотел от Нади!? – Петр забыл, что перед ним подозреваемый.
– Ты, дурак? Запал Андрон на твою телку. Обычно они в него, а тут он. И башку потерял. Я ему говорил, начнешь под мента копать, сам в яму сядешь. Так и вышло.
– Ты хочешь сказать, что твой брат влюбился?
– Да, запал и хотел трахнуть. Что теперь посадишь меня, как того Кадкова? – Зло бросил Кунтария.
– Ладно, на сегодня хватит. – Подполковник собрал все свои силы, чтобы не задушить этого маленького человечка с кислым лицом: – Распишись здесь и проваливай.
– А что это за бумажка?
– Подписка о невыезде. – Ерожин подвинул бланк Лаврентию и отвернулся.
Тот медленно, словно не расписывался, а рисовал орнамент, поставил свой росчерк:
– Все. Могу идти.
– Вот тебе пропуск и катись.
Кунтария без эмоций, щелочки его глаз так же тоскливо продолжали взирать на мир, поднял со стула свое маленькое тело и пошел к двери.
– Вы его отпустили? – Удивился Волков, столкнувшись на пороге с подозреваемым.
– Да пошел он на… – Ругался Ерожин редко, и разозлить его нужно было сильно.
– А экспертиза?
– Черт с ней. Не убивал этот козел Беньковского. Что у тебя?
– Пригожева вязли. И Хромову тоже.
– Где?
– Его в офисе. Ее, когда вышла на улицу. И, что самое интересное, у Пригожева нашли пистолет с глушителем.
– Еще один на экспертизу… – Ухмыльнулся Ерожин: – Скоро в лаборатории арсенал нашего отдела соберется… Когда ты успел записать юриста и дать прослушать администратору? Что-то больно скоро.
– Зачем? Милютович его голос через дверь узнал. Подслушивал из приемной и узнал. Он сам мне позвонил. Божился, что не ошибается. Готов свидетельствовать на суде.
– А ты, майор, сомневался…
– Но почему, вы были сразу уверены, что звонил Пригожев?
– Знаешь, Тимофей, эту головоломку я давно размотал. Надо было фактики подсобрать. Как только ты принес информацию, что соседи Беньковского видели Хромову, в одиночестве выходящую из его квартиры, все стало ясно.
– Она выкрала у любовника компрамат на мужа. Я правильно понял?
– Конечно. Поэтому и боялась сказать, где была в момент самоубийства Арнольда.
– Она боялась любовника больше суда?
– А что тебя удивляет? Ты сам высказал мудрую мысль, о ревности любовника, которая пострашнее ревности мужа – Напомнил Ерожин: – А тут не ревность. Тут доллары. Это посильнее. Стоило Беньковскому, намекнуть брату, Лаврентий бы ее в унитаз живьем спустил.
