Валерий Воскобойников - Опасайтесь бешеного пса
— Значит, надежды нет?
— Надежда есть всегда. Ведь и от рака излечиваются.
«Надежда есть всегда». Так же говорил и Айболит со Зверинской. Это у них, ветеринаров, присказка такая?
Савва тем временем выпрямился, закрыл глаза и вытянул вперед руки ладонями вниз. Он застыл, полностью сосредоточившись на собаке. Чак умирал, не нужно было иметь ветеринарное образование, чтобы понять это. Никакие лекарства, капельницы, уколы помочь не могли. Организм ретривера полностью израсходовал свои ресурсы.
И все-таки его можно было вытащить, затратив столько же энергии, как и для того, чтобы вернуть с того света человека. А это всего лишь животное.
Но об этом Савва сейчас не думал. Умирало живое существо, а он был в силах помочь. В таких случаях он не пускался в рассуждения.
Савва сосредоточился. Внутренние органы были в отвратительном состоянии. Печень бездействовала, легкие почти не двигались, и только сердце продолжало биться, поддерживая уходящую жизнь. Но и оно работало неровно, срывалось с ритма и грозило вот-вот остановиться.
— С него и начнем — пробормотал Савва.
Штопка и Дмитрий заметили, что дыхание собаки чуть выровнялось, хотя продолжало оставаться таким же тяжелым. Что-то происходило. Лицо Саввы напряглось, на лбу выступил пот. А Чак дышал все ровнее, затем исчезли хрипы, а еще минут через пять он стал похож на обычного спящего пса, а вовсе не на умирающего.
Штопка перевела изумленный взгляд на странного доктора. Тот был бледен как полотно.
— Что с вами? — воскликнула Штопка.
— Сейчас, — глухо отозвался Савва, — попробую прочистить легкие
Савва почти воочию видел, как больные воспаленные клетки, словно опасный микроб, пожирают здоровые ткани легких, и без того забитых слизью. Воспалительный процесс захватил почти все органы, уничтожая собаку.
Савва вздохнул, открыл глаза и в изнеможении опустился на стул.
— Ну вот, еще укол для повышения иммунитета, и пока все.
Он открыл портфель и достал одноразовый шприц.
— Придется вам подержать его. Берите заднюю лапу, а вы — переднюю.
Дмитрий отвернулся. Он с детства не выносил вида уколов, и годы работы в правоохранительных органах нисколько этого страха не уменьшили. «Никогда бы не смог стать наркоманом, — почему-то подумал он, — они эти иглы каждый день видят». Когда игла проколола кожу, Чак дернулся. Он уже был способен ощущать боль. Штопке пришлось еще крепче сжать лапы, и в этот миг она поняла, что Чак будет жить. Он почувствовал боль, он отреагировал!
Потом Савва сделал еще несколько уколов, которые у него получались легко, будто это простейшее дело, и наконец сказал:
— Я приду через два дня. И помните, сейчас все зависит только от вас.
Штопка хотела спросить, будет ли Чак жить, но не спросила. Ответ был ясен. Никто не знает, что будет дальше. Но надежда есть всегда.
* * *Чаку казалось, что он сидит в черной холодной яме, настолько узкой, что нельзя пошевелиться. Он ничего не видел и не чувствовал, только временами до него долетали неясные звуки, но ответить он тоже не мог. Все собачье тело налилось свинцовой тяжестью, было трудно дышать, словно воздух стал тяжелым и густым, как вода.
Из этого состояния его вывела острая боль, его кольнуло что-то изнутри. Боль заставила его встрепенуться, почувствовать свое оцепеневшее тело, прислушаться к тому, что происходит вокруг.
Ему еще было плохо, лапы не слушались, все внутри горело, дышать было почти так же тяжело, но все-таки что-то изменилось. Чак снова жил, тяжело и мучительно, но жил. И глубокое безразличие ко всему, упадок духа, свойственный животным перед смертью, сменился слабым желанием жить дальше.
Как сквозь вату, он слышал голоса. Вот незнакомый голос сказал:
— Надеюсь, я вам больше не нужен. Теперь пусть работает он сам и природа.
— А чем кормить?
— Что будет есть, то и хорошо. Нельзя давать грубой пищи, костей, а потом никакой особенной диеты.
— Спасибо вам! — воскликнула Штопка. — Сколько я вам должна?
— Вы мне ничего не должны, — по-прежнему бесстрастно констатировал врач. — Вы же не вызывали меня. Я пришел сам. Но у меня есть к вам просьба.
— Да? — с готовностью спросила Штопка.
— Вернее, это просьба к вашему мужу. Дело в том, что Олег Глебович, врач, лечивший вашу собаку, пропал. Понимаете, ушел из дома и не вернулся. Вы не могли бы помочь его найти?
— Давно это произошло? — спросил Дмитрий.
— Несколько дней назад, — ответил Савва. — И я уверен, что с ним случилось что-то плохое. Думаю, его похитили, но он жив. Пока.
— Какие у вас есть факты?
— Никаких, — пожал плечами Савва. — Кроме того, что он пропал.
— А как вас найти, если понадобится, — спросила Штопка. — У вас есть какой-то контактный телефон?
— Тот, что и у Олега Глебовича, — ответил Савва, — Так получилось, что я живу у него.
Ветеринар надел шляпу, взял портфель. Несмотря на моложавое лицо, он снова показался Штопке пришельцем из прошлого, ненастоящим. А может быть, он маг.
Не будешь же спрашивать у человека, не колдун ли он случайно? Хотя то, что он сделал, было настоящим волшебством. Штопка подумала, что, пожалуй, удивлена тем, что у этого человека есть телефон и ему можно позвонить. Она не особенно верила в сверхъестественные возможности людей, вернее, верила, но не по отношению к своим знакомым, а теперь поняла, что Савва совсем не такой, как все остальные.
Глава 40. Жаль только, жить в эту пору прекрасную…
Чем дальше шла экскурсия, тем Агния все больше жалела, что не поступила так же, как этот симпатичный мальчик, сын Синельникова. Ничего интересного не было, кроме трескучих речей, так или иначе сводившихся к проблеме «неграждан». И было совершенно невозможно убедить экскурсовода, что русский, допустим, врач, пришедший к русскому пациенту, совершенно не обязан беседовать на эстонском языке. И писать на нем же историю болезни, которую потом будет читать другой русскоязычный врач. «Государственныый ясыык!» возражала дама. Так скучно и неинтересно прошла поездка.
Экскурсия продлилась немного дольше, и, когда на шоссе Олега с Герой не оказалось, Агния и Глеб не особенно взволновались, решив, что мальчик уехал в пансионат, благо автобусы ходят исправно.
В пансионате, однако, ни Олега, ни Геры не обнаружилось, и Агния с Глебом забеспокоились. Вскоре вернулся автобус из национального парка, куда ездил Синельников-старший. Агния разнервничалась.
— Он заблудился в лесу, я уверена, — твердила она. — Нужно немедленно организовать поиски. Есть же отряды спасателей.
— Никто не станет искать мальчика, не вернувшегося вечером домой. Ищут, когда человека нет несколько дней, неделю, — вздохнул Борис Дмитриевич, принимая корвалол. Ему самому хотелось схватить телефон и начать названивать в полицию, службу спасения и прочие организации. Но он по опыту знал, чем это обычно кончается.
— Но это же Эстония, а не Россия, — заметил Глеб, — может, у них по-другому…
Начался прощальный банкет. Стол буквально ломился от деликатесов, которых раньше было невозможно достать, а теперь — купить. В другое время Агнесса, пожалуй, предалась бы чревоугодию, но сегодня она едва притрагивалась к еде. Борис Дмитриевич произнес витиеватый тост в благодарность устроителям конференции. Все остались очень довольны, и только Глеб и Агния понимали, каким вымученным было его красноречие.
Банкет продолжался. Участники конференции разбрелись по залу. Кто-то танцевал, кто-то отчаянно дискутировал по кардинальным вопросам современности, некоторые продолжали бродить у стола, подливая в бокалы. Питерская делегация покинула банкет, как только это стало удобно. Праздновать никому не хотелось.
Чтобы хоть чем-то занять себя, Борис Дмитриевич пошел ко входу в пансионат и спросил сторожа, не проходил ли мальчик с собакой. Мальчик не проходил.
— Вы как хотите, — заявила Агния, — но лично я звоню в полицию. Отфутболят — пусть. По крайней мере, я сделаю все, что можно.
С ней никто не спорил.
Агния сняла трубку и на сносном английском языке начала объяснять, что потерялся мальчик, его приметы…
На другом конце полицейский, владевший «всемирным» языком существенно хуже Агнии, пытался строить корявые фразы, долженствующие означать: «Во что был одет?» и тому подобное.
— Джинз, джэкет, — перечисляла Агния, — Потом, этот, как его…
— Вы говорите по-русски? — радостно возопил полисмен на русском языке. — Так что ж мы мучаемся! Во что, говорите, был одет ваш мальчик?
Разговор пошел быстрее.
Наконец полицейский записал все необходимое и сказал:
— Я разошлю данные всем окружающим постам. Если мальчика найдут, мы вам сообщим немедленно.
— Спасибо большое, — растроганно сказала Агния. — Тэнк ю вери мач!
